Зубы настежь - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 69

Воевода высвободил из конской гривы лицо, оглянулся. Я видел на его лице страх.

– Скорее... – прокричал он. – Надо к горам....

– А что там?

– Там...

Ветер унес его слова, я закричал снова:

– Помощь?

– Какая к черту...

– Так что же?

– Авось, узкий проход... или что еще...

Я сжался в ком, впервые чувствуя себя беспомощным и жалким. Отсюда горы выглядели монолитной черной стеной в сотни верст длиной. На темном небе зажглись звезды, из-за зубчатого края гор выступил блистающий горб. Луна поднималась так же неспешно, как и двигался за нами бог, до в движениях обоих чувствуется одинаковая неотвратимость.

– Мы... – крикнул я, – не доскачем!

Ветер срывал и уносил слова. Воевода все же услышал, крикнул:

– Почему?

– Горы далеко!

– А что предлагаешь ты?

Я стиснул зубы. Даже если доскачем, хотя горизонт здесь еще дальше, чем на Земле, что будем делать, если отыщем самую широкую щель разве что для моего мизинца?

Земля часто-часто гремела под копытами, но и все чаще вздрагивала тяжело и со стоном, а рев за нашими спинами гремел громче, в нем чувствовалось нетерпение зверя, что настигает добычу.

Наши кони не мчались, а летели, впереди вырастали спины пригнувшихся дружинников. Их кони вытянули шеи, как гуси, что стремятся уйти от погони, копыта бешено выбрасывали комья земли.

Мы с воеводой все так же мчались в стремя в стремя, пригнувшись, молча. Он на скаку склонился к подпруге, ослабил чуть. Мой вороной мчался ровно и мощно.

На чуть посветлевшем небе медленно и пугающе плыла бледная как смерть вторая луна, огромная как Юпитер с Ганимеда. Мы мчались дальше, не сбавляя галопа. За второй луной проплыла третья, две предыдущие побледнели и странно угасли, не коснувшись горизонта.

Хотя летом ночи коротки, но все же когда закричали петухи, я с изумлением посмотрел на небо. Звезды блекли, справа в рассветном полумраке проступили в утреннем тумане зубчатые стены какого-то града.

Пастух из раскрытых ворот выгонял огромное стадо прямо в предрассветный туман.

На востоке поднялась заря, я уже отчетливо видел скачущего рядом воеводу, мрачного и нацеленного. Он несся на своем хмуром коне как бык, разрывая туман в клочья

Мой конь на ходу прядал ухом, слушая на скаку мои понукания, только скосил умный живой глаз, коричневый, с голубоватой каймой по белку. Пена уже клокочет во рту, падает клочьями, на боках вздувается горячий пот, его срывает встречным ветром.

Бедный мой конь, мелькнула мысль. Храпит и хрипит, а мыло на брюхе и бедрах кипит... Неизвестно каким бы оказался единорог сейчас. А вдруг сдуру бы, не слушаясь поводьев, бросился на этого бронированного бога?

Копыта все еще гремели по сухой земле. Небо очистилось, солнце медленно поднялось и жгло спину и плечи. Мы неслись через жнивье, из-под ног прыскали зайцы и мелкие птички.

Вороной уже пошатывался на скаку, но скакал и скакал, хоть кровь выкипает из жарких ноздрей, хоть ободки глаз все мутней и мутней. Я сбросил тяжелые сапоги, снял заседельный мешок и бросил на дорогу, гладил и трепал коня по гриве. умолял, просил, убеждал, смеялся, а черная стена все ближе, вороной как почуял конец пути и, весь мокрый как большая черная рыба, в клочьях пены, все несся, не сбавляя скорости.

Наш отряд растянулся в бешеной скачке: принцесса и герцог впереди, за ними две служанки, а тяжелые воины на измученных конях отстают все больше и больше.

Задний оглянулся, встретился с нами взглядами. Это был немолодой дружинник, на щеке шрам, в ладно подогнанной кольчуге с чужого плеча, с широким топором за спиной в ременной петле. Его взгляд скользнул поверх наших голов, мы видели как на его бледном лице заходили желваки, в глазах вспыхнул стальной блеск. На щеках проступили красные пятна. Лицо медленно становилось суровым и решительным.

Выпрямившись в седле, он подобрал поводья, начиная придерживать бешено скачущего коня.

– Торопись! – крикнул я.

– Нет, – ответил он медленно и красиво. Глаза его сверкнули молодой удалью и отвагой, голос окреп, а плечи стали еще шире. – Скачите во весь опор. Я его задержу.

Воевода гаркнул сердито:

– Ты погибнешь, дурак!

– Но Куявия будет жить, – ответил он коротко и натянул поводья.

Конь встал на дыбы, замолотил по воздуху передними копытами. Затем старый воин развернул коня, а мы пронеслись мимо как две гигантские стрелы. Сзади рев прервался, послышалось рычание, звон железа.

Земля мелькала под конскими брюхами, сливаясь в серое пестрящее полотно. Я все придерживал вороного, он все еще стремился догнать и обогнать скачущих впереди, но я уже видел, что у всех воинов кони покрылись мылом, с узды ветром срывает клочья пени.

Когда оглянулся, красный зверь был далеко позади. Из груди вырвался вздох облегчения, но рядом несся хмурый как ночь воевода. Встретив мой взгляд, крикнул зло:

– Каркоган был добрым и веселым человеком, но воином... Его этому богу на один зуб!

Вскоре земля в самом деле снова начала подрагивать под тяжелым ударами чудовищных лап. В спину толкнул настигающий рев. Один из воинов, что несся на взмыленном коне прямо перед нами, решительно потянул повод. Конь с облегчением начал замедлять скачку.

Воевода бросил сердито:

– Куда?

– Скачите! – крикнул тот. – Я его задержу.

– Погибнешь, дурак!

– Но Артания будет жить!

Мы успели увидеть как он развернул коня, явно желая самому ударить на чужого бога, смять его конем, вонзить в него острое копье...

Мы пронеслись мимо, а за спиной услышали треск, звон железа, раздраженный рев, что тут же стал торжествующим, затем хруст человеческих и конских костей, Ровная стена гор вырастала, хоть и очень медленно, но тяжелый топот возник снова, и снова заколебалась земля под тяжелыми прыжками.

Впереди нашего отряда неслись в одиночестве принцесса и герцог. Слуги и служанки постепенно отставали, а воины сами придерживали коней, оставаясь живым щитом между своими господами и чудовищем.

Еще один начал придерживать коня. Воевода крикнул раздраженно:

– Куда?

– Я останусь.

– Зачем?

– Я его задержу.

– Ты погибнешь, дурень!

– Но Фолклендские острова будут жить!