Так умирают короли - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Гриньков cтр.№ 79

Мартынов позвонил мне поздним вечером.

– Не уехал еще? – буркнул он.

– Как видите.

– У меня к тебе дело.

Я и не сомневался.

– Надо приехать к вам?

– Куда? – вздохнул Мартынов. – Половина двенадцатого. По телефону пообщаемся. Ты готов?

– Трепещу в ожидании! – доложил я.

Мартынов никак не прореагировал. Ему сейчас было не до шуток.

– Вспомни, что было на столе в тот чертов вечер.

– Из еды? Или из напитков?

– Меня интересует все. Вплоть до соли и лаврового листа.

Это у него прорезался черный юмор. Я перечислил все, что мог вспомнить. Если я говорил быстро, Мартынов меня останавливал – записывал, стало быть.

– Все, – подвел я черту под списком. – Больше ничего не вспомню.

– А могло быть еще что-то, чего ты не назвал?

– Запросто. Мы привезли с собой две коробки с продуктами, там чего только не было. Демин все закупал, вот если бы его спросить. Вы ему позвоните. Номер телефона знаете?

– Телефончик известен. Только Демин уже второй день не поднимает трубку.

– Пропал, – хмыкнул я. – У вас собака есть?

– Собака? У меня? – не понял Мартынов.

– Ну, не у вас лично, В прокуратуре. Демина без собаки теперь не сыскать.

– Шутник, – безо всякой интонации произнес Мартынов.

– Вам не до шуток? – посочувствовал я.

– Просто устал. Не обращай внимания.

– Много работы?

– Да. Полдня по уши в дерьме просидел.

– Это вы так образно выражаетесь?

– Ну почему же образно? – спокойно сказал Мартынов. – Буквально, Евгений. Распотрошили деревянный сортир на самсоновском участке, где, по словам Кожемякина, его стошнило. Точно, нашли блевотину. Теперь вот эксперты не спят, хитроумные анализы проводят, чтобы определить, кому, собственно, сии отправления принадлежат.

Я понял, что Мартынов взбешен. У него концы не сходились с концами, и в довершение всего он еще должен был заниматься столь неблагодарным делом. В итоге окажется, что Кожемякин говорил правду, и все мартыновские страдания закончатся тем, что он лишь подтвердит – хотя и косвенно – невиновность Кожемякина в убийстве. Хотя и это немало – оправдать невиновного. Но вряд ли сейчас это послужит Мартынову утешением.

– И еще, – вдруг вспомнил он. – Мы нашли орудие убийства.

Вот это была новость! Я даже лишился дара речи.

– Выглядит так, как мы и предполагали, – сообщил Мартынов. – Что-то вроде отвеса. С одной стороны конусообразный выступ, с другой проточено сквозное отверстие – то ли под бечевку, то ли под кольцо. Я и так эту штуку вертел, и этак – не могу понять, что это такое.

– Сами же сказали, что отвес.

Мартынов невесело засмеялся.

– Э-э нет, – протянул он. – Отвес – это штука строительная. На нем царапины должны быть. А это вещица домашнего употребления. Знаешь, есть такие вещи: только глянешь на них, и сразу видно, что к ним хозяева с любовью относятся.

– А где же нашли?

– У самого дома. Там с тыльной стороны сложена поленница, ее в прошлый раз не догадались разобрать, а в этот раз на нее обратили внимание – и нашли.

– И что это значит?

– Ничего не значит, – буркнул Мартынов. – Я тебя вот о чем попрошу. Ты завтра подъезжай ко мне с этой своей Светланой…

– Она не моя!

– Ну-ну, – примирительно сказал Мартынов. – Это я так, к слову. Так вот ты с ней подъезжай, посмотрите нашу находку. Может, вспомните, где могли эту странную железку видеть раньше. Она из самсоновского дома, я почему-то в этом уверен.

Только теперь я понял, что означает эта находка. Убийца действительно был среди нас. Он воспользовался вещицей, подвернувшейся ему под руку в доме, и после совершения преступления даже не смог отнести ее подальше. Спрятал там, где это было ему доступно, – он спешил присоединиться к нам, чтобы его отсутствие не показалось подозрительным остальным участникам той злополучной вечеринки. Так получилось, что я все время возвращался к мысли о причастности к делу кого-то постороннего. Мне очень хотелось верить, что неизвестный злоумышленник тайком пробрался в дом, чтобы сделать свое черное дело. Я не хотел верить в то, что это сделал кто-то из нашей съемочной группы. Все во мне восставало против этого. Но жизнь все расставляла на свои места.

В эту ночь я долго не мог заснуть. Ворочался, считал до тысячи и дальше и при этом понимал, что ничего у меня не получится. Все время в памяти всплывали картинки из нашей недавней жизни. Вот мы на съемках. Вот за общим столом. Еще все живы. И у всех все нормально. По крайней мере – внешне. Загорский аккуратным выверенным жестом берет с подноса хлеб. Кожемякин торопливо опрокидывает стопку водки и после сильно морщится, даже не делая попытки чем-либо закусить, Демин с мрачным видом разглядывает лежащего в его тарелке краба. Каждый занят своим делом. Но кто-то один уже знает то, чего не знают остальные. Знает, что произойдет очень скоро.

Демин! Меня будто ударило током, и я вскочил, едва не свалившись с дивана. Номер телефона Светланы я набирал трясущейся рукой – так торопился и так был возбужден. Светлана подошла к аппарату не сразу. У нее был сонный и несколько встревоженный голос.

– Алло? – произнесла она.

– Это я! – Я даже не извинился за столь поздний звонок, мне сейчас было не до того. – Когда ты в последний раз видела Демина?

– В тот вечер, после съемок последнего выпуска нашей программы, когда мы втроем поехали ко мне.

– Он больше не появлялся? И не звонил?

– Нет. А что случилось, Женя?

– Ничего! – отрезал я. – Ты знаешь, где он живет?

– Да.

– Жди, я сейчас приеду к тебе!

– Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?

– Знаю! – подтвердил я. – Но не хочу ждать до утра!

– Что случилось-то? – снова спросила она. – Ты хоть объясни.

– Демина нигде не могут найти. На звонки не отвечает. Он исчез! Ты хоть понимаешь, что все это означает?

Я заехал за Светланой на такси. Она уже была одета и не выглядела сонной.

– Так что с Деминым? – спросила она, едва только открыла дверь.

– Ничего, – буркнул я. – Едем! Нас ждет машина!

Мы спустились вниз. Небо на востоке начало сереть, и на его фоне дома казались плоскими фанерными декорациями.

– Он еще долго пробыл у тебя в тот раз? – спросил я.

– Демин? – Светлана покачала головой. – Нет, он не задержался. Когда ты ушел, он вернулся в комнату, выпил пару рюмок водки и распрощался.