Конец света - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лебедев cтр.№ 33

— Ну ты уж скажешь!

— А что? А что я еще подумать могу? Ты Ходжахмету пожалуйся, пусть он этому Алжирцу по загривку надает! А то он и тебя примется снимать!

— Ну уж!

— А то! С него станется.

Помолчали.

Катя снова задумалась, вспоминая своего Сашу Мельникова.

А Саша Мельников был рядом.

Буквально за четырьмя или пятью стенами, в каких-нибудь пятидесяти метрах от своей жены.

Но не знал об этом.

И она не знала.

* * *

Сашу привели к Заир-паше на собеседование.

Огромная комната начальника научного департамента была заставлена самыми удивительными предметами.

Здесь были и мраморная Ника Самофракийская, и Венера Милосская, и Аполлон Бельведерский, десятки мраморных и алебастровых ваз, древние механизмы, часы, золотые статуэтки, включая натурального Оскара, и иные артефакты, происхождение и назначение которых Саша определить сразу не взялся бы.

— Настоящая? — спросил Саша, показывая пальцем на Нику.

— Нет, копия, — ответил Заир-паша, — но копия буквально атом в атом и молекула в молекулу, это еще Пакистанец, когда был жив, освоил технологию электронного копирования. Сканировал оригинал в Лувре и потом материализовал в мраморе, как раньше с изображениями на компьютере поступали, сканировал, потом на принтер — вжик, и готово!

— Здорово! — восхищенно воскликнул Саша. — А с живой женщиной так можно?

— Что? — переспросил Заир-паша.

— Ну, это… Сканировать, а потом вжик — и готова копия!

— Это пока не получается, — ответил Заир-паша.

— А почему не получается? — спросил Саша.

— Потому что тело скопировать можно, а душу бессмертную бог копировать не дает… — ответил Заир-паша. — При копировании мертвые тела только получаются, годящиеся разве на пересадку органов…

— Значит, пробовали? — спросил Саша.

— Пробовали, — кивнул Заир-паша и, вдруг спохватившись, сощурил глаз: — Что-то много вопросов, уважаемый, вы не из КГБ случайно?

— Если только из белорусского, — добродушно улыбнувшись, ответил Саша и тут же предложил Заир-паше взглянуть на свои часы от фирмы Тиссо.

— Эти фокусы я знаю, — сказал Заир-паша, — посмотрим на вас в настоящем деле.

Старцев старался вспомнить все подробности войны тогда, в Афганистане, вдруг что-то поможет ему разобраться в психологии его противника. Мельчайший эпизод той войны мог помочь принять верное решение теперь…

На базе в Баграме довелось Лехе попасть сперва к капитану Батову, а потом и к самому генералу Невядю…

Судьбина их столкнула, и все в Лехиной дальнейшей карьере совершенно по-новому пошло.

Батов во многом копировал своего кумира — генерал-лейтенанта Невядя. Батов, тогда еще командир разведроты и по званию капитан, служил в ограниченном контингенте в ДРА, или попросту в Афгане…

А комдив Невядь слыл тогда в войсках великим стебком. Приняв дивизию еще полковником, лазал по батальонам в каком-то старом затрапезном бушлате без погон, и, не зная еще своего «нового» в лицо, многие попадали впросак, принимая его то за какого-то гражданского спеца из Кабула, то за приблудившегося прапора из вещевой службы или с дивизионного склада ГСМ. Только маленькая квадратная бирочка на противогазной сумке, с надписью химическим карандашом на ней «Невядь» выдавала новое дивизионное начальство. Говорили, что в этом своеобразном брезентовом портфеле, помимо запасных обойм к своему «стечкину», комдив постоянно таскал еще и фляжку из нержавейки с трехзвездочным армянским… Но про него вообще много чего говорили. И уже по весне, когда расцвел мак и Невядь получил генерал-майора, принялся он лазать по батальонам в прапорщицких погонах с одною на них маленькой звездочкой… Будто этакий младший прапор, а не генерал…

Батов всегда любил в людях настоящее. Он и Лешку Старцева учил любить только настоящее…

А Невядь и был настоящим. Именно они, настоящие, вообще-то стебками всегда и прикидываются. Неживой или поддельный, или если вообще чужой, те всегда как раз норовят все по правилам да как следует. А Невядь — мужик без комплексов. Триста прыжков с парашютом, на костяшках — мозоли в медный пятак от бесконечных отжиманий «на кулачках» да от ежедневной молотьбы в сосновую макивару… Да если бы его доблести писались не фиолетовыми чернилами, да не штабным писарем, да не в карточке учета взысканий и поощрений по форме, установленной в МО СССР, а гекзаметром боянно пелись бы у походных костров, то там были бы такие строки, как «голос его был подобен раскату грома в самую страшную бурю, а глаза его извергали искры, как те, что сыплются из-под колес боевой колесницы, когда та катится в бой по мощеной дороге…». Такой вот он был. И баб он любил. И вообще был он из тех, кто своего не пропустит.

В общем, задумал как-то Невядь караван один целиком на себя записать. Весь. Со всем товаром.

Граница-то с Пакистаном полупрозрачная. Оружие — стингеры-мудингеры, это само-собой, но везли караванщики и барахло: «сони», «грундиги», «шарпы» всякие разные. Генералы бортами военно-транспортной не только «груз двести» в Союз слали, но порой настоящие «золотые тюльпаны» оформляли… Разведка наводку даст, четыре вертухи в горы… Туда с боекомплектом — обратно с «хабаром»… Потом только ящиками да тюками прям из «восьмерок» да в распахнутые рампы «АНов»… А куда там потом в Союзе — никто и не знал.

Дивизионный разведчик ему эту идею-то и подал. А то откуда бы Невядю знать, что, кроме стингеров, караванщик повезет бригадному генералу Камалю еще и бакшиш за прошлогодний урожай. А мак в том году богатый уродился.

У Невядя для срочных серьезных дел была отобрана команда. Из одних только офицеров и прапорщиков. Причем из тех, кто служил с ним еще во Пскове и в ГСВГ [17] . Третьим номером был в этой команде и капитан Батов, а с ним — прапорщик Леша Старцев…

Шли двумя вертушками. «Восьмой» пару раз прижался — высадил две пятерки — в одной сам, в другой старшим майор Кондратьев, разведчик дивизионный… А «крокодил» тут же висел, неподалеку, в пределах работы радиосвязи.

Невядь вообще слыл в войсках большим стебком.

И еще шла о нем молва, что справедливый. Будто бы вел Невядь свой учет потерь, где, по его справедливому понятию, должно было соблюдаться обязательное соотношение «один к восьми». Потеряли наши при выходе на тропу двоих десантников — комбат тут же должен отчитаться ему шестнадцатью головами дохлых духов. Потеряли четверых — покажи ему тридцать два холодных моджахеда, и ни на одного меньше!

Невядь с Кондратьевым тогда вернулись одни. Потери при выходе на караван составили восемь десантников и двое вертолетчиков — экипаж сгоревшего «восьмого». Комдива с разведчиком подбирал прикрывавший вылазку «крокодил»…