Нелегальный рассказ о любви - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Сахновский cтр.№ 49

Захватив свои бокалы, мы с Супером эвакуировались к бару, где непьющий поэт упаивал чаем тоскующую Дашу Моргенштерн. Разговор, естественно, шёл о стихах.

– В том-то и беда, – горевала Даша, – что хорей здесь не совсем чистый и прозрачный, он уже в первом стихе лишён невинности и обезображен спондеем. А ведь мог быть чудный шестидольник!..

Наше появление вызвало у неё радость.

– О! Вот кто нам сейчас ответит… Как вы относитесь к скандинавским поэтам прошлого века? Только честно!

Саша Супер выдержал короткую паузу под фиалковым Дашиным взором и ответил как на духу:

– Я их просто обожаю.

– А кого именно? Кто самый любимый? – настаивала Даша.

Мне стало слегка не по себе. Даже спать расхотелось.

Супер медлил. Он казался растроганным.

– Понимаете, мне трудно выбрать кого-то одного. Их так много – каждый хорош по-своему. Допустим, Нильсен, Янссен, Нюландер… Разумеется, Линдрас. Эккман. Лильебьёрн. Да, чуть не забыл – Хендрикссон, Алафссон, Линдерберг…

– Потрясающе! – пролепетала Даша. – Где вы достали?

– Простите. Я упустил из виду Ларсена. Он ведь сильно повлиял на тех, кто пришёл позже. Ну и, конечно, Абрахамсон. Но это уже старый состав.

– Я даже не слышала таких имён!

– Почти вся шведская сборная. Если хотите, могу перечислить норвежскую.

– Это уже несущественно… – неровно выдохнула Даша Моргенштерн. Она вдруг стала угрожающе красивой. Почти как Марина Корзова.

С той минуты она смотрела только на Супера. Влажно и трепетно. И с той минуты они вели себя поразительно слаженно. Не считая того, что, когда мы все вместе вернулись к столу и официант принёс горячее, Супер тотчас опрокинул грибной соус на Дашино дезабилье. До сих пор невозмутимый, он пришёл в ужас от того, что погубил дамский наряд.

– Ерунда, – успокоила Даша Моргенштерн, – ему уже почти триста лет.

Доели и допили наспех, потому что Суперу пришла в голову идея отвезти пострадавшую в лучший модный бутик и там переодеть.

– Ах, бросьте! Я люблю запах грибов. Он напоминает мне прогулки в Булонском лесу Но если вам так уж не терпится меня куда-нибудь свезти, то поедемте в итальянскую прачечную!

Вечер в высшем свете закончился без видимых потерь.

Супер позвонил мне следующим утром, откровенно счастливый. Он даже сказал:

– Я теперь твой должник! Но, кстати, и ты – мой.

– Опять за рыбу деньги. Что там ещё?

– Ты вроде говорил про НЛО. Что, типа, можно к ним на борт попасть. А я тебя знаю – ты мужчина чисто конкретный. За базар отвечаешь.

1

Минут за десять до моей гибели ко мне приблизился специальный агент Вадик Офицеров и сказал на ухо: «Игорь, я описялся. Только никому не говори!» Со стороны специального агента это был знак высшего доверия.

Если вам приходилось уже слышать о высадке первого человека на Венеру, об исчезновении чулок Люды Марченко и о результатах войны Алой и Белой розы, то это наших с Вадиком рук дело – мы этим занимались по-честному каждый день после «тихого часа». И в любом случае Вадик держал марку спецагента. Он, допустим, находил на земле пуговицу или окурок, смотрел в увеличительное стекло и проницательно сообщал: «Ну-ну». Мог ли я не восхищаться такой личностью?

Мне было неполных шесть лет, ему – шесть полных. В то утро, совсем не умея плавать, мы стояли по горло в реке, прыгали на месте, и он имел полное право описаться прямо в реку от радости. А через десять минут я погиб.

Излагаю вкратце хронику событий.

Две юные воспиталки ни свет ни заря пригоняют на пляж подготовительную группу детсада, дают команду «купаться!», а сами быстренько уходят заниматься личной жизнью, которая ждёт поблизости и пьёт пиво.

Дурея от счастья, мы толчёмся табунком посреди зелёной реки.

Река, совершенно безлюдная, занятая собой, уносится под мост, под уклон, куда-нибудь в заграничные страны. Девочки смеются и визжат как резаные. Спецагент сами знаете что. Вода на бегу толкается, подпинывает под коленки, вынимая галечное дно из-под ног.

Я только что взлетал спроста над уровнем восторга – и вдруг остаюсь один внутри огромного мутного изумруда. Там нет никого и нельзя дышать. Мне ещё смешно, я ещё пытаюсь нащупать гальку ногой. Но там даже нет верха и низа.

Проходят неописуемо долгие годы до того момента, как я нахожу себя в полном безразличии с открытыми глазами среди этой текучей зелени. Мне уже всё равно – всё одинаково зелено. Не двигаться даже приятно, когда тебя несёт и крутит, как ветку. Я вижу свою любимую младшую сестру, вечно сопливую хныкалку, мама заплетает ей косички. Наконец, я вижу сквозь воду чей-то белый купальник, худые белые ноги – они-то зачем здесь? – и с разлёта врезаюсь лицом в бедро воспиталки.

Она стояла в воде по грудь, умывая злое заплаканное лицо.

Кроме неё в этой части русла – по всей ширине реки – больше не было ни души. Я мог промчаться на полметра левее-правее и в сладком своём безразличии уплыть под мост, под уклон, в совсем заграничные страны. Она могла не выдёргивать меня на воздух и на свет, а с брезгливым ужасом, как утопленника, оттолкнуть.

Такую ничтожную вероятность жизни честнее было бы назвать невероятностью.

Уже на берегу из меня выливается примерно полреки.

Одна воспитательница глядит на другую страшными, дикими глазами, прижимая ко рту указательный палец. Плюясь и кашляя басом, как подобает морскому волку, я снова иду к воде, в сторону табунка. Здесь главное не опозориться.

– Это круто, – говорит спецагент Вадик. – Я так не умею.

2

В ювелирном магазине на Новом Арбате мне предстоит купить золотое кольцо для моей первой возлюбленной. Почему-то я решаю: кольцо должно быть обручальным. Хотя мы с ней обручаться пока не собирались.

Мне семнадцать лет, на мне ушастая шапка и пальто из «Детского мира» с оттопыренными карманами. В магазине душная толкотня. Под ногами чахнет апрельский снег, занесённый с улицы. На витринах – стерильное сиянье.

Продавщица говорит: «Гладкие кольца сейчас немодно». Рядом со мной дама в серебристой лисе примеряет массивный перстень с рубином. Ногти у неё длиннее пальцев. «Гладкие совсем немодно, – настаивает продавщица. – Берите с алмазной гранью». Дама всё колдует с перстнем и ногтями.

Тут я слышу громкий маникюрный щелчок – перстень взлетает над моей головой и падает куда-то между нами. «Ни хрена себе!» – говорит дама в мехах, явно восхищённая пусковой силой своего маникюра.

«Коля! Закрывай двери!» – сигнализирует продавщица. Народ расступается, уважительно глядя себе под ноги, изучая слякоть на полу. Это, видимо, надолго. «Ладно.