Метатель ножей - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Миллхаузер cтр.№ 27

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Метатель ножей | Автор книги - Стивен Миллхаузер

Cтраница 27
читать онлайн книги бесплатно


Мы качали головами, впадали в задумчивость, начинали улыбаться, но чувствовали, как наши улыбки осыпаются по краям; мы заходили в знакомые отделы, пробирались мимо ракеток для сквоша, шестов для лакросса [ [19] и столов для пинг-понга, мимо тумбочек для телевизоров и видеомагнитофонов, мимо застекленных шкафов для кассет, стереосистем с пятиполосными эквалайзерами, мимо похожих на улыбчивых енотов банок для печенья, мимо зонтиков с деревянными ручками в форме уток, и наше ощущение необычности и необъяснимости новых отделов, какого-то насильственного вторжения, что ли, постепенно уступало место самообвинениям: это с нашим восприятием что-то не так. Новые отделы – вовсе не чужие оккупанты в знакомом мире, но всего лишь продолжение этого мира. Разве не в природе универмагов выставлять на продажу все, что только найдется под луной? Разве скрытая предпосылка подобных мест не в том, что весь мир – торговый зал? Консорциум дерзким рывком, призванным развенчать пассаж, всего-навсего расширил пределы того, что может быть куплено.

Идея имитации или копирования ни в малейшей степени не чужда этому миру синтетики и дорогих копий старомодных игрушек, знаменитых полотен и мебели различных исторических периодов.

И тем не менее даже тогда, в первые дни возбуждения и открытий, мы не осознавали пугающую отвагу новых управляющих – невзирая на проблески и намеки, от которых у нас слегка перехватывало дух.

Как раз в те дни, когда мы нащупывали путь в новый универмаг, против него началась суровая кампания, представлявшая интересы бутиков и пассажа. Новый универмаг, утверждали его противники, плохо оформлен, полон зря потраченных торговых площадей и сосредоточивается скорее на атмосфере, чем на демонстрации товаров; взаимосвязи между отделами запутанны; вульгарные новые отделы по самой своей природе способны заинтересовать лишь немногих покупателей; зоны отдыха безвкусны, архитектура нелепа, аттракционы абсурдны. Подобные легко опровергаемые обвинения были не более чем знакомыми фокусами деловой конкуренции, но беспокойство выражали и обычные граждане. Некоторые говорили, что универмаг, несмотря на кое-какие новации, есть возвращение в прошлое; они обвиняли консорциум в бесстыдной спекуляции на нашей ностальгии, и в частности указывали, что в оформлении зон отдыха, культурных зон и даже собственно товаров подчеркивается тема подражания и репродукции.

Другие, признавая привлекательность и успех нового предприятия, замечали, что вызывает опасения сама полнота этого успеха, поскольку покупатели зачастую с трудом заставляют себя вырваться из-под чар обновленного торгового центра и жалуются, что на улице их охватывает разочарование и раздражение.

Может, под воздействием этих нападок, а может, движимые собственными сомнениями и желаниями, в следующие несколько недель мы вознамерились подробно исследовать новый универмаг, зарыться в его глубины – и ни малейшая деталь не избежит нашего пристрастного дознания.

Старомодные обшитые деревом лифты, отделанные латунью, под управлением вежливых юношей в темно-красных пиджаках и черных брюках отправлялись с тринадцатого этажа на верхние шесть. И на каждом уровне в двух удаленных друг от друга точках поднимались элегантные эскалаторы с отделкой из красного дерева и латуни, а возле них располагались пересекающиеся лестницы, по которым толпа покупателей струилась на нижние этажи.

Мы проходили мимо глубоких обеденных тарелок с изображением синих мельниц, стеклянных десертных блюд на ножках с грудами восковых абрикосов, ярко раскрашенных кофеварок на десять чашек со встроенными цифровыми часами. Мы бродили меж блистающими шеренгами лазерных принтеров и ноутбуков, мимо ярких цирковых фургонов, рулонов брезента и тюков с сеном, по лабиринтам бледно-зеленых ванн, ониксовых раковин в дубовых столах, розовых ватерклозетов с выгравированными херувимами. В недрах отдела игрушек, почти целиком занимавшего одиннадцатый и двенадцатый этажи, располагался подотдел, где продавались чертовы колеса, карусели и американские горки в натуральную величину. Поблизости мы обнаружили нишу с макетами городов, включая точную копию викторианского Лондона из дерева и пластмассы, а также копию Нюрнберга времен Дюрера [ [20] и Манхэттена в 1925 году – каждый макет состоял более чем из 60 тысяч отдельных деталей и помещался в песочнице. В торговом зале второго подземного уровня имелись ниши и подотделы, где продавались дефективные манекены, уже ненужная бутафория с витрин и некоторые уцененные товары из самых популярных зон отдыха и ресторанов: картонные задники с пейзажами, булыжники из стекловолокна, кирпичи из папье-маше. Повсюду, точно пытаясь угнаться за нашими желаниями, возникали новые прилавки и киоски; поговаривали, что где-то на четырнадцатом или пятнадцатом этаже в небольшом отделе со столом и каталогом баснословно богатые корпорации могут заказать копии целых древних городов в натуральную величину.

Подобные слухи подхлестывали наше расследование, однако затемняли восприятие, путали ощущения, так что нас охватил скептицизм иного рода; он искажал факты, что воспринимались органами чувств, и оттого в глубочайшие тайны универмага мы проникли лишь спустя некоторое время.

Тем временем все, кроме самых суровых критиков, уже поддавались обаянию новых витрин, что достигли неведомых до той поры высот смелости и мастерства. Мы слыхали, что консорциум в сером обледеневшем городе Восточной или Северной Европы, где солнце светит лишь два часа в день, нанял вдумчивого и импульсивного дизайнера витрин, отдал ему в подчинение толпу специалистов по манекенам, механиков, миниатюристов, дизайнеров-постановщиков и инженеров и пообещал неслыханную свободу в создании витрин для нового универмага. Ежедневно одно из витринных стекол, что располагались по всем четырем стенам здания, затягивали красным бархатом, а на следующее утро бархат поднимался над новой сценой. В одной витрине стоял шестифутовый макет тридцатичетырехэтажного отеля, где все двести с лишним номеров освещались по очереди, и в каждой комнате на мгновение открывалась искусная подробная сценка, исполнявшаяся миниатюрными заводными фигурками: человечек убивает крошечную женщину несколькими ударами малюсенького окровавленного ножа; миниатюрная красавица сидит в будуаре перед изысканным зеркалом, читает письмо и истерически рыдает; девушка открывает шкаф, и в ее объятия падает скелет. В другой витрине движущиеся манекены в человеческий рост, в солнечных очках, оправленных драгоценными камнями, и прозрачных шелковых купальниках, принимали изящные томные позы посреди реалистично изображенных джунглей с живыми попугаями, обезьянами и устрашающим львом, бродившим туда-сюда: лишь постепенно зритель понимал, что это машина. В одной из самых популярных витрин располагался театр марионеток; в пьесах с разнообразными декорациями – колесный пароход на Миссисипи, турецкий гарем, парижский показ мод, куда прокрался душитель, – играли марионетки в костюмах от знаменитого кутюрье и с прическами, созданными персональным стилистом. Несмотря на подобные намеки на продажу товаров, многие витрины расцветали свободно и вскоре стали развиваться исключительно как формы искусства. Одна из таких замечательных витрин зародилась как традиционная демонстрация подвижных манекенов в прозрачных плащах и бикини, но быстро превратилась в серию вариаций на тему дождя: дождевая машина, ветровая машина, зеркала и разноцветные огни сочетались, образуя сменяющие друг друга сцены дождя с ветром, точно дизайнер углубился в новое искусство – искусство дождя. Но даже такие витрины, словно бы презиравшие вульгарную торговлю и устремлявшиеся в высокие сферы, самой своей отчужденностью дразнили нас и заставляли искать тайных откровений, что по-прежнему ускользали от нашего взгляда.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию