Андроид Каренина - читать онлайн книгу. Автор: Бен Уинтерс cтр.№ 128

И монитор, на котором она читала огромное послание, исполненное тревог, обманов, горя и зла, вспыхнул более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветил ей все то, что прежде было во мраке, моргнул, стал меркнуть и навсегда потух.

Андроид Каренина, сбежав от толпы Солдатиков, окруживших экипаж, нигде не нашла Анну и потому отправилась ни с чем на явочную квартиру где-то неподалеку от Москвы; там ее ждал наставник: приземистый бородатый мужчина в грязном лабораторном халате, у которого на поясе была закреплена маленькая коробка с огромным количеством кнопочек.

Человек из СНУ рассказал Андроиду Карениной о том, что случилось с Анной Аркадьевной. Было видно, что робот из будущего принял это известие с грустью, ее глаза сияли печальным светом.

— А тело?

Агент СНУ кивнул и погладил свою грязную бороду.

— Мы уничтожим все, что от него осталось, Царь Алексей ничего не узнает о Механизме.

— Нет, — тихо возразила Андроид Каренина, — у меня есть другая идея.

* * *

Божественные уста (часть Проекта Феникс) выплюнули тело Анны Карениной на то же место, а именно на магнитное ложе Московской Антигравитационной дороги, таким же холодным днем, только несколькими годами раньше. В тот момент, когда тело появилось из божественных уст, небо содрогнулось от странного звука — гром в небесах был слышен по всему Миру, и к нему в предчувствии прислушался граф Алексей Кириллович Вронский, который встречал в этот день мать, и Анна Аркадьевна Каренина, модно одетая дама и жена видного государственного чиновника.

Через мгновение на платформе началась ужасная суета, когда пришли страшные новости: на магнитном ложе обнаружили два раздавленных тела, мужчины и женщины, которые, очевидно, были расплющены несущейся махиной Антиграва. Граф Вронский, который только что был представлен Анне Карениной и серьезно увлекся ею, чувствовал себя теперь подавленно, увидав эти два трупа, мужчины и женщины, лежавших вместе в мрачной финальности смерти.

И хотя станционные рабочие быстро укрыли тела тканью, можно было видеть свесившуюся тонкую руку, которая печально указывала на платформу. Вронский снова взглянул на Анну, которой был так поражен, и увидал, что она с молчаливым ужасом смотрит в сторону трупов. Предчувствие огромной беды пересилило Вронского, и он попрощался с Карениной. Если она и заметила его, то не подала виду. Вронский не сделал более попыток продолжить знакомство с мадам Карениной; не спросил ее о мазурке на балу у Кити Щербацкой; и провел в Москве остаток года.

В косых тенях, которые отбрасывал багаж, сложенный на платформе, бродил туда-обратно Вронский; в длинном военном пальто и сияющей серебристой шляпе, он походил на гордого льва, красующегося перед восхищенной толпой; через каждые двадцать шагов он резко разворачивался. Его робот-компаньон, Лупо, как всегда, с важным видом следовал за ним по пятам, серебристая обшивка его корпуса, созданного по образу и подобию волка, красиво сияла в лучах заходящего солнца; человек и его робот ожидали Антиграва для того, чтобы уехать на новое место службы.

Яшвину, старому другу и сослуживцу Вронского, показалось, что, когда он подходил к нему, граф хоть и увидал его, но сделал вид, что не увидел. Это нисколько не задело Яшвина: заинтересованный только в собственном продвижении по службе, и хорошо знавший о высоких военных заслугах Вронского, он оставил в стороне чувство собственного достоинства. Сейчас он смотрел на Алексея Кирилловича как на человека, находящегося на вершине карьеры, и считал, что было бы глупо упустить возможность показать себя перед этим великим человеком. Он подошел к Вронскому.

Тот остановился, пристально посмотрел на Яшвина, узнал его, сделал несколько шагов навстречу, чтобы поприветствовать его, и крепко-крепко пожал ему руку.

— Ну, что ж, Алексей Кириллович, — сказал Яшвин. — Как ни было бы странно видеть кого-либо из русских солдат, отправленных выполнять эту миссию, я не могу представить никого другого, кроме вас, на этом месте. Думали ли вы когда-либо, что такой день наступит?

— Уже несколько лет у меня было чувство, что все сложится именно так, — ответил Вронский, на мгновение обернувшись, чтобы полюбоваться красиво одетой дамой, сопровождаемой очаровательным роботом III класса цвета фуксии.

— После повышения Стремова с его решительно либеральным отношением к проблеме роботов. После смерти… о, да ты знаешь, о ком я. Тот, с необычным лицом.

Яшвин поспешил заполнить паузу, чтобы произвести на Вронского впечатление своей догадливостью:

— После смерти Каренина.

Челюсть Вронского нетерпеливо дернулась от непрерывной щемящей зубной боли, которая мешала ему даже говорить с тем выражением, с каким он хотел. Дело Каренина было, скорее, отвратительным случаем из жизни, когда Вронский теперь думал о нем: Министр убит женой в собственной постели.

— Он был ярым противником дальнейшего развития машиностроения, этот Каренин. Стремов никогда не упускал случая показать, что видит все в ином свете. Хотя, это кажется странным: сидеть напротив СНУ за столом переговоров.

— Да, что ж… — начал Яшвин. Вронский посмотрел в сторону, когда на станции стало слышно приятное гудение прибывающего Грава. Он подплывал точно по расписанию, надежный и действенный, как всегда.

— Может быть, вы и не желали со мной видеться, но не могу ли я вам быть полезным? — сказал наконец Яшвин, вглядываясь в лицо Вронского. — Избавление своих братьев от ига есть цель, достойная и смерти и жизни. Дай вам бог успеха внешнего — и внутреннего мира, — прибавил он и протянул руку.

Вронский крепко пожал протянутую руку и начал отвечать, когда щемящая боль крепких зубов, словно выточенных из слоновой кости, помешала ему говорить. И вдруг совершенно другая, не боль, а общая мучительная внутренняя неловкость заставила его забыть на мгновение зубную боль.

Заключение мира со СНУ, несомненно, стало бы великим благом для России и россиян, но что это значило бы для него? Единственная цель жизни, единственная звезда, вокруг которой вращалась планета его бытия, было разжигание войны, управление мощной Оболочкой, сметавшей все на своем пути, наконец высвобождение из кобуры огненного хлыста. Он вдруг подумал о полузабытой княжне Кити Щербацкой: это была одна из десятков девушек, которым он вскружил когда-то голову, легко объясняясь им в любви.

«Теперь она замужем, — думал Вронский, — за этим смешным человеком, шахтером…»

На секунду Вронский увидал свое отражение в серебряном носу Грава: он увидел себя в самом правдивом и жестоком свете: приближающийся к середине жизни, солдат без войны, мужчина без жены.

Он потер больную челюсть, и Лупо тихо заскулил.

— Да, да, дружище. У меня по-прежнему есть ты.

В это мгновение солнце ушло за горизонт, и Вронский вместе со своим роботом-компаньоном сел в Грав.