Санитарный инспектор - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Якубович cтр.№ 51

Такое поведение не являлось чем-то уникальным, чем-то новым. История повторяется. На нашей Земле во времена, когда человечество только училось существовать как единое целое, то тут, то там возникали достаточно многочисленные группы людей, которые требовали для себя определенных льгот, исходя из тяжелого положения их предков или своей расовой, социальной или религиозной принадлежности. Иногда целые страны обращались с подобными требованиями лишь потому, что, разворовав и пропив все, что у них было, уже не могли дальше содержать себя сами.

Это было время, когда ведущие страны Европы испытывали стыд за свое колониальное прошлое, а главная американская держава замаливала грехи рабовладения. Начали все это глупцы-энтузиасты, ограниченные люди с простой, как шахматная доска, философией. Они делили жизнь на черное и белое, а людей на хороших и плохих, на угнетателей и угнетенных. Это они, сидя в своих комфортабельных, забитых всеми удобствами квартирах, требовали, чтобы бедным и угнетенным дали то же самое. Они никогда не задумывались над тем, кто и на какие шиши должен дать этим бедненьким современные жизненные блага. Благодетели человечества такими мелочами не интересуются. Главное, чтобы их больше не беспокоил вид голодных оборванных детей, которых им показывают по телевизору и которых они иногда даже видят из окон своих автомобилей! «У нас есть правительство, есть специальные люди, они должны», – примерно так рассуждает обыватель.

При такой поддержке всплыли люди и целые организации, которые поставили вымогательство на широкую ногу. Именно тогда была окончательно сформирована система выкачивания денег из государственного бюджета и частных пожертвований через всевозможные фонды развития и благотворительные организации. Профессиональные адвокаты отстаивали интересы этнических групп в дальних уголках земного шара, иногда так и не встретив за всю жизнь ни одного из своих подопечных. Попутно членам этих групп внушалась мысль об их исключительной ценности для человечества и необходимости поддерживать их самобытную культуру за счет государственных средств.

В конечном счете, древняя самобытная культура скатывалась в обычное безделье и пьянство. Стимула работать или учиться у этих людей уже не было: они были обеспечены всем необходимым лишь за то, что чем-то отличались от других. Они не могли, а скорее всего, не хотели приложить усилия и самостоятельно построить себе ту жизнь, которую они, по их мнению, заслуживали. Те немногие, кто воспользовался предоставленными льготами на обучение, делали впоследствии карьеру политических деятелей, проталкиваясь через конкурентов за счет тех же привилегий и занимались тем, что выдвигали еще большие требования от имени своих сородичей. Эти сообщества окончательно опустившихся ублюдков оказались великолепным средством обогащения для целого круга политиков и общественных деятелей. Бесчисленные благотворительные фонды росли как грибы, разворовывая все новые и новые средства, и едва не довели до коллапса всю мировую экономику.

Потребовалось не одно столетие, прежде чем на Земле установилось истинное равноправие, не зависящее от таких понятий, как, например, цвет кожи, наличие брелка с религиозным символом на шее или крайней плоти на половом члене. Человечество в конце концов повзрослело, пройдя тяжелый период переходного возраста с его амбициями, крайностями и непониманием всей полноты и сложности жизни. Однако идея восстановления социальной справедливости, вернее личного обогащения под прикрытием благотворительности, по-прежнему живет и дает иногда вот такие тяжелые рецидивы.

Именно так и был разрушен Старый Город. Нормальная жизнь едва теплилась где-то за закрытыми дверями в редких квартирах, подобных той, где я встретил Ольгу. Там, укрывшись от всеобщей праздности, похоже, еще живут нормальные люди. В таком месте я и буду завтра искать тех, кого Ольга назвала «наши». Я не знаю, кто они, как они живут и чем дышат, но я очень надеюсь, что их система жизненных ценностей отличается от общепринятой морали Старого Города. Попробую завтра поговорить с этим Элвисом. Будем надеяться, что в Городе есть люди, которые могут мне помочь.

А пока надо было пережить эту ночь. Я поспешил дальше, туда, где виднелись густые заросли кустов. В нашем положении пикник на открытой местности мог оказаться вредным для здоровья, вплоть до летального исхода. По дороге я прихватил чей-то спальник и пару бесхозных шерстяных одеял. За кустарником обнаружилась крохотная, прикрытая со всех сторон лужайка. На ней мы и устроились. Я упаковал Джейсона в спальный мешок и велел ему спать. Для себя я расстелил на траве одно из одеял, лег на него и укрылся другим. Джейсон тут же забылся в тяжелом сне. А мне предстояла одна очень интересная процедура.

Я провел в Городе почти целый день, и увиденное следовало отсортировать и обдумать. Информации для размышлений у меня набралось достаточно: в первую очередь это факты, добытые мной в гостинице фактории. Кроме этого, имеются материалы, присланные с Земли. Если добавить к этому мои сегодняшние впечатления от посещения рудника и прогулки по Городу, получается солидный объем информации. Оставалось увязать эту кучу в единое целое. Проще всего это сделать на уровне подсознания. Существует специальная методика, когда всю накопленную, но еще не обработанную информацию открывают для подсознания, а потом просто просматривают готовый результат. Я закрыл глаза и постепенно отключил все внешние рецепторы. Как всегда в подобных случаях, в моем воображении возникла яркая картинка, похожая на стереокино. Камера показала Деметру из космоса, затем стала приближаться.

Если смотреть на Старый Город сверху, с высоты птичьего полета, то можно увидеть огромные здания и зеленые парки, башни офисов и широкие проспекты между ними. Все это является составными частями великолепного архитектурного проекта, блестяще задуманного и с любовью построенного. Небольшой, но очень красивый и функциональный Город, построенный сразу как единое целое и поэтому лишенный недостатков старых городов, которые за сотни лет неоднократно перекраивали и перестраивали себя.

Рядом с Городом находился рудник, на котором работала большая часть населения. Вокруг рудника и в самом Городе возник разнообразный бизнес, в Городе все кипело и строилось. Магазины не справлялись с потоком покупателей. Город рос и развивался, все были полны оптимизма и смотрели в будущее с уверенностью и надеждой.

В одночасье все изменилось. В Городе возникла новая философия – мы достаточно потрудились, теперь нам можно отдыхать. Рабочих людей на руднике сменили ящеры. Деловая активность в Городе замерла. Прежде преуспевающие магазины опустели, население предпочитало покупать дешевые местные товары в лавках все тех же ящеров. Затем, а может быть и раньше, появилась ткана. Она окончательно уничтожила способность и желание горожан к работе. Подросшее, никогда не работавшее поколение преобразовало городскую философию. Теперь основной постулат звучал чуть иначе – наши отцы и деды тяжело работали, теперь нам положен отдых за их труды. Нас должны всем обеспечить, а мы будем отдыхать в свое удовольствие – утверждали идеологи новой философии. Это право, как они считали, дал им плодотворный целеустремленный труд предыдущего поколения.

За всем этим чувствовалась чья-то рука. Кто-то с дьявольским расчетом провернул разрушительную масштабную кампанию, превратив развивающийся Город-труженик в опустившегося бездельника-наркомана.