Известие о похищении - читать онлайн книгу. Автор: Габриэль Гарсиа Маркес cтр.№ 27

– Рубашку я еще могу надеть, но краситься как ненормальная, в нашем-то положении? Нет, Марина, не буду.

Марина пожала плечами.

– А я буду.

В связи с отсутствием зеркала Марина вручила свою косметичку Беатрис, а сама уселась на кровати. Беатрис накладывала макияж при свете лампы, тщательно и со вкусом: немного румян, чтобы скрыть смертельную бледность кожи, яркие губы, тени на веки. Маруха и Беатрис даже удивились, сколько прелести сохранила Марина, всегда славившаяся очарованием и красотой. Беатрис ограничилась прической «конский хвост», которая делала ее похожей на скромную школьницу.

В праздничную ночь Марина проявила все свое антьокское обаяние, заставив даже охранников разговаривать Богом данными им голосами обо всем что вздумается. Один майордомо, несмотря на выпитое, продолжал шептать. Осмелев от вина, Золотушный отважился подарить Беатрис мужской лосьон. «Для хорошего запаха в день освобождения, когда все будут вас обнимать». Скабрезный майордомо не удержался от грубого намека, что такой подарок – знак тайной страсти. Беатрис ужаснулась: только подобного кошмара ей и не хватало.

Кроме пленниц, в застолье участвовали майордомо, его жена и четверо дежурных охранников. У Беатрис словно ком застрял в горле. Ей передались тоска и скорбь Марухи, что, однако, не мешало восхищаться помолодевшей от макияжа и белой футболки Мариной, ее чарующими серебристыми волосами и обворожительным голосом. Как ни удивительно, но Марина заставила всех вокруг поверить, что счастлива. Она подшучивала, когда охранники задирали маски, чтобы выпить, или, изнывая от жары, время от времени просили пленниц отвернуться, чтобы глотнуть воздуха. Когда ровно в двенадцать завыли пожарные сирены и зазвенели колокола церквей, все обитатели крохотной комнаты сидели на кровати и матрасе, тесно прижавшись друг к другу, мокрые от жары, словно в кузне.

По телевизору зазвучал национальный гимн. Маруха встала, заставив встать и всех остальных. Потом она подняла стакан яблочного вина и произнесла тост за мир в Колумбии. Праздник закончился через полчаса, когда иссякли бутылки, а на блюде лежали обглоданная свиная кость и остатки картофельного салата.

Очередную смену охранников пленницы встретили с облегчением – это были те же парни, что дежурили в первую ночь плена, и женщины уже знали, как вести себя с ними. Особенно обрадовалась Маруха, которая чувствовала себя неважно и была подавлена. С самого начала от страха у нее во всем теле начались блуждающие боли, заставлявшие застывать в неестественных позах. Позже из-за негуманных условий плена эти боли локализовались. Как-то в начале декабря ей на сутки запретили пользоваться туалетом в наказание за непослушание, а когда вновь разрешили, ничего уже не получалось. От этого начался хронический цистит, потом геморрой, мучивший ее до конца плена.

Марина, научившаяся у мужа делать спортивный массаж, взялась в меру своих сил облегчить страдания Марухи. Хорошее настроение после Нового года еще не покинуло ее. Она выглядела оптимисткой, рассказывала анекдоты, словом, жила. Упоминание ее имени и фотография в телевизионной компании, развернутой в поддержку похищенных, вернули Марине ощущение надежды и радости. Она вновь почувствовала, что жива, что существует. В начале телекампании о ней вспоминали часто, но в один прекрасный день забыли без всяких причин. Маруха и Беатрис так и не решились объяснить Марине, что, скорее всего, все считали ее умершей, и никто не знал, что она жива.

День 31 декабря был важной датой, принятой Беатрис за крайний срок освобождения. Разочарование оказалось столь велико, что подруги по плену растерялись. Марина боялась даже смотреть в сторону Беатрис, нервничала и плакала, дошло до того, что обе перестали замечать друг друга в пределах крохотного туалета. Обстановка становилась невыносимой.

Любимым развлечением пленниц были бесконечные часы после душа, когда медленными движениями они натирали ноги увлажняющими кремами – охрана поставляла их в таких количествах, что можно было не экономить. Вдруг однажды Беатрис заметила, что крем кончается.

– Что будем делать, когда он кончится совсем? – спросила она Маруху.

– Попросим – привезут еще, – невозмутимо ответила Маруха и добавила с еще большим безразличием: – А может нет – там будет видно…

– Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! – закричала Беатрис с неожиданной злостью. – Я оказалась здесь из-за тебя!

Вспышка была неизбежна. Наружу выплеснулось все, что накопилось за долгие часы страданий и ночных кошмаров. Удивительно, что это не случилось раньше и в более резкой форме. Беатрис дошла до последней черты, у нее не осталось сил сдерживать злость и терпеть лишения. Это было наименьшее зло из того, что рано или поздно должно было случиться: безобидная, неосторожная фраза вызвала ярость, долгое время подавляемую страхом. Впрочем, охранники думали иначе и, опасаясь серьезной ссоры, пригрозили запереть Беатрис и Маруху в разных комнатах.

Угроза отрезвила: обе узницы все еще боялись стать жертвами сексуальной агрессии. Они верили, что пока все вместе, охранники вряд ли решатся на насилие, но расселение очень пугало. Охранники, правда, всегда дежурили парами, не слишком ладили между собой и, возможно, следили друг за другом, чтобы не допустить нарушений внутреннего распорядка и избежать серьезных инцидентов с пленницами.

Тем не менее нравы охранников порождали нездоровую атмосферу в комнате. В декабре дежурные принесли видеомагнитофон и стали крутить фильмы, полные эротики, а порой и порнографии. В комнате царило неприкрытое напряжение. Хуже всего, что, пользуясь туалетом, пленницам приходилось оставлять дверь полуоткрытой, и они не раз замечали, как охранник подсматривает. Один, который упорно придерживал дверь рукой, чтобы она не закрылась, чуть не остался без пальцев, когда Беатрис умышленно резко ее захлопнула. Еще один непристойный спектакль начинался во время дежурства двух гомосексуалистов из нового отряда, которые с неизменным возбуждением демонстрировали свои порочные ужимки. Обстановку усугубляло и повышенное внимание Золотушного к малейшему жесту Беатрис, подаренный им лосьон и неуместное замечание майордомо. Гнетущую атмосферу плена довершали рассказы охранников об изнасиловании незнакомых женщин, свидетельствовавшие об извращенном отношении к эротике и склонности к садизму.

По настоянию Марухи и Марины 12 января около полуночи майордомо привез Беатрис врача. Это был хорошо одетый и воспитанный молодой человек в маске из желтого шелка, гармонировавшей с его внешностью. В его огромной сумке-бауле из тонкой кожи лежали фонендоскоп, прибор для измерения давления, аккумуляторный электрокардиограф, портативная лаборатория для домашних анализов и другие предметы экстренной помощи. Он тщательно обследовал не только Беатрис, но и остальных пленниц, сделав в своей портативной лаборатории экспресс-анализы мочи и крови.

Осматривая Маруху, врач прошептал ей на ухо: «Мне очень стыдно, что я вынужден делать это в таких условиях. Признаюсь, меня заставили. Я был другом и горячим поклонником Луиса Карлоса Галана, голосовал за него. Вы не заслуживаете таких страданий, постарайтесь выдержать. Вам нужен полный покой». Маруха оценила совет, но не могла не удивиться эластичной морали доктора. Свое признание он слово в слово повторил и Беатрис.