— А если я решу не рисковать? — спросила Шайлер.
— Тогда приговор будет приведен в исполнение.
Мысль о том, что жизнь Мими находится в ее руках, действовала
на Шайлер угнетающе. Рисковать собственной жизнью, чтобы спасти врага?! Как она
может добровольно вызваться на такое дело? Шайлер отправилась в больницу к
матери, надеясь обрести подсказку.
Аллегра спокойно спала в своей постели.
— Я не знаю, как мне быть. Если я этого не сделаю, Мими
умрет. Но если сделаю, тогда уже я могу превратиться в чудовище... Мама, скажи,
что мне делать? Помоги мне!
Однако Аллегра, как обычно, не издала ни вздоха.
И вот теперь на Шайлер внимательно смотрел Джек. Что он имел
в виду, поднимая этот вопрос сейчас? Разве ему не следовало бы находиться рядом
с Мими и помогать ей смириться с неизбежностью? Джек оглянулся на Лоуренса; тот
пристально смотрел на них. Юноша снова перевел взгляд на Шайлер.
— Ты — дочь своей матери. Только ты можешь провести суд
крови.
Шайлер отступила на шаг.
Лоуренс кашлянул, но прикусил язык.
— Лоуренс, ты же сам говорил, что Шайлер дарованы такие
силы, какими не обладает никто из нас! Шайлер, пожалуйста! Умоляю тебя! —
произнес Джек. На глазах его блестели слезы. — Ты ее единственный шанс. Они же
уничтожат ее!
И внезапно Шайлер осознала, что стоит на кону. Совет не
собирался шутить. Это не было игрой, затеянной ради забавы. Они провели
расследование и объявили приговор. Наказание, что было увековечено в Книге
законов. Они пересекли океан и прибыли в Венецию, в древнюю тюрьму, чтобы
привести приговор в исполнение.
Мими собираются сжечь.
Шайлер искоса взглянула на Джека.
«Твоя сестра пыталась уничтожить меня! Она хотела, чтобы я
умерла! Чтобы меня забрала Серебряная кровь! Как я могу...»
Но она знала, как должна поступить. Это был тот самый знак,
которого она ждала все это время. Девушка пристально взглянула в полные тревоги
зеленые глаза Джека.
— Ладно, — сказала она, глубоко вздохнув. — Я это сделаю.
Глава 46
Приговор приводился в исполнение в одной из старинных комнат
в глубине Дворца дожей. Все началось с официального объявления вердикта. Мими
Форс доставили туда в кандалах. Ее обрядили в черную робу; белокурые волосы
были скрыты под капюшоном.
Совет старейшин выстроился около нее полукругом. Глава
стражей как раз закончил излагать судебное предписание, когда Лоуренс остановил
процедуру.
— По праву Региса я объявляю, что имею основания требовать
суда крови, дабы опровергнуть или подтвердить заключение Совета.
— Суда крови? — удивился Эдмунд Эрлих, глава стражей. — Но
это невозможно! Или Аллегра пробудилась?
Чарльз Форс, сидевший в переднем ряду рядом с сыном, вскочил
со своего места.
— Я поддерживаю ходатайство о суде крови!
— Лоуренс, разумно ли это? О чем ты вообще говоришь? —
недоуменно спросила Нэн Катлер.
— Дочь Аллегры, Шайлер ван Ален, вызвалась провести этот
ритуал.
И с этими словами Лоуренс велел Шайлер выйти вперед.
— Полукровка?! — взвился Форсайт Ллевеллин. — Я против!
Откуда нам знать, что она действительно на это способна?
— Дочь Аллегры? — переспросил еще один старейшина.
— Она наделена силами, намного превосходящими норму, и я
уверен, что она сможет справиться с этой задачей.
Члены Совета принялись перешептываться; они отложили казнь и
удалились на совещание в другую комнату. Несколько часов спустя они вернулись,
и глава стражей провозгласил:
— Ходатайство о проведении суда крови удовлетворено.
Мими и Шайлер отвели в небольшую комнатушку рядом с залом
суда. Лоуренс хлопнул внучку по плечу.
— Будь осторожна. И не забывай, что я тебе говорил.
Когда они остались одни, Мими сбросила капюшон и с
отвращением взглянула на Шайлер.
— Ты!..
— Я.
— Ты мне не нужна! Я лучше умру!
— Правда? А то ведь другого выбора у тебя нет! — огрызнулась
Шайлер.
Мими вспыхнула.
— Это мой брат тебя упросил?
— Да. Можешь считать, что обязана ему жизнью — если,
конечно, и вправду окажется, что ты невиновна, — откликнулась Шайлер.
Мими скрестила руки на груди и принялась разглядывать ногти.
Наконец она закатила глаза.
— Ладно, давай покончим с этим.
Шайлер приподнялась на цыпочки и коснулась губами шеи Мими.
Она погрузила клыки в ее плоть и, как и тогда, с Оливером, перенеслась в
прошлое, заглянула в воспоминания Мими, увидела вечер нападения...
Темное подземелье под Хранилищем. Мими и Кингсли, смеющиеся
над книгой. Они же внутри пентаграммы. Огонек свечи пляшет, и пляшут тени по
каменным стенам.
Мими режет себе запястье, проливает кровь в огонь и
произносит слова заклинания.
Но... ничего не происходит.
Мими сделалось дурно, а заклинание не сработало.
Она не сумела собрать в себе достаточно ненависти, чтобы
призвать Серебряную кровь.
Однако Мими не потеряла сознание — лишь была
дезориентирована. Она видела все развертывающиеся перед ней события, но
воспоминания о них остались лишь в ее подсознании — потому-то она и не сумела
вспомнить их и доказать свою невиновность. Теперь же, во время суда крови
Шайлер смогла увидеть то, что произошло на самом деле.
Кингсли выругался и подхватил нож. Он полоснул себя по
запястью и сильным низким голосом произнес заклинание вызова.
Земля раскололась, как при землетрясении, и из расщелины
вырвалось пламя. Воздух заполнился дымом, и внезапно массивная темная фигура
двинулась прямиком к Блисс Ллевеллин, а потом — к Присцилле Дюпон.
В последовавшей за этим всеобщей суматохе Кингсли помог Мими
встать и положил руку ей на плечо.
Шайлер почувствовала, как что-то холодное прижалось к
тыльной части ее шеи — в точности как тогда почувствовала Мими.
Потом Кингсли вытолкнул Мими из ниши и помчался в Хранилище,
где и сделал вид, будто его придавило стеллажом.
Это все сделал Кингсли.
Шайлер с бульканьем поглощала кровь Мими. Она знала, что
должна остановиться, но не могла. Она хотела видеть, хотела поглотить все
воспоминания Мими. Она увидела и кое-что другое — вечер бала Четырех сотен.
Вечеринку после бала, проходившую в Оренсанс-центре. Джека Форса, надевающего
ту маску, что была на юноше, целовавшем ее в тот вечер.