Фельдъегерь. Книга 2. Рыцарь - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Корчевский cтр.№ 47

– Ратибор, отведёшь их на постой в свой двор. У тебя места много, разместятся. Вокруг поставь усиленные караулы – и для безопасности хана, и его людей, и для нашего спокойствия, – дабы не напали внезапно, с них станется.

– Исполню.

– И ещё: людей Ольбеговых поближе к половцам поставь – из тех, кто язык их знает. Если удастся, пусть послушают, о чём те говорить будут.

– Сомневаюсь, что они языки распустят. Как говорится, и у стен бывают уши. – Однако указание князя исполнил.

Половцы въехали в распахнутые ворота. Впереди – сам хан, слева от него – знаменосец, справа – сын. А за ними уже воины, все из знатных, в хороших одеждах, сбруя на лошадях украшена медными узорчатыми бляшками.

Князь проявил уважение к гостю, сошёл со стены.

И хан половецкий с лошади слез, поддерживаемый воинами своими. Мог бы и сам спрыгнуть, не старик, однако – традиции, этикет.

Хан и князь поручкались. Хан гордо огляделся: все ли видят, что он с уважаемым князем вот так, на одном уровне, с почётом встречаем?

Воевода Ратибор пошёл впереди, указывая дорогу. Он завёл половцев на свой двор, довольно обширный, и указал хану избу – располагайся. Воины его по соседству в другой избе расположились. Коней в конюшню определили – поодаль, в углу двора. Холопы стол накрыли: барашка, жаренного на вертеле, пирожки, овощи, рыбу. Квашеную капусту, огурцы и солёную рыбу не предлагали – не употребляли половцы соли и не ели солёной пищи.

Вокруг своего двора Ратибор расставил дружинников.

– Глядите в оба, чтобы мышь не проскочила! – напутствовал он их, уходя. – Однако ежели степняки со двора выехать задумают – ворочайте их назад. Оружие не применяйте до тех пор, пока сами не нападут.

Торков же с Алексеем он поставил у избы, где расположился хан, вроде как почётный, внутренний караул. Только торки и Алексей поближе к слюдяным окошкам стали. Вдруг словцо какое или фразу, неосторожно обронённую, услышат?

Все приехавшие половцы собрались в одной избе с ханом, зашумели, принялись есть-пить и жадно рвали зубами горячую ещё баранину.

Ратибор меж тем направился к князю и во дворе столкнулся с киевским боярином, Словятой.

– Рад видеть тебя, воевода!

– И тебе доброго здоровья, боярин.

– Поговорить бы…

– У князя побеседуем.

– Допрежь наедине надобно.

Ратибор завёл боярина в гридницу.

– Слушаю тебя, боярин.

– Давай хана с отпрыском его и воинами перебьём?

– Окстись, боярин! Князь сына в заложники половцам отдал. Если хана убьём, княжича смертью лютой казнят. Жалко мальчонку!

– Разве мне не жаль? Сам отец. Только половчее это сделать надо, с умом. В моей дружине все ребята хваткие, половецкий знают.

– И что из этого?

– Я шатёр приметил, куда княжича определили. Ночью мои люди к шатру подберутся, охрану половецкую ножами втихую снимут, княжича вывезем.

– Рискованно! Хватятся сразу, вдогон кинутся – они и до города добраться не успеют.

– Как только мы княжича освободим, ты с дружиной ударишь. Войско без хана – что человек без головы, разбегутся все.

Однако Ратибор упорствовал:

– Я своего князя много годков знаю. Он слово дал и не нарушит его. Клятву ведь давал, что хану ничего не угрожает!

– Так то князь слово давал, не мы. Сам подумай, какой случай удобный! Одним разом и хана и отпрыска его убьём.

– Заманчиво, не скрою. Только это с самим князем решать надо.

– Так идём скорее, время терять нельзя. Ещё часа два, и темно будет. Если князь согласие даст, нам всем готовиться надо.

Они прошли к князю в его комнату.

Владимир сидел в кресле, опершись локтями о стол. Ратибор и Словята склонили головы в приветствии.

– Думу тяжкую думаю, бояре. Хан на переговоры приехал и уедет с миром, коли дары богатые получит. Только казна пуста, и чем отдариваться, ума не приложу.

Ратибор подтолкнул вперёд Словяту:

– Вот как раз боярин киевский слово имеет. Говори, Словята!

И Словята рассказал свой план. И хана ликвидируют, и войско его ночью разгонят. Ночью не видно, велика ли княжеская дружина, паника поднимется. А страх, неизвестность, суета и суматоха, неясность своего положения – худшие враги воина, потому как они внутри его.

Князь, выслушав Словяту, покачал головой:

– Нет, я слово послам ханским дал. Да и за сына боязно: вдруг сорвётся у вас что-то, они сына жизни лишат – как я жить после этого стану, как Гите, супруге своей, в глаза посмотрю? Никак не можно!

Но чувствовалось – князь в смятении, колеблется. Уж очень велик соблазн одной ночью решить все вопросы, преподать половцам урок.

Подал голос Ратибор:

– Князь! Нет в тебе греха. Они ведь, как всегда, дав клятву, разоряют землю русскую и кровь христианскую проливают беспрестанно. Доколе терпеть?

Князь осторожничал, но понять его можно. На кону не только жизнь сына, но и его самого, его семьи, судьба города – всего княжества.

– Ну, предположим, я соглашусь. Как действовать мыслите?

– Половцы, как дети степи, спать ложатся рано. К полуночи, я полагаю, уснут. Люди Словяты подойдут к шатру…

– Это я слышал. Дальше-то что?

– Как только Словята…

– Боярин, ты сам пойдёшь? – снова перебил Ратибора князь, обращаясь к Словяте.

– Сам, княже. Если неприятность случится и сына твоего не вызволим, так и мне не жить, погибну с честью. Ты сыном рискуешь, я головой своей. По-моему, честно.

– Пусть так. Только как мои дружинники, что при сыне, вас узнают? Ведь за мечи схватятся! Твои люди им незнакомы!

Ратибор вмешался:

– А пусть с ними Ольбег пойдёт. Дружинники его в лицо знают, как и он их.

– Годится. А дальше?

– Сигнал твоей дружине дадим. Как только люди Словяты уйдут, по-тихому дружину из города вывести. Но молча. Иначе хан Итларь услышит, как они из города уходят.

– Чего проще! Двор Ратибора от городских ворот дальше, чем княжеский. Пусть гриди по одному выходят, а лошадей в поводу ведут.

– Принимается! А что за сигнал будет?

– Огненная стрела вверх. У половцев костров много, заранее стрелу паклей обмотаем, выстрелим в небо. Тут уж вам не медлить.

– Хм… – князь задумался, мысленно проигрывая похищение сына и последующий бой.

– А где шатёр Китана?

– Если со стены смотреть – вправо от центра. Там ещё санный след на нашу весь идёт, которую половцы на дрова для костров пустили.