Лихая гастроль - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сухов cтр.№ 50

Выудив из кармана тяжелое портмоне, Епифанцев вытащил из него несколько банкнот и раздал каждому по «катеньке».

Упрятав деньги в карман, «князь Салтыков» произнес:

– Ежели у вас к нам будет какое-нибудь дело, так вы обращайтесь немедленно, поможем!

– Непременно, господа артисты! – заверил Епифанцев, выпроваживая их из номера.

Комедианты ушли. И надо думать, что их дорога лежала не в великосветские салоны, а в ближайший кабак, что располагался на соседней улице, где были весьма приемлемые цены и очень богатый ассортимент. Следовало как-то отметить финальную сцену.

Оставшись вдвоем с Марианной, Феоктист Евграфович сказал:

– Нас четверо… Твоя доля ровно четыре тысячи. Держи! Деньги хорошие.

Взяв купюры, Марианна равнодушно положила их стол.

– Что с тобой случилось? – обеспокоенно спросил Епифанцев. – Ты не рада?

– Как вам сказать…

– Не так часто в такой короткий срок нам удается заполучить такие приличные деньги.

– Дело не в этом, – ответила Марианна, печально улыбнувшись. Странное дело, она даже не пыталась скрыть свое скверное настроение. – Просто что-то голова побаливает.

Феоктист Евграфович раздосадованно поморщился.

– Вижу, что тебя проняло.

– Он такой наивный, его даже обманывать как-то жаль. А потом, мне никогда никто не делал предложение руки и сердца всерьез. Каждый из мужчин чего-то хотел заполучить от меня, а Евдоким, наоборот, только все отдавал.

– Тебе понравился этот купец?

– Он так расстроился, когда господа артисты изобразили ссору с вызовом на дуэль…

Щеки Епифанцева расползлись в улыбке.

– Да, это было просто великолепно! На какое-то время я сам поверил, что один князь, а другой принц и что их ссора обязательно закончится дуэлью. А какое перепуганное лицо было у купца! Мне показалось, он сейчас соскочит со своего места и начнет их утешать. Однако, молодец, удержался!

– Артисты очень постарались.

– Не грусти, Марианна. Впереди нас ожидает новое интересное дельце.

– Какое?

– Один сибирский миллионщик надумал жениться; все свое время он пропадает в домах призрения и проводит время примерно с одним и тем же типом женщин, которые очень напоминают ему его бывшую жену. Она немного выше среднего роста, худощава, с высокой грудью, длинноногая, светловолосая…

– Понимаю, я идеально подхожу под это описание.

– Вот именно, думаю, ты нас не разочаруешь.

– Постараюсь.

– У нас здесь еще много дел, нам нужно все прибрать, чтобы ничего не осталось. Полиция умеет искать. А ведь еще твой ухажер… Важно, чтобы он не явился сюда в тот самый момент, когда мы будем складывать вещи. – Широко улыбнувшись, Епифанцев добавил: – На этот счет у меня есть хорошая идея.

Евдоким Филиппович проснулся ранним утром в прекрасном расположении духа. Еще вчера он был человеком без рода и племени, а ныне – князь! Казалось, в нем произошли не только внутренние перемены, но и внешние. Подошел к зеркалу, пытаясь выявить обнаружившиеся изменения, но на первый взгляд ничего не произошло. Все те же длиннющие пшеничного цвета волосья с аккуратным пробором по самой середке; те же пухлые щеки с юношеским румянцем. Все как обычно, и в то же время в нем случилась какая-то трудно уловимая перемена. Подбородок заносчиво приподнят, как и полагается князю, и глаза смотрели несколько иначе, а в самой радужке обнаружилась веселая искорка.

Ясное дело, князь!

Облачившись во фрак, Евдоким Филиппович вышел на улицу. Прохожие, занятые своими делами, совершенно не обращали внимания на новоиспеченного князя; даже извозчик, которого он остановил взмахом руки, небрежно поинтересовался:

– Куда ехать, барин?

Покосившись на разудалого возничего, Евдоким со значением поправил:

– Не барин, а ваше сиятельство.

– Виноват-с, так куды надобно, вашсятельство? – подобострастно переспросил возница.

– Вот что, голубчик, – припустив в голос покровительственные нотки, сказал Евдоким. – Город ты хорошо знаешь?

– Как не знать-то, вашсятельство? Как из деревни десяток лет тому назад приехал со своей кобылой, так до сих пор и езжу. Почитай, что все задворки исколесил.

– Мне задворки без надобности, – добавив в интонации солидности, продолжал Евдоким Филиппович. – Мне нужен хороший магазин. Такой, чтобы в нем можно было разного бельишка прикупить, золота и серебра качественного. Есть такой?

– Как же не быть, вашсятельство! В самом центре имеется. Ежели пожелаете, так там и дегтя можно прикупить, и гвоздей.

– Гвозди с дегтем мне без надобности.

– Ну а золотишко с серебром по всему второму этажу продают. Там и мастерские есть, ежели желаете что подправить или починить.

– Вот и славно… Ну чего сидишь? Погоняй кобылку-то!

– Ну, трогай, милая! – взмахнул вожжами кучер, и лошадка, рассерженно брыкнув тощей ногой, нехотя потянула за собой повозку.

Еще через двадцать минут повозка подъехала к пятиэтажному зданию с зеркальными окнами.

– Приехали, вашсятельство, – торжественно объявил кучер.

– Держи, – сунул Евдоким Филиппович целковый, полагая, что именно так расплачиваются князья.

Высоко подбросив на ладони серебро, извозчик довольно заулыбался.

– Вашсятельство, ежели вы желаете, так я могу вас и обождать.

– Езжай, голубчик, – великодушно разрешил Евдоким Филиппович, – мне тут еще потолкаться надобно.

К собственному изумлению, Ануфриев вдруг обнаружил, что его голос начинает приобретать покровительственные нотки, в точности такие, какие он слышал от графа Демидова. «Ишь ты, – сам себе подивился Евдоким Филиппович, – самую малость с графьями пообщался, а уже начал говорить так же, как и они. А что же тогда через год будет? Совсем князем стану!» – выпятил Евдоким грудь, проталкиваясь через спешащих пассажиров к магазину.

Побродив с полчаса в магазине, Евдоким определился с серебряными ложками и вилками, прикупив их целых десять дюжин. В небольшом закутке на втором этаже, отгороженном от общей части лишь фанеркой, располагалась гравийная мастерская.

Выложив на прилавок столовые приборы, Евдоким Филиппович сказал:

– Мне бы, братец, княжескую корону выправить.

– На все приборы? – уточнил мастер.

– На все.

– И как прикажете сделать?

– Когда вилку держишь, чтобы корона была видна, – ответил со значением Евдоким. – Чего же такую красоту в пальцах-то прятать?