Танго железного сердца - читать онлайн книгу. Автор: Шимун Врочек cтр.№ 7

— Гребаный Ктулху, — произносит Меркулов вслух.

— Аварийный люк, товарищ командир! — вскакивает матрос с автоматом. Громким шепотом: — Разрешите!

Секунду капитан медлит.

— Молодец, матрос, — говорит Меркулов. — За мной!

Восьмой отсек — жилой. Здесь как раз лежит на койке старшина Григорьев, когда раздаются выстрелы. Теперь матросы и старшины, собиравшиеся отдохнуть, с тревогой ждут, что будет дальше. Руки у старшины замотаны тряпками — раскаленные трубы парогенератора находились очень близко, ремонтники постоянно обжигались.

Но ничего. Лишь бы разобраться с выстрелами.

Появляется командир лодки с пятью матросами. Все с автоматами, у Меркулова в руке пистолет. За ними в отсек вваливается адмирал Васильев — с запахом перегара наперевес, мощным, как ручной гранатомет.

— Раздраивай, — приказывает Меркулов.

Аварийный люк не поддается. Несмотря на ожоги, Григорьев лезет вперед и помогает. Механизмы старшину любят — поэтому люк вздыхает, скрежещет и наконец сдается. В затхлый кондиционированный воздух отсека врывается холодная струя.

Один из матросов отстраняет Григорьева, лезет наружу, держа автомат наготове. Тут же ныряет обратно, выдыхает пар. Звучит короткая очередь — пули взвизгивают о металл корпуса.

Матросы ссыпаются вниз с руганью и грохотом.

Григорьев падает. Поворачивает голову и видит адмирала флота Васильева. У того лицо белое, как простыня.

— Я же предупреждал! — раздается знакомый голос. Звяк!

В следующее мгновение граненая металлическая шишка выпадывает из люка сверху. Стукается об пол, отскакивает со звоном; катится, подпрыгивая и виляя, и останавливается перед Григорьевым прямо на расстоянии вытянутой руки.

Еще через мгновение старшина ложится на гранату животом.

Один, считает старшина.

В следующее мгновение боль ломиком расхреначивает ему ребра — почему-то с левой стороны. Еще через мгновение Григорьев понимает, что его пинают подкованным флотским ботинком.

— Слезь с гранаты, придурок! — орут сверху.

Еще через мгновение семьдесят килограмм старшины оказываются в воздухе и врезаются в стену. Каждый сантиметр занят краниками и трубами, поэтому Григорьеву больно. Старшина падает вниз и кричит.

Пол снова вздрагивает. Только уже гораздо сильнее. Старшина открывает глаза — над ним склонился каперанг Меркулов с гранатой в руке. Кольцо в гранате, думает Григорьев, ах я, дурак.

Через открытый аварийный люк восьмого отсека льется дневной свет. Становится холодно.

— Ктулху фхтагн, — слышит старшина сверху. И не верит своим ушам. Ему невероятно знаком этот сильный красивый баритон — глубокий, как дно океана. Только в этом голосе сейчас звучит нечто звериное, темное. Этот голос пугает, словно говорит сама глубина.

— Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн. Но однажды он проснется…

Автоматная очередь. Крики.

— Ктулху зовет, — изрекает капитан-лейтенант Забирка. Его не видно, но голос разносится по всем отсекам. У Забирки автомат и гранаты, но он забыл, что нужно выдернуть кольцо. Капитан-лейтенант стремительно превращается в первобытное существо.

Адмирал Васильев встает на ноги и говорит Меркулову:

— Теперь ты понял, для чего нам ядерные торпеды?

Каперанг кивает. Потом выдергивает чеку, размахивается и кидает гранату через люк вверх, как камешек в небо.

— Ложись, — говорит командир К-3. — Три. — Меркулов падает, закрывая голову руками.

Два, считает старшина. В ту же секунду пол вздрагивает и слышен потусторонний жуткий скрежет.

Один, думает старшина.

По лодке словно долбанули погрузочным краном. От взрыва гранаты лодку прибивает к краю полыньи — скрежет становится невыносимым. Матросы зажимают уши. Каперанг вскакивает, делая знак матросам — вперед, наверх! Если этот псих еще жив — его нужно добить. Поднимает пистолет. «Черт, что тут нужно было отщелкнуть?! А, предохранитель…»

Вдруг динамик оживает:

— Товарищ командир, рубочный люк задраен!

Сперва Меркулов не понимает. Потом думает, что это хитрость. Забирка каким-то образом пробрался в центральный и захватил лодку.

— Кто говорит?

— Говорит капитан-инженер Волынцев. Повторяю: рубочный люк задраен.

— Очень хорошо, центральный, — каперанг приходит в себя. — Всем по местам! — командует Меркулов. — Срочное погружение!

Пробегает в центральный пост. Там лежат два тела в черной форме: сердце колет ледяной иглой, Паша, что же ты… А кто второй?

Посреди поста стоит «механик» Волынцев с рукой на перевязи. Лицо у него странное, на лбу — огромный синяк.

Вторым лежит Рокуэлл, лейтенант Военно-Морского флота США, с лицом, похожим на шкуру пятнистого леопарда. Глаза закрыты. На черной робе кровь не видна; только кажется, что ткань немного промокла.

— Вот ведь, американец, — рассказывает «механик». — Забрался наверх и люк закрыл. Я ему кричу: слазь, гад, куда?! Думал, убежать штатовец хочет. А он меня — ногой по морде. И лезет вверх. — Волынцев замолкает, потом говорит: — Люк закрывать полез, как оказалось. Герой, мать вашу.

Топот ног, шум циркуляционных насосов. Лодка погружается без рулей — только на балластных цистернах.

— Осмотреться в отсеках!

— И ведь закрыл, — заканчивает Волынцев тихо, словно не веря.

— Слышу, — говорит акустик. Лицо у него побелевшее, но сосредоточенное. — Цель движется. Даю пеленг…

— Боевая тревога, — приказывает Меркулов спокойно. — Приготовиться к торпедной атаке. Второй торпедный аппарат — к бою.

Ладно, посмотрим, кто кого, думает каперанг. «Многие мили» ростом? Что же, на то мы и советские моряки…

В колхозном поселке, в большом и богатом,

Есть много хороших девча-ат,

Ты только одна-а, одна виновата,

Что я до сих пор не жена-ат.

Ты только одна-а-а, одна виновата,

Что я до сих пор не жена-ат.

Кривой острый нож пластает белые кирпичи, похожие на пенопласт. Вжик, вжик, вжик. Быстрый, как крылья скользящих над водой буревестников. Кюхюль обрезает углы, подравнивает, чтобы снеговой кирпич плотнее встал на место. Построить дом из снега не так-то просто. Все делается на глаз. Тут главное, чтобы угол наклона крыши был правильный. Тогда иглу будет держаться без всякой опоры, только за счет собственной тяжести.