Песнь серафимов - читать онлайн книгу. Автор: Энн Райс cтр.№ 31

— Я достану тебе самый лучший из того, что можно купить без проблем, — сказал хозяин. — Но ты должен пообещать мне кое-что.

Тоби улыбнулся.

— Ну конечно. Я для вас сыграю. Когда захотите.

Его собеседник засмеялся.

— Скажи мне, откуда ты, — снова попросил он. — Честное слою, мне интересно. Я обычно определяю происхождение людей запросто, — он щелкнул пальцами, — по их речи, какими бы образованными они ни были, как бы ни старались придать себе лоска. Но твой акцент я никак не могу узнать. Скажи мне.

— Этого я вам никогда не скажу, — ответил Тоби.

— Даже если я пообещаю, что ты будешь работать на «хороших парней», сынок?

— Это не имеет значения, — сказал Тоби. Убийство есть убийство. Он чуть не усмехнулся. — Считайте, что я возник из ниоткуда. Тот, кто появился в нужное время в нужном месте.

Я был поражен. Это было именно то, о чем я подумал. Он тот, кто появился в нужное время в нужном месте.

— И еще одно, — сказал Тоби хозяину.

Тот улыбнулся и развел руками.

— Только скажи.

— Как называется та музыка, что у вас играла? Я хотел бы купить такую запись.

Хозяин засмеялся.

— Это просто, — сказал он. — «Весна священная» Игоря Стравинского.

Он улыбался Тоби так лучезарно, будто в его лице приобрел нечто бесценное. Точно так же, как и я.

К полудню Тоби крепко спал, и ему снилась мать. Ему снилось, что они идут по большому дому с кессонными потолками и он рассказывает ей, что теперь все будет замечательно. Сестренка пойдет учиться к сестрам Святого Сердца. Джейкоб поступит к иезуитам.

Но что-то было не так в этом удивительном доме. Здание превратилось в лабиринт, который никак не мог служить жилищем нормального человека. Стены вздымались, как утесы, пол вставал на дыбы. В гостиной оказались громадные черные дедовы часы, а перед ними — фигура Папы Римского, подвешенная на стрелках.

Тоби проснулся и на мгновение испугался, не понимая, где он. А потом заплакал. Он силился сдержаться, но это было невозможно. Он развернулся и упал лицом в подушку.

Он снова видел ту девушку. Он видел, как она лежит мертвая, в коротенькой шелковой юбочке и нелепых туфлях на высокой шпильке, похожая на ребенка, играющего с маминой одеждой. Длинные светлые волосы были перевязаны лентами.

Ангел-хранитель возложил руку на голову Тоби. Ангел-хранитель позволил ему увидеть кое-что. Он позволил ему увидеть, как душа девушки взмывает вверх, сохраняя очертания тела — по привычке и по незнанию, что теперь уже нет нужды связывать себя подобными ограничениями.

Тоби открыл глаза. А потом заплакал еще сильнее, и глубокий аккорд отчаяния зазвучал в нем еще громче.

Он встал и заметался по комнате. Заглянул в раскрытый чемодан. Посмотрел на книгу об ангелах.

Потом снова лег и плакал, пока не заснул, как это бывает с детьми. Плача, он произнес молитву:

— Ангел Господень, мой ангел-хранитель, пусть «хорошие парни» убьют меня как можно скорее.

Его ангел-хранитель услышал в этой молитве скорбь, горе и крайнюю степень отчаяния, отвернулся и закрыл лицо руками.

Но только не я. Не я, Малхия.

«Он тот самый, — подумал я. — Пролистай вперед десять лет жизни до того момента, с которого начал: для меня он Тоби О'Дар, а не Лис-Счастливчик. И я пришел за ним».

Я был ошеломлен как никогда в жизни. Малхия закончил рассказ, и из поглотившего меня тумана очень медленно стали проступать очертания и цвета моей гостиной.

Я приходил в себя, сидя на диване и глядя в пустоту. И я видел его с ошеломляющей ясностью — видел, что он стоит у стеллажа с книгами.

Я был потрясен, разбит, не в силах говорить.

Все, что он показал мне, было таким живым, таким близким, что у меня до сих пор голова шла кругом, когда я пытался осознать себя здесь и сейчас или надежно зацепиться хоть за какой-нибудь момент.

Ощущение скорби, глубокого и ужасного раскаяния было таким сильным, что я отвернулся и медленно опустил голову на руки.

Слабенькая надежда на спасение не покидала меня. В глубине души я шептал: «Милостивый Боже, прости меня за то, что я когда-то отдалился от тебя». Однако в тот же самый миг во мне рождались другие слова: «Я в это не верю. Ты в это не веришь, хотя он показал твою жизнь в мельчайших деталях, какие ты сам едва ли смог бы вообразить. Ты не веришь. Ты боишься поверить».

Я услышал, как он двинулся в мою сторону. Когда я пришел в себя, он стоял рядом со мной.

— Молись о вере, — шепнул он мне в ухо.

И я стал молиться.

Старый ритуал вернулся ко мне.

В угрюмые зимние дни, когда я боялся возвращаться из школы домой, я тащил Эмили и Джейкоба в церковь школы Святого Имени Иисуса. Там я молился: «Господи, зажги в моем сердце огонь веры, потому что я теряю ее. Господи, коснись моего сердца, разожги в нем огонь!»

Старые образы вернулись ко мне, такие яркие, будто это было вчера Я видел размытые контуры собственного сердца и взметнувшееся желтое пламя. Моей памяти недоставало красочности и живости тех картин, которые показывал мне Малхия. Но я молился всем своим существом. Старые образы внезапно померкли, и я остался один на один со словами молитвы.

Не просто «один на один». Я застыл перед Господом. На мгновение передо мной промелькнула картинка я поднимаюсь по склону холма, по мягкой траве, и вижу впереди фигуру в плаще. Явилась привычная мысль: «Вот в чем состоит величие: столько тысяч лет прошло, а ты все равно можешь подойти к Нему так близко!»

— Господи, я так раскаиваюсь, — прошептал я.

«Раскаиваюсь во всем, что совершил, потому что боюсь ада. Но прежде всего, самое главное — раскаиваюсь в том, что отдалился от Тебя».

Я откинулся на спинку дивана и ощутил, что уплываю куда-то, опасно приближаясь к тому, чтобы потерять сознание. Все, что я увидел, поразило меня, и я это заслужил, но мое тело оказалось не в силах вынести удар. Как же я могу так сильно любить Господа, так искренне раскаиваться и при этом не иметь веры?

Я закрыл глаза.

— Мой Тоби, — произнес шепотом Малхия. — Ты сознаешь меру того, что совершил, однако не сознаешь меры Его всеведения.

Я почувствовал руку Малхии у себя на плече, крепкую хватку его пальцев. А затем ощутил, как он поднимается, услышал мягкие шаги по полу, когда он прошелся по комнате.

Я поднял голову и увидел его перед собой. От него как будто исходило живое свечение, а сам он казался далеким и расплывчатым. Слабый, но совершенно отчетливый свет лился от него. Тот же бледный свет сиял, когда он в первый раз предстал передо мной в гостинице «Миссион-инн». Я тогда не понял, что это за свет, и просто отмахнулся от этой мысли.