Король и злой Горбун - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Гриньков cтр.№ 35

– Нет! – сказал я. – Этого мы не покажем!

И Светлану было жалко. Она так старалась. Я подошел и приобнял ее.

– Пусть это будет нашим подарком к их свадьбе, – шепнул я.

Первым эту новость принес Демин. Вошел в комнату и с порога выпалил:

– Я знаю, вы будете смеяться, но нас кинули!

У него был вид безумца.

– Проблемы? – беззаботно уточнил я.

– Ты видел новую эфирную сетку?

– Нет, – сказал я изменившимся голосом.

Только теперь я понял, что подсознательно все последние дни ожидал неприятностей.

– Наша «Вот так история!» передвинута на половину первого ночи!

– Этого не может быть! – не поверила Светлана.

– Хотелось бы надеяться.

– Откуда у тебя сведения?

– Сказали девчонки из секретариата Касаткина.

Я сдернул телефонную трубку с рычага.

– Этого не может быть, – повторила Светлана.

Касаткин был у себя.

– Это Колодин, – сказал я. – Насчет эфирной сетки – это правда?

– Ты о чем, Женя?

Но голос был фальшивый. Неестественный очень голос. И все он прекрасно понял, конечно же.

– Нашу программу поставили за полночь – так?

– Я еще не смотрел раскладку.

А голос все плыл, выдавая его с головой.

– Но почему? – возмутился я. – В чем причина?

– Я ничего не знаю, Женя. Сеткой занимается Огольцов, ты же знаешь, к нему все вопросы.

После этих его слов я окончательно понял, что все – правда, если чиновник начинает переводить стрелки, последние сомнения можно отбросить.

– Это же ночь! – сказал я, ожесточаясь. – У нас там будет ноль целых ноль десятых зрителей! Вы же убиваете мою программу!

– Женя! Все вопросы к Огольцову! Поговори с ним, может, это еще и не подтвердится.

Сидящий напротив меня Демин зло теребил ус.

– Ты же знаешь, Женя, что я прекрасно отношусь к тебе и твоей программе…

С Касаткиным не о чем было разговаривать. Он все будет валить на Огольцова, одновременно клянясь в собственной лояльности нам, и позиция у него замечательная. Железобетонная позиция, не сковырнешь.

Я швырнул трубку на рычаг.

– Ну что? – спросил Демин.

– Ничего! – огрызнулся я и отправился к Огольцову.

Гена в своем кабинете давал интервью нашему же каналу. Заливался соловьем, когда я вошел, но с моим появлением захлебнулся воздухом и замолчал. Интервьюировавшая его тележурналистка с недовольством взглянула на меня, но я не обратил на нее никакого внимания.

– Я хочу поговорить с тобой.

– У меня интервью, – вильнул Огольцов. – Ты же видишь.

– Я подожду.

Он понял, что я не уйду.

– Потом у меня совещание.

– Уделишь мне пару минут перед совещанием.

– Мне еще надо подготовиться.

– Совещания готовятся загодя, а не за две минуты до начала.

Гена вздохнул и скорбно посмотрел на свою недавнюю собеседницу.

– Отложим на часок, – попросил я. – Камера пусть останется, потом мы закончим.

Погасили софиты, отчего в кабинете стало как-то сумрачно и неуютно.

– Я слышал, эфирная сетка готова.

– М-да, – без особого энтузиазма подтвердил Огольцов.

– Можно взглянуть?

Он совсем потух. Значит, все правда.

– Что такое? – сказал я. – К чему эти революции? Каким образом меня вытолкали за полночь?

– Это решение Совета.

– Ты только не прикрывайся Советом.

– Я такие вопросы единолично не решаю, ты же знаешь. Был Совет, договорились отдать прайм-тайм телекомпании «Стар ТВ», таким образом программы других компаний сместились. Эфирное время ведь не резиновое.

– У меня наивысший рейтинг в стране!

– Я знаю.

– Мне письма приходят мешками, почтовая служба плачет!

– Я знаю.

– А ты новой сеткой убиваешь программу!

Огольцов вскинул руки, будто останавливая меня.

– Женя! Я был против! – сообщил он. – Я был за тебя! Но ты же знаешь, какое условие поставил от имени «Стар ТВ» Боголюбов! Или мы все берем пакетом и ставим боголюбовские программы в лучшее время, или он уходит на другой канал. И когда встает вопрос – твоя программа или боголюбовский пакет…

Гена развел руками.

– Мы ведь одной твоей программой эфир не заполним, у тебя хронометраж тридцать минут, а у Боголюбова – часы. И как ты думаешь, в чью пользу будет выбор?

Он посмотрел на меня, как на маленького несмышленыша.

– Но дело даже не в этом, – сказал Гена, понизив голос, как будто в кабинете, кроме нас с ним, был еще кто-то и он не хотел, чтобы чужие уши слышали то, что он мне говорил. – За твою программу бороться было невозможно в принципе. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Нет.

– Этот последний «Телетриумф»…

Я напрягся, и Гена, заметив это, еще больше добавил сочувствия в свой голос.

– Извини, я буду говорить не очень приятные вещи, но… – Сделал паузу. – Случившееся всеми было расценено как провал. Твой, Женя, провал, и твоей программы соответственно тоже.

Это было так несправедливо, что я не нашелся, что ответить.

– Нулевой результат при участии в семи номинациях одновременно – это симптом.

Я протестующе вскинулся.

– Это не мои слова! – поспешил уверить меня Гена. – Это мнение телевизионной тусовки. К ней можно относиться по-разному, но игнорировать – ты уж извини.

– А на мнение телезрителей тебе наплевать?

– Если бы сетку вещания составляли телезрители! – мечтательно и печально протянул Огольцов. – Ты пойми, Женя, я всей душой – за тебя, но…

Касаткин – тот чиновник опытный. А Гена Огольцов еще только учится, но, надо отдать ему должное, науку схватывает на лету, и линия поведения у него – один к одному касаткинская. Лично я, мол, за, но вот обстоятельства, брат, они ведь сильнее нас, и тут ничего не поделаешь. Касаткин все валил на Огольцова, Огольцов все валит на Совет, все вроде бы за тебя, но только вот конечный результат почему-то получается плачевный.

– Ты хоть понимаешь, что программе – конец? – спросил я.

– Ну зачем же так мрачно.

– Ты дурака решил валять?