Тварь 1. Графские развалины - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Точинов cтр.№ 67

Ну точно, так и есть… Тот же размер, только та была деревянная… И форма точно та же… правильный пятиугольник… Абсолютно правильный… Симметричный…

* * *

Это случилось в Баболовском парке – в самом удаленном и заброшенном из царскосельских парков. Причем дальняя часть парка, примыкавшая к дачному поселку Александровская, была наиболее дикой и заросшей. А в поселке отдыхали каждое лето дети Славика от первого брака.

Они и вытащили в один прекрасный августовский день приехавшего к ним Славика в парк за грибами. Грибов он не нашел, да и вообще не слишком любил это занятие. Зато обнаружил одно любопытное местечко.

На крохотной укромной полянке кто-то выложил из ровненьких березовых, с руку толщиной, полешек пятиугольник. Рядом остатки небольшого костерка. Но самое интересное оказалось в центре пентагонона – там лежала небольшая, с куклу Барби, фигурка. Из розового воска? стеарина? – Славик не знал, чем они различаются. Фигурка грубо вылепленная, черты лица схематичные. Но мужская, никаких сомнений, – первичный признак гордо целился в небо.

Вот так, – подумал Славик, – вот так оно и бывает … Выходишь с чадами воскресным днем поискать грибов и находишь неизвестно что… Кто-то ведь сидел тут ночью – а зачем иначе костер? – и занимался самой натуральной черной магией… Наверняка в полночь, самое подходящее время для таких темных игр… Но кто?.. Подростки, ворожащие над фигуркой нелюбимого учителя?.. Глупые, начитавшиеся дурных книжек детишки, для которых это просто очередная веселая хохма?.. Или кто-то, знающий, что он делает, и верящий в действенность всего этого?

А может, он подумал не это – за полгода мысли, пришедшие тогда в голову, изрядно позабылись. Но Славик прекрасно помнил ощущение брезгливого неприятия, охватившее его немного спустя, когда он подошел еще ближе, к самой границе пятиугольника и пригляделся к фигурке.

Нет, не так. Сначала он лишь удивился, а секунду спустя инстинктивно протянул руку – взять, вытащить из фигурки крохотный клинок – зачем? Алешке? – нет уж, спаси и сохрани от таких подарочков… И только потом, осознав до конца, что увидел, отдернул руку и отшатнулся сам.

Клинков было три. Не иглы, не гвозди – именно клинки, аккуратно и тщательно сделанные копии то ли мечей, то ли кинжалов, то ли еще какого колющего оружия – лезвия почти не виднелись, исчезая чуть не по самую рукоять в фигурке. Один лилипутский меч пронзал сердце восковой жертвы; другой, насколько Славик понимал в анатомии, – печень; а третий, вбитый глубже других, подрубал основание мужского органа… Именно при виде третьего клинка у него впервые мелькнуло чувство, которое, как его ни называй: отвращение, омерзение, брезгливое негодование, – имело в своей основе самый обычный липкий страх…

Если первый порыв – взяться пальцами и вынуть клинок – угас инстинктивно, сам собой, то второй – разрушить, растоптать мерзкую игрушку – Славик подавил сознательно. Он медленно отступил назад, так и не шагнув внутрь пентагонона – словно там, под обманчивым прикрытием зеленого мха, таилось гнездо ядовитых тварей… Отступал пятясь, как будто опасаясь повернуться спиной к зловещему пятиугольнику, и развернулся, лишь когда тот окончательно исчез за сплетением ветвей… А совсем рядом, в полусотне метров, звучали радостные голоса детей, отыскавших очередной гриб.

Им он не сказал о странной находке. И потом ничего никому не рассказывал. Два-три раза за минувшие месяцы Славик вспоминал и размышлял об увиденном – и больше всего его мучил вопрос: кого же все-таки изображал тот восковый человечек – неверного мужа? удачливого соперника в любви? вконец опостылевшего начальника?

И очень хотелось узнать, как у прототипа фигурки сейчас обстоят дела с печенью, с сердцем и с потенцией…

* * *

Пентаграмма на полу квартиры выглядела безобидно, хотя и казалась, за исключением материала, точной копией лесной. Может, потому, что вокруг были не деревья, выглядевшие в тот давний момент безмолвными, загадочными, зловещими – но издавна привычная, чтоб не сказать осточертевшая, обстановка. Из-за стены раздавались знакомые до тошноты звуки – Светка выкатывала секции складного дивана.

А может, уверенности добавили двести грамм водки, выпитые во время и после ужина, – на работе Славик не позволял себе ни капли. Он обогнул пятиугольник (наступать внутрь почему-то не захотелось), подошел к своему рабочему столу и, взяв сувенирный, тоже бронзовый, увесистый ключ, вернулся к трофею. У него появилась мысль – простая, здравая и логичная мысль: штука – разновидность гонга.

Ну точно… Где-то Славик слышал, что в японских храмах колоколов нет, только гонги. Не помнил, правда, какой они формы… вполне возможно, что пятиугольные.

И он с размаху стукнул по пентаграмме, ожидая снова услышать длинный и чистый звук – почему бы, собственно, и не собирать таким звоном верующих к молитве? Бронзовый пятиугольник звякнул коротко, глухо, неприятно.

А-а-а… ну конечно… она лежит на полу, и паркет тут же гасит вибрацию… Но пардон, в вагончике тоже ведь не была свободно подвешена… лежала, опираясь на доску и на весы… Так какого черта она тогда звенела?

В этот момент Славик углядел одну маленькую деталь на безупречно ровной поверхности пентаграммы, незамеченную в полутьме вагончика, – какой-то черный нарост на углу пятиугольника. Нарост сковырнулся пальцами легко, Славик, отойдя к столу, поднес его к глазам, осмотрел и, уже догадавшись, что это такое, разломил пополам и поднес пламя зажигалки к одной половинке – черная слезинка скатилась на подложенную газету. Воск, черный воск. А черный воск вызывал у Славика одну-единственную ассоциацию…

* * *

Сатанисты, подумал Славик,

Без излишнего удивления подумал – кого нынче удивишь сатанистами? Если верить прессе, сатанистов вокруг хоть пруд пруди. Если не верить (что, конечно, гораздо разумнее) и делить все напечатанное на десять, то и тогда получается немало. Секты сатанистов, черные мессы и шабаши, милые пирушки в моргах в обнимку с трупами, распятия кошек на кладбищах, осквернения церквей, наконец ритуальные убийства – про все это Славик читал в бульварных листках, до которых был большой охотник.

А возясь все последние годы с металлами, он примерно представлял, сколько стоит заказать на заводе модель, сделать опоку, отформовать и залить этакую штуковину – из дефицитной бронзы, которая, между прочим, тоже не пять копеек стоит. Сумма получалась кусачая, никакой сатанист не потянет. Правильно, наши доморощенные черные мессиры лучше такую пентаграмму в лесу выложат из березовых палочек. А то и попросту дома нарисуют, на паркете, мелом…

Нет, такая вещь предполагает не салонную игру в дьяволопоклонство на вечеринке – промежуточный этап между травкой или колесами и развеселой групповушкой… И она не сделана под старину – тогда наверняка ее украшали бы всякие загадочные знаки и символы, иероглифы или руны… Больше всего пентаграмма напоминает функциональный рабочий инструмент – никаких излишеств, строгая и законченная гармония… Автору штуковины она потребовалась для дела … И делом этим явно было не выкачивание денег из простаков, приходящих со своими бедами к расплодившимся до полного неприличия белым магам и потомственным колдуньям. Но если штука работает, то на каком-то же физическом принципе; мертвый кусок металла не может…