Проходная пешка - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Сухоросов cтр.№ 42

- Да потому, двойничок, что ты для меня - вроде поросячьего хвоста. Не больно, но жить мешает.

- А чего ж ты тогда насчет воскрешения парашу гонишь? И чем же это я тебе помешал?

- А ты не понимаешь? На себя-то хоть посмотри, придурок! Вместо того, чтоб заниматься делом, влезаешь в какие-то дурацкие разборки, себя попусту транжиришь... Даже сюда с бабой приперся.

- Пуританин несчастный! - мне захотелось расхохотаться, но твердый воздух не позволил. - Или Йокан тебе маленькую операцию сделал?

- Дурак ты, двойничок. Сам-то хоть подумай: ну на кой эта женщина с тобой в Зачарованный пошла? Ну, не слышу! Ну, давай, давай, втирай мне, что она тебя любит, жить без тебя не может...

- А твоя версия?

- Я повторяю: ты дурак. За всеми этими своими разборками и амурами дальше своего носа не видишь. Ладно, допустим - любит, жить без тебя не может, и так далее... Но все это только первый слой, а у нас, Чародеев, или как ты там себя называть привык, и второй неизбежен. Это она тебя из великой любви контролирует? Осеменил ты ее, вот ей и надо понаблюдать, прогнозы сделать. А сам-то, герой-любовник? Тогда на очередную свою авантюру в степи топал - это ты к ней по великой чистой любви поперся, да? Хрена лысого, двойничок! Приперло тебя в Ущелье, самому сладить - кишка тонка, вот и побежал под теплый бочок прятаться... Надоел ты мне. Раскройся, пока по-хорошему просят.

- А ты у нас, стало быть, выше этих разборок и амуров? Непыльно замазался, двойничок... И оправдываться проще.

- Да мне-то как раз оправдываться не в чем. Раскройся.

- Что-то ты слишком нервничаешь, а? Тоже мне, торжествующий интеллект, служитель истины!

- Ты все ставишь под угрозу.

- Твои цветные камушки рассыпаю?

- Ты их все равно не сможешь по другому сложить. Откажись добровольно.

- Ну вот, двойничок, уже и оправдываешься... А как там насчет воскрешения? Обычное подленькое вранье, так?

- Но ты действительно воскреснешь!

- Вранье, двойничок. Это будешь ты.

- Какая разница? Ты - это я, и наоборот.

- Большая разница, двойничок. Ты - пустышка. Ты - тот, кем меня видеть хотели. А я - да, согласен, подонок, авантюрист, бабник - но человек. Пояснить? Знание твое только тогда и имеет ценность, когда ты при всем при том себя сознаешь, можешь испытывать боль, наслаждение, еще что-то, когда ты хоть кому-то нужен не как инструмент.

- Сам себе противишься, двойничок?

- А ты и на это не способен. Импотент паршивый.

- Последний раз прошу - раскройся.

- Да пошел ты!.. Сначала достань.

И снова включается движение, убыстряемся одновременно, мой рубящий вверх отбит, падаю на колено, уходя от свистнувшего клинка, перебрасываю Хельмберт в левую руку, почти распластавшись в глубоком выпаде. Двойник замечает слишком поздно, его клинок идет вниз - стремительно, режуще, пытаюсь отвести корпус, уже чувствуя, как мой меч входит в упруго-податливое, по левому боку - узкий ожог, неожиданно теряю равновесие, но меч - Хельмберт - уже падает из руки двойника, белая рубаха моментально становится ярко-алой, глаза стекленеют, он оседает на пол рядом со мной. Как-то вторым планом проходит мысль, что на самом деле он - это я, такой, каким я должен оказаться на одной из вероятностей, что я и в самом деле написал тот толстенный том, который видел на столе... Но боль, ставшая жгучей, не дает сосредоточиться, чувствую, как силы утекают вместе с кровью, левой рукой продолжаю судорожно сжимать Хельмберт, а под правой ладонью расползается мокрое, теплое и липкое. Главное - не вырубиться... Но тьма неумолима - она мягко, почти нежно, сталкивает меня на пол.

В сознание прихожу почти сразу, рука по-прежнему сжимает рукоять Хельмберта, где-то поблизости чувствую Ильмиру. Значит, я в... реальности?.. Надо хоть глаза открыть. Чувствую, как по левому боку толчками ползет кровь. Только б не слишком много вытекло, еще ведь как-то отсюда выбираться...

- Ильмира... - голос тихий, сорванный. Открыв глаза, вижу ее - сидит на корточках у противоположной стены, лицо - словно она в глубоком обмороке. Под моим взглядом зашевелилась, посмотрела на меня, словно не узнавая, потом, сообразив, оказалась рядом:

- Ты что - ранен?

- Да. Потом заделаешь. Сматываемся бегом, - говорю отрывисто, экономя дыхание и силы. Не знаю уж, откуда - но мне ясно, что дольше здесь задерживаться нельзя.

Чего у Ильмиры не отнять - понимает все с полуслова, с полумысли. Она помогла мне засунуть Хельмберт в ножны, подлезла под мою правую руку, помогая подняться. Я обвис на ней, левой рукой комкая рубаху под кольчугой, чтоб хоть как-то унять кровь - на полу ее, кстати, основательно натекло. По пути к двери, с трудом переставляя ноги, оглядываюсь - а в комнате уже начались изменения. Фолиант на столе прорастает какими-то поганками, ножки стола подламываются, сушеные травы под потолком рассыпаются в пыль, свитки тлеют, как от жара - и расплывается над всем этим омерзительный сладковатый запах.

Когда мы наконец выбрались из комнаты, я опустился на пол, но сидеть оказалось трудно, и я лег. Ильмиру, по-моему, от вида крови замутило - открытые раны ей раньше видеть не приходилось, хоть она их и лечила - но с собой она быстро справилась, задрала на мне кольчугу и куртку, решительно вспорола кинжалом жирно блестящую от крови рубаху.

- Только быстрее. Кровь останови - и пошли.

- Почему такая спешка?

- Смотри.

Подобрав с полу какой-то обломок, я пустил его туда, где находилась дверь. Он отскочил и упал на пол.

- Пространственные изменения теперь не для нас. Все это вполне может вместе с нами скукожиться.

Ильмира, стиснув зубы, продолжала возиться с моей дырой в боку. Наконец она спросила чуть напряженно:

- Так ты ничего не добился?

- Почему же... Правда, не совсем того, чего от меня хотели. По крайней мере, ни в кого не превратился.

Проведя ладонью по своему Камню, я обнаружил, что защита восстановилась. Когда это я успел?.. Или Камень ее сам восстановил? А ведь возможно - от запредельских сшибок он очень переменился и получил, похоже, больше, чем я. Мне-то все, что я там увидел и что оттуда вынес, сам не подозревая, еще предстоит воедино собрать... Только не сейчас. И, кстати, сам чувствую - я тоже переменился, только вот как и насколько?

Неожиданно для себя я произнес:

- История не имеет конца, - а поймав удивленный взгляд Ильмиры, пояснил:

- Как в сказке: жили они долго и счастливо, а когда померли в один день, пришлось кому-то разгребать все, что они за свою долгую и счастливую жизнь наворотили. Ладно, не обращай внимания. Гоню.

- Ты сражался с собой? - неожиданно спросила Ильмира, помогая мне встать. Я кивнул: