История с привидениями - читать онлайн книгу. Автор: Питер Страуб cтр.№ 78

Вскоре после смерти матери дом рядом с нами купила богатая, красивая дама лет сорока, вся семья которой состояла из четырнадцатилетней племянницы, за которой она ухаживала после смерти родителей. Миссис Флоренс де Пейсер была очаровательной женщиной с европейским воспитанием, и мы быстро завели с ней знакомство. Она разбиралась в живописи и знала даже мои работы, хотя, конечно, они никак не шли в сравнение с висевшими у нее полотнами французских символистов. При всей привлекательности миссис де Пейсер украшением дома была ее племянница, Ами Монктон — иногда мне кажется, что она была самой красивой женщиной, какую я видел в жизни. Каждое ее движение было наполнено непередаваемой спокойной грацией. Ами часто гостила у нас в доме, и оба моих сына были без ума от нее".

— Вот оно, — сказал Дон. — Четырнадцатилетняя Альма Моубли на воспитании у миссис де Пейсер. Бедный Моубли не знал, кого он принимает у себя в доме. Слушайте дальше: "Хотя Ами была одного возраста с моим младшим, Уитни, именно Шелби с его впечатлительностью стал ближе к ней. Тогда я думал, что он общается с ней просто из вежливости, и даже когда признаки его влюбленности стали заметны (бедный Шелби краснел, когда при нем произносили имя девочки), я не подозревал, что дело зашло так далеко. На деле мне было приятно наблюдать их рядом, и я не, очень удивился, когда Шелби под большим секретом сообщил мне, что, когда Ами будет 18, а ему 22, они поженятся.

Через несколько месяцев я заметил ухудшение здоровья и внешнего вида Шелби. Он забросил друзей и почти все время проводил с Ами и миссис де Пейсер, а также с их слугой — зловещим типом, похожим на итальянца, по имени Грегорио. Он был мне подозрителен, и я сказал об этом миссис де Пейсер, на что получил ответ, что она знает его и его семью много лет и что он прекрасный шофер.

В последние две недели жизни мой сын сильно осунулся и стал чрезвычайно скрытен. Я впервые в жизни проявил суровость и запретил ему ходить в дом де Пейсер. Я решил, что шофер Грегорио давал ему пробовать наркотики, быть может, марихуану, которая уже тогда была обычной в Новом Орлеане. Может быть, они соединяли это с креольским мистицизмом — обычным спутником марихуаны.

Результаты оказались трагическими. Шелби игнорировал мое запрещение и продолжал бывать у миссис де Пейсер; в последний день августа он вернулся домой, взял мой револьвер из спальни и выстрелил себе в висок. Я работал у себя в студии и первым услышал выстрел.

Я был в шоке и, вместо того, чтобы вызвать полицию или «скорую помощь», перебежал дорогу и посмотрел на дом миссис де Пейсер. То, что я увидел, заставило меня лишиться сознания.

В верхнем окне дома стоял шофер Грегорио и улыбался мне с выражением сатанинской злобы на лице. Я пытался закричать и не мог. Внизу я увидел нечто худшее. Возле дома стояла Ами Монктон и тоже смотрела на меня, но спокойно, без всякого выражения. Ее ноги не касались земли. Она будто парила в воздухе. Я закрыл руками лицо и впал в непродолжительное забытье. Когда я очнулся, их уже не было.

Миссис де Пейсер и Ами послали цветы на похороны Шелби и сразу же уехали в Калифорнию. Хотя я уверен, что то, что я видел в день смерти Шелби, было галлюцинацией, я сжег эти цветы. После этих событий и появились мои картины «сверхъестественного периода», о которых я сейчас и пишу".

Дон посмотрел на Рики и Сирса.

— Я сам прочитал это только сегодня. Видите, что я подразумевал, когда я говорил, что они любят выставлять себя напоказ? Они хотят, чтобы их жертвы знали или хотя бы подозревали, с кем имеют дело. Роберт Моубли пережил шок и создал свои лучшие полотна; Альма хотела, чтобы я знал это, и специально рассказывала мне про Новый Орлеан и Флоренс де Пейсер. Она убила того мальчика, как моего брата.

— А почему она до сих пор не убила нас? — спросил Сирс. — У нее были все возможности. Я даже сейчас не верю в то, что вы нам рассказали, но, если даже это так, почему она ждет? Почему мы трое еще живы?

Рики откашлялся.

— Актриса Эдварда сказала Стелле, что я хороший враг. Теперь я понимаю. Она хочет, чтобы мы наконец поняли, кто нам противостоит.

— Мы поняли, — сказал Дон.

— У вас есть план?

— Нет, только кое-какие идеи. Я сейчас вернусь в отель, соберу вещи и перееду сюда. Может быть, в записях моего дяди мне встретится необходимая информация. И еще я хочу проникнуть в дом Анны Мостин. Надеюсь, вы пойдете со мной. Там мы можем что-нибудь найти. Не думаю, что они будут нас там ждать. Они знают, что туда мы придем в первую очередь.

Дон посмотрел на Сирса и Рики.

— И еще одно. Сирс спрашивал, что было бы, если бы вы застрелили рысь. Так вот, на этот раз мы сделаем это. Застрелим рысь, чего бы это ни стоило.

Сирс Джеймс проворчал что-то неразборчивое. Рики спросил:

— Так вы думаете, мы трое с Питером Бернсом сможем положить этому конец?

— Вряд ли, — ответил за Дона Сирс. — Но в конце концов, за этим мы его и пригласили.

— Может скажем кому-нибудь? — спросил Рики. — Попытаемся убедить Хардести?

— Тогда мы кончим психушкой, — сказал Сирс.

— Пускай думают, что это марсиане. Сирс прав. Но я скажу вам еще одно.

— Что?

— Держу пари, что ваша секретарша завтра не выйдет на работу.

Когда старики ушли, Дон подбросил дров в камин и сел на диван. Пока за окном падал снег и завывал ветер, он вспомнил теплую ночь, запах горящих листьев, чириканье воробьев и бледное любимое лицо, глядящее на него сияющими глазами. И обнаженную девушку, смотрящую в темное окно и произносящую слова, которые он теперь понял: «Ты дух». Ты, Дональд. Именно ты. Это и случается во всех историях с привидениями.

Нарцисс плакал, глядя на свое отражение в воде.

Друг спросил, почему он плачет, и Нарцисс ответил:

«Я плачу оттого, что потерял невинность».

Друг сказал:

«Ты мог бы найти причину и получше».

В Милберне декабрь, близится Рождество. У города долгая память, и этот месяц всегда связан с определенными вещами — с конфетами из кленового сахара, с катанием на коньках по замерзшей реке, с елками в витринах магазинов. В декабре, под несколькими дюймами снега, Милберн всегда выглядит празднично, немного сказочным. На площади всегда ставят большую елку, и Элинор Харди украшает фасад отеля разноцветными огоньками. Дети водят хороводы вокруг Санта-Клауса в универсальном магазине, и только взрослые замечают, что Санта-Клаус выглядит и пахнет, как Омар Норрис (декабрь примирял Омара не только с женой, но и с собой — он прекращал пить до конца праздников). Hopберт Клайд, как и его отец, выводил за город старые сани, чтобы все дети могли узнать, как звенят настоящие серебряные колокольчики, и испытать, каково мчаться за — парой добрых коней в искристом облаке снежной пыли. А Элмер Скэйлс, как его отец, открывал ворота и пускал детей и взрослых скатываться на санках и лыжах с холма, стоящего на границе его владений. Многие жарили каштаны, а милбернские хозяйки оживленно обменивались рецептами рождественских блюд. Мясников заваливали заказами на двадцатифунтовых индеек. Школьники клеили на окна елочки и снежинки из цветной бумаги, а Хэмфри Стэлледж увешивал свой бар красными и зелеными лампочками. Старшие забросили уроки за игрой в хоккей и думами о пластинках, которые купят на праздничные презенты от дядь и теть. Кивани и Ротари-клуб устраивали в бильярдной отеля Арчера собрания с барменами, специально привезенными из Бингемтона, и со сбором денег на благотворительные цели.