Начало всех Начал - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 58

Адам все это время, оставаясь охотником, забирался очень далеко и видел странные народы, которые уже и не помнили своих прародителей, а о самих Адаме и Еве имели очень смутное представление.

Каинан на семидесятом году родил Малелеила, который ничем не прославил себя, кроме того, что был первенцем. Род дальше считался по нему, хотя братьев у него было больше сотни, а сестер триста семь.

Малелеил на шестьдесят пятом году родил Иареда, тот известен больше всего тем, что его сыном был знаменитый Енох, самый праведный в этом поколении и который на шестьдесят пятом году уже обрюхатил жену, собираясь родить так непривычно рано сына…

«Дней Адама по рождении им Сифа было восемьсот лет, и родил он сынов и дочерей», — повторил он еще раз. Так или примерно так будет сказано, если будет кому говорить. Если воинственные потомки Каина не сотрут с лица земли потомков Сифа.

А пока дети появлялись, вырастали, сперва селились неподалеку, а потом приходили и сообщали, что намерены поискать другие плодородные долины, другие холмы для виноградников, другие масличные или финиковые рощи.

Мне девятьсот лет, сказал он себе с горьким удовлетворением, но не чувствую признаков старости. Все так же крепок телом, сильны руки, глаза видят остро, любого зверя одолею в схватке, а птицу сшибаю с дерева камнем или дротиком с первого же броска.

Сколько у него детей, даже Ева не помнит. Про внуков и говорить не приходится, все живут по многу сот лет, так что нередко внук женится на прапрапрапрабабушке, что все такая же молодая и веселая, а прапра- и еще раз много раз «пра-» дед берет в жены внучку или племянницу.

Плодитесь и размножайтесь, повторил он. Населяйте землю. Преобразовывайте ее, рыхлите почву и засевайте зерном, собирайте урожаи. Что ж, получилось не так, как рассчитывал Господь, но и не так, как полагал жить он, Адам…

Сегодня Ева… заспанная и сердитая, купала в реке младших детей. Двоих выкупала… трое еще дурачились за кустами, еще двое просто убежали, заявив, что они уже взрослые и умываются по утрам сами.

Ева не стала настаивать, лишь бы не забывали мыться, только строго напомнила, что проверит их шеи и уши, а пока ей хватает забот и с этими. Внезапно небо сперва потемнело, затем осветилось пугающе-ярким светом. И сразу же раздался вселенский Голос:

— Долго спишь, дщерь! В каком ты виде покажешься мужу?

Ева смутилась, все еще со сна растрепанная и неопрятная, сказала с трусливой виноватостью:

— Да я сперва детей выкупала… сейчас за себя примусь.

— Детей… хорошо… — одобрил Голос строго. — Всех выкупала?

— Всех… всех… — торопливо ответила Ева.

Она чувствовала неладное… все-таки врет, но еще хуже вот так взять и признаться, что проспала рассвет, а это для настоящей женщины недопустимо.

Голос с небес прогремел:

— Что ж… так тому и быть.

Ева вздрогнула, по всему телу вздулись пупырышки, словно очутилась под ледяным ветром. Небо медленно приняло обычный вид, она поняла, что Господь уже забыл о ней, занявшись другими делами.

Она торопливо кинулась к оставшимся, надо их поскорее искупать, пока Господь не обнаружил, что вымыла еще не всех. За кустами почему-то пусто… только шевелится трава… будто по ней гуляет сильный ветер и бегают невидимые ножки. Она услышала звонкий смех, на нее с разбегу что-то налетело. Она непроизвольно подхватила… в ее ладонях очутилось живое теплое тельце ее сына. Звонкий голосок что-то пропищал над ухом… однако глаза говорили ей… что держит в руках… пустоту!

— Вот что он имел в виду… — прошептала она в ужасе. — Что я наделала… что я наделала!

Адаму снилось, что он бежит по вершинам гор за великолепным оленем с золотыми рогами. Если следующая гора оказывалась далеко, он прыгал и, расставив руки, пролетал через пропасти и снова бежал за сверкающим зверем…

…и вдруг тело налилось тяжестью, он торопливо замахал руками, как крыльями, но с ужасом ощутил, что падает в бездну. В смертном страхе остановилось сердце, он падал и падал, мучительно ожидая, когда же ударится о твердое темное дно…

Пальцы ухватили что-то лохматое, он отшвырнул в панике, и в глаза хлынул свет. Сердце стучит так, что вот-вот выскочит, он лежит на полу в углу нового дома, который недавно выстроил взамен старого. В кулаке зажат край шкуры, которой накрывался во сне. Рядом его копье и палица, которую он наловчился бросать в зверя со смертельной точностью.

В другом углу пристроились Хинан и Гилел, первому двенадцать лет, второму одиннадцать, все чаще пристают к отцу с просьбой брать их на охоту. Хинан так прижался к стене, словно старается втиснуться в нее, Гилел спит на спине, сосредоточенный и хмурый.

В душе все еще клубился черный ужас, Адам торопливо поднялся и разжег очаг. Огонь обладает странным свойством успокаивать и вселять уверенность, что все хорошо, зло не пройдет, здесь все защищено…

Теплый воздух наполнил дом, сыновья перестали ежиться и пытаться скрыться под короткими шкурами. Адам вышел из дома и сразу увидел бегущую от реки рыдающую Еву.

Он бросился навстречу.

— Что случилось?

— Ужасное, — прорыдала она. — Я снова виновата… я снова виновата!

Он протянул руки, она бросилась ему на шею и прижалась всем телом. Адам гладил ее по голове, как ребенка, а Ева содрогалась от рыданий.

Он спросил наконец:

— Что… с детьми?

Она зарыдала громче, он снова гладил и уже приготовил успокаивающие слова, что, мол, у них детей уже больше двух сотен, так что не надо так уж убиваться, но благоразумно смолчал, потому что для матери потеря любого ребенка — это потеря целого мира, и его просто не поймет.

— Я солгала Создателю, — прокричала она отчаянно. — Я солгала!.. И он тут же меня наказал, сказал, что пусть так и будет, как я сказала…

Он посмотрел поверх ее головы. На берегу реки из густой травы иногда выпрыгивала то одна головка играющего ребенка, то другая.

— Так что, если не с детьми?

— С детьми, — подтвердила она вся в слезах.

Адам выслушал ее рассказ, сгорбился и повел в дом. Ева почти теряла сознание, а когда отворил дверь, она вообще не смогла переступить порог, и он внес ее в комнату и бережно опустил на ложе.

Лицо ее оставалось смертельно бледным, а на истончившихся веках трепетали тонкие жилки.

Адам посидел возле нее, пока она не забылась сном, медленно и как будто не он, поставил разогревать вчерашнее жареное мясо. Он сам чувствовал, что двигается, как в тумане, и мысли тоже двигались вялые и неоформившиеся, пока наконец не всплыла одна, четкая и законченная.