Генералы шального азарта - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сухов cтр.№ 4

По всей видимости, это был неосознанный выбор девочки: пора, мол, жить по-взрослому. К этому ее принудили обстоятельства в лице отчима, который все чаще и чаще засматривался на падчерицу и, похоже, все более желал ее как мужчина. Не один раз Капитолина замечала на себе взгляды Герасима Пантелеевича, которые буквально раздевали ее и в которых читались похоть и вожделение. Капа не знала, что такое – вожделение, но, как и все женщины, могла это ощущать каким-то особым чувством, им всем присущим. Просыпавшееся ощущение немного пугало её и заставляло настораживаться. А Герасим Пантелеевич все чаще и все откровеннее переходил в наступление: то коснется ее груди как бы невзначай, то приобнимет будто бы в отцовской любови, а то и намеренно потрогает.

Она не отбивалась, не вступала в разговор: мол, что это вы делаете, папенька, уберите, пожалуйста, ваши шальные руки. И как вам-де не стыдно, ведь мы как-никак сродственники. Она ждала, что будет дальше. Все равно жаловаться-то было некому…

Как-то раз, поехав в Москву за покупками, отчим взял ее с собой.

Капитолина в Москве один раз уже побывала: тогда они все втроем, маменька, отчим и она, ездили в Голицинскую клинику показываться врачам. Вернее, показывалась врачам маменька, а Капа и отчим дожидались в коридоре. Помнится, маменька вышла от доктора какая-то успокоенная и умиротворенная; зато Герасим Пантелеевич при разговоре с доктором тет-а-тет хмурил брови, часто переспрашивал и покусывал губы. Да и потом, когда они возвращались домой, он был молчалив и хмур, а маменька, напротив, была весела и смешлива…

В этот приезд в Первопрестольную никаких клиник они не посещали, зато обошли с две дюжины лавок и магазинов. Только на одном Кузнецком мосту они заходили не менее чем в десяток модных и дорогих магазинов, где от количества и красоты товаров у Капы просто разбегались глаза. В одном, кажется, зовущемся «Парижским магазином мод», которым владел «Торбек сын Торбека», Герасим Пантелеевич выбрал для Капы весьма дорогое платье и затем долго торговался с приказчиком насчет цены. В конечном итоге он купил платье, шляпку и атласные туфельки с бантами. Капа не верила своим глазам: отчим, всегда готовый к тому, чтобы зажать у своего работника рубль или даже полтину и весьма прижимистый, если не сказать скупой, вдруг потратился, без малого, на шестьдесят рублей! И траты эти были сделаны для нее. Ведь и платье, и шляпка из сарацинской соломки, и прелестные туфельки из китайского атласа предназначались именно ей.

Примерить дорогие наряды и пройтись потом перед большим напольным трюмо в полстены, стоявшем в гостиной, это ли не настоящее счастье! Ведь эта одежда, по сути, была первым настоящим одеянием Капы, в котором не стыдно было выйти «на люди».

Капитолина еще несколько раз прошлась перед зеркалом, любуясь на себя. Хороша, ничего не скажешь! Эх, если бы маменька видела ее сейчас, то наверняка порадовалась бы вместе с ней.

Отчим цокал языком и тоже, кажется, был доволен сделанными покупками. На сей раз он не трогал ее, не касался развитой груди или ягодиц, но по взгляду его можно было судить о многом… К примеру, засмотревшись на Капу, примеривающую шляпку, он несколько раз шумно сглотнул. Глаза его блестели, и на верхней губе выступили бисеринки пота…

Вечером, находясь в своей спаленке, Капитолина еще раз примерила на себя покупки. Они ей так нравились, что она даже хотела спать прямо в платье и шляпке. Конечно же, укладываясь в кровать, она сняла с себя все и еще долго смотрела на новый наряд, который развесила на стуле. А затем тихо уснула…

Проснулась она от прикосновений.

Чья-то рука, проникнув под ткань рубашки, беззастенчиво трогала ее грудь. Капа замерла, не поняв вначале, что происходит. А ладонь, помяв грудь, стала спускаться по животу к сокровенному месту. Когда рука легла на низ живота, а пальцы принялись перебирать жесткую поросль волос, Капа вскрикнула и тут же услышала:

– Не бойся, это я, папа…

Она резко присела на постели:

– Что вы делаете?!

– Да ничего… это я так, – услышала она осипший голос отчима. – Ты не бойся.

После этих слов Герасим Пантелеевич, сопя, навалился на нее всем телом, запустив уже обе руки под рубашку. Капа попыталась оттолкнуть его, но он был намного сильнее и тяжелее, и у нее ничего не вышло.

– Что… вы… дела-е-те, – задыхаясь, еле вымолвила девушка, чувствуя, как что-то влажное и липкое ткнулось ей в ляжку, – не смейте…

В ответ на эти слова отчим просунул ладонь между ее сжатых ног и стал раздвигать их силой. Он сопел, дрожал всем телом и непрерывно бормотал, словно в забытьи:

– Не пугайся, Капочка, это… Это хорошо, это… сладко… Приятно будет… тебе… потом…

Нечто горячее и липкое коснулось низа живота. Уже понимая, что сейчас произойдет – а это она представляла в своих мечтаниях совершенно иначе (поромантичнее, что ли), – Капа схватила орган отчима, с силой сжала его, а потом резко дернула…

Герасим Пантелеевич громко взвыл, и хватка его тотчас ослабела. Воспользовавшись заминкой, Капа вывернулась из-под него и отбежала в дальний угол к столу с ночником.

– Уходите. Прошу вас, уходите.

Отчим выпрямился. В тусклом свете ночничка она увидела, что порты его до колен спущены, а взгляд приковал мужской орган, показавшийся ей неимоверно большим.

– Ну, уж нет… – услышала она зловещее шипение. – Щас я тебя, куколка моя, оприходую. Зазря, что ли, я на тебя столько денег потратил!

Герасим Пантелеевич осклабился и пошел на нее. Капа стала метаться, а он развел руки.

– Врешь… – шипел он. – Не уйдешь…

Когда отчим подошел совсем близко, Капа увидела его глаза с огромными зрачками, темными от залившей их похоти. «Все, – подумала она. – Теперь-то все и произойдет».

– Ну же, тебе не будет больно, – примирительно произнес Герасим Пантелеевич, остановившись в полуметре от нее. – Все это делают… И дамы, и барышни. Поверь, слаще этого нету ничего в жизни. А я тебе еще нарядов накуплю. Юбок, платьев, жакеток, блузонов разных… Будешь настоящей барышней, куколка моя…

С этими словами он подался вперед. Капитолина, не отдавая себе отчета, судорожно схватила со стола бронзовый подсвечник и что есть силы ударила отчима по голове. Удар пришелся сбоку, прямо в висок. Герасим Пантелеевич охнул, с каким-то тоскливым удивлением посмотрел на Капу и рухнул возле самых ее ног. Какое-то время он, видимо, силился что-то сказать, издавая при этом лишь короткие хрипы, затем задрыгал одной ногой, словно отбиваясь от назойливого щенка, и вскоре затих, расслабленно вытянувшись. Из виска на пол стекала струйка крови, образуя под головой отчима лужицу. Капа наблюдала за тем, как темно-красная лужица все более увеличивается, но не могла даже пошевелиться. Затем появились мысли. Вернее, одна: «Убила, убила, убила!».

Так продолжалось несколько минут. Потом Капа шумно вздохнула и осторожно переступила через покойника. Затем она еще с четверть часа просидела на кровати, после чего стала судорожно собираться, стараясь не смотреть на неподвижное тело отчима.