Жан-Клод вдруг оказался рядом, а как он подходил, я не
видела.
– Вы не пострадали, Анита?
Голос его говорил такое, чего в словах и близко не было. В
нем были обещания, которые шепчутся в темных комнатах под прохладными простынями.
Он засасывал меня, подкрадывался, как выпрашивающий деньги пьяница, и черт меня
побери, это было приятно. Грохот – визг – шум хлестнули через мое сознание,
отбрасывая вампира, удерживая его на расстоянии.
Это заговорил мой пейджер. Я моргнула и отшатнулась от
стола.
– Не трогайте меня! – предупредила я.
– Разумеется! – улыбнулся он.
Я нажала кнопку, заглушив пейджер. Слава тебе, Господи, что
я повесила пейджер на пояс, а не сунула в сумку. А то я бы его не услышала. Я
позвонила из бара и узнала, что понадобилась полиции в качестве эксперта на
кладбище Хилл-крест. Придется в выходную ночь работать. Ур-ра! И в самом деле
ура.
Я предложила Кэтрин, что возьму ее с собой, но она захотела
остаться. Много чего можно сказать о вампирах, но они увлекают. Это написано в
их должностной инструкции вместе с работой по ночам и питьем крови.
Я пообещала, что вернусь вовремя и отвезу их домой. Потом
взяла свой крест у гардеробщицы святынь и сунула под блузку.
У двери стоял Жан-Клод.
– А я ведь почти вас поймал, мой маленький аниматор.
Я бросила быстрый взгляд на его лицо и тут же опустила
глаза.
– “Почти” не считается, противный кровосос.
Жан-Клод запрокинул голову и засмеялся. И смех его
сопровождал меня в ночь, как скользящий по спине бархат.
Глава 5
Гроб лежал на боку. Вдоль темного лака тянулись царапины от
когтей. Бледно-голубое полотно, имитирующее шелк, было разорвано и смято. Один
отпечаток окровавленной руки был виден ясно – почти что человеческий. От трупа
постарше остался только разорванный в клочья коричневый костюм, начисто
обглоданная косточка пальца и обрывок скальпа. Этот человек был блондином.
Второе тело лежало футах в пяти. Изорванная мужская одежда.
Грудная клетка была разорвана, ребра торчали яичными скорлупками. Почти все
внутренние органы отсутствовали, полости тела зияли дуплом в старой колоде.
Только лицо было нетронуто. Невозможно вытаращенные синие глаза пялились на
летние звезды.
Я была рада, что сейчас темно. Ночное зрение у меня хорошее,
но темнота скрадывает цвет. И вся кровь была черной. Труп мужчины терялся в
тени деревьев. Я могла его не видеть, если не подходить. Но я уже к нему
подходила. Я измерила следы укусов своей верной рулеткой. Надев пластиковые
перчатки, я исследовала тело, ища ключи к разгадке. Их не было.
Сейчас я на месте преступления могла делать все, что сочту
нужным. Его уже засняли со всех возможных углов. Я была последним вызванным
“экспертом”. Труповозка уже ждала, пока я закончу.
А я почти закончила. Я знала, что убило этого человека.
Гули. Я сузила круг поисков до определенного вида нежити. Да уж, заслуга. Это
им мог сказать и коронер.
Я вспотела в комбинезоне, который надела, чтобы защитить
одежду. Поначалу этот комбинезон был у меня предназначен для закапывания
вампиров, но потом я стала таскать его на места преступлений. На коленях и
вдоль штанин были черные пятна. Наверняка много крови на траве. Слава Богу, что
мне не надо смотреть на это при свете дня.
Не знаю, почему подобное зрелище днем хуже, но сцена
преступления при свете дня снится мне чаще. Кровь всегда такая густая и
темно-красная.
Ночью все мягче и не такое реальное. Для меня это лучше.
Расстегнув молнию, я распахнула комбинезон, впустив в него
прохладный ветер. В воздухе пахло дождем. Надвигалась очередная гроза.
Желтая полицейская лента обернулась вокруг деревьев и
кустов. Одна желтая петля огибала каченное подножие ангела. Она трепетала и
хлопала в нарастающем ветре. Сержант Рудольф Сторр приподнял ленту и подошел ко
мне.
Был он шести футов ростом и сложен, как борец. И шаг у него
был решительный, широкий и отрывистый. Дольф был главой нового отдела – команды
призраков. Официально он назывался Региональная Группа Расследования
Противоестественных Событий и занимался преступлениями со сверхъестественной
подоплекой. Назначение в команду никак не было ступенью в карьере. Прав был
Вилли Мак-Кой: новый отдел был неискренней попыткой обдурить прессу и
либералов.
Дольф кому-то не угодил, а то бы его не бросили на эту
работу. Но Дольф не был бы Дольфом, если бы не старался делать свою работу как
можно лучше. Он был чем-то вроде стихийной силы. Он не орал, просто
присутствовал, и поэтому дело делалось.
– Ну? – сказал он.
Таков наш говорун Дольф.
– Нападение гулей.
– И?
Я пожала плечами:
– А гулей на этом кладбище нет.
Он смотрел на меня, тщательно сохраняя на лице
беспристрастность. Это он умел отлично – стараться не влиять на своих людей.
– Ты только что сказала, что это нападение гулей.
– Да, но они пришли откуда-то из-за ограды кладбища.
– И что?
– Никогда не слыхала о гулях, которые могли бы так
далеко уйти от своего кладбища.
Я глядела на него, пытаясь увидеть, понимает ли он, что я
говорю.
– Расскажи-ка мне про гулей, Анита.
У него в руке уже был верный блокнот, а в другой –
наставленное перо.
– Это кладбище – по-прежнему освященная земля. Гулями
обычно заражены кладбища либо старые, либо такие, на которых выполнялись
сатанинские или вудуистские обряды. Такие злые чары изнашивают освящение, и
земля становится не святой. Когда это случается, гули либо приходят снаружи,
либо встают из могил. Что именно – никто не знает.
– Постой, что значит – никто не знает?
– В принципе не знает.
– Объясни.
– Вампиров создают другие вампиры. Зомби поднимают из
могил аниматоры или жрецы вуду. Гули, насколько нам известно, выползают из могил
сами по себе. Есть теория, что гулями становятся злые люди. Я в это не верю.
Одно время была теория, что гулем становится человек, укушенный
сверхъестественным существом – вампиром, оборотнем, кем угодно. Но я видела
полностью опустевшие кладбища, где каждый труп был гулем. Невозможно, чтобы
каждый из них при жизни был атакован сверхъестественной силой.
– Ладно, мы не знаем, откуда берутся гули. А что мы
знаем?
– Гули, в отличие от зомби, не разлагаются. Они
сохраняют форму, подобно вампирам. Они чуть разумнее животных, но только чуть.
Они трусы и никогда не нападут на человека, если он не ранен и в сознании.