Колодец пророков - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Козлов cтр.№ 88

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Колодец пророков | Автор книги - Юрий Козлов

Cтраница 88
читать онлайн книги бесплатно

Q

Майор Пухов в совершенстве владел умением перемешаться в пространстве бесшумно и невидимо, в особенности для находящегося впереди человека. Дело в том, что находящемуся впереди человеку (в данном случае руководителю службы безопасности Республики Гулистан Нурмухамеду), чтобы увидеть крадущегося сзади майора Пухова, требовалось оглянуться. Таким образом у майора имелась в запасе доля секунды (обычно ему хватало ее с избытком), чтобы не попасться на глаза преследуемому. К тому же рука майора крепко сжимала полюбившийся «Fovea». Пухов избегал делать скоропалительные выводы, но как ни крути, руководитель службы безопасности Республики Гулистан Hyp (в Афганистане Пухов знал его как капитана спецназа Нурали Мехмедова – гения подрывного дела, в годы же становления независимого государства Гулистан как неуловимого бандита Натхоя, разработавшего и претворившего в жизнь весьма эффективную методику грабежа товарных вагонов на железных дорогах юга России) был в его руках, и только чудо могло помочь ему выскользнуть из рук майора Пухова.

Если еще мгновение назад майор был во власти охотничьего азарта, то сейчас вдруг ощутил тоску. Эта была особенная тоска, неизменно настигавшая Пухова в момент, когда поставленная цель (в данном случае Hyp) оказывалась на расстоянии вытянутой руки или выстрела. Майор знал, что не одинок в подобной тоске. Это была тоска конца, отсроченной расплаты, тоска силы – так говорил генерал Толстой, – брошенной на службу слабому делу. Майор был уверен, что уже давно истощил терпение судьбы, но судьба вновь и вновь отпускала ему значительные кредиты. Майору оставалось только гадать, какую сумму (с процентами) взыщет с него при конечном расчете невидимый бухгалтер.

Неожиданно в нем окрепло желание решить дело миром.

Майбру не раз и не два доводилось решать дело миром со своими обидчиками.

Миром – означало положить Нуру на плечо руку, а когда он дернется, резко успокоить его ударом рукоятки «Fovea» в лицо. После подобного успокаивающего и, как правило, ломающего в двух местах нос удара редкий человек оставался на ногах. Вряд ли будет исключением и Hyp. Дальше все происходило как бы само собой. Упавшего, но лишь отчасти успокоившегося человека требовалось подготовить к диалогу, точнее, монологу Пухова. Обычно майор резко наступал ногой на руку лежащего – рука под подошвой глухо хрустела, и лежащий на мгновение терял сознание от боли. Свободной рукой, однако, он (уже чисто инстинктивно) пытался извлечь (применить) оружие, и майору приходилось стрелять в эту бестолково шарящую руку, тем самым лишая обидчика последних (в высшей степени иллюзорных) надежд. Теперь он был в общем-то подготовлен к тому, чтобы внимательно выслушать майора Пухова. И майор, экономя свое и чужое время, объяснял человеку его вину, объявлял приговор и немедленно приводил приговор в исполнение выстрелом в затылок, как бревно переворачивая тело на живот.

Это означало в понимании майора «решить дело миром». И сейчас Пухову не хотелось мучить себя и Нура. Глава службы безопасности Республики Гулистан руководил операцией по захвату станицы Отрадной и, следовательно, нес всю полноту ответственности за смерть матери майора Пухова.

Инцидент, стало быть, был близок к тому, чтобы считаться исчерпанным.

Пухов ощутил непреодолимое (как когда-то в Афганистане) желание выйти из игры. Он боялся себе в этом признаться, но ему хотелось, чтобы Hyp взял смерть матери на себя или объяснил происшедшее случайностью (откуда обкурившиеся боевики могли знать, что она глухонемая и не слышит их криков?).

Тогда круг замыкался.

И майор мог из него выйти.

В сущности, майору Пухову не было дела, что замышляет в Москве якобы превращенный в фарш прямым попаданием танкового снаряда генерал Сак, окровавленную пилотку которого непрерывно и истерически показывали все программы новостей. Пухов уже связался через спутниковый телефонный канал Дровосека с ребятами в Отрадной, узнал, что дом матери почти не пострадал. Майор попросил ребят присмотреть за домом. Распорядился Пухов и насчет похорон, переведя соседке деньги через местное отделение банка «ДроvoseK». Скверно и не по православному обычаю было отсутствовать на похоронах матери, но ничто не могло переубедить майора Пухова: гораздо хуже (позорно) было присутствовать на них, не наказав обидчиков, в особенности когда судьба (как сейчас) предоставила ему эту возможность.

Майор не сомневался, что в Отрадной его ждут. Не случайно руководитель Центра по борьбе с терроризмом так стремился его туда отправить. Поэтому Пухов вознамерился прибыть в станицу по собственному, а не чужому расписанию.

Майор почувствовал себя почтальоном, принявшим решение уйти со службы и разносящим по адресам свою последнюю сумку с корреспонденцией. Ему стало легко. Будущее предстало анонимным, а он сам – отнюдь не конченым человеком. Он вдруг увидел себя на борту самолета, летящего на Фиджи (почему на Фиджи?). Это были очень опасные для человека его профессии ощущения. Майор прекрасно знал, что жизнь устроена так, что последняя (в данном случае почтовая) сумка зачастую оказывается воистину последней.

Майор Пухов был надежным, старательным, неизменно доставляющим почту по указанным адресам почтальоном.

«Негоже, – подумал он, – спрямлять путь и путать адресатов в последний день службы. Все письма должны быть доставлены точно по адресам, пустая же сумка повешена на почте на гвоздь. Чтобы завтра с ней отправился в путь другой – новый – почтальон».

Он уже смирился с тем, что с Нуром кончить дело миром не удастся.

Дознания было не миновать.

Почтовая сумка вдруг превратилась в знаменитый неподъемный узелок Святогора, таким тяжелым показалось почтальону Пухову невидимое письмо генералу Каспару Сактаганову. У письма не было конкретного автора. Его писали невидимыми слезами и кровью (не чернилами же) русские вологодские и рязанские бабы, падающие в забытых Богом городах и деревнях на присланные из далекого и неведомого им Гулистана цинковые гробы; другие русские бабы (помоложе), которых бородатые гулийские воины возили за собой в походных борделях, а по мере износа пускали в расход; русские беженцы, лишенные имущества, изгнанные из своих домов; превращенные в живые скелеты рабочие, присланные по найму восстанавливать гулийскую промышленность и захваченные гулийцами в рабство-плен. К авторам этого письма можно было причислить всех безоружных и беззащитных, униженных и оскорбленных, уже испивших и продолжающих пить чашу страдания в Гулистане – крохотном горном пятачке, превратившемся на исходе XX века в лобное место позора и бессилия России.

Тех же, кто находился в Гулистане с оружием в руках, кто честно исполнял свой долг, стреляя в гулийских бандитов, или же продавал свое оружие гулийским бандитам, чтобы уже они стреляли из него в русских солдат – их всех почтальон Пухов лишал права переписки с генералом Саком, потому что им, так сказать, была предоставлена возможность говорить с ним напрямую – посредством оружия, – минуя посредника-почтальона. Оружие уравнивало в претензиях адресата и отправителя письма. Майор Пухов все больше склонялся к мнению, что оружие – последняя (призрачная, теоретическая, но все же) гарантия справедливости в несправедливом, выскользающем из справедливости, как угорь из сетей, мире. На том стоял понятный майору мир, и он не собирался переиначивать этот порядок.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению