Мертвый эфир - читать онлайн книгу. Автор: Иэн Бэнкс cтр.№ 95

— Хорошо, скажите ей, что она стерва.

— Понятно. Вы действительно желаете, чтобы я передала ваши слова, мистер Нотт? Я, конечно, сделаю это, если вы настаиваете, но…

— Ладно, забудьте.

Полдень в ту пятницу, когда Селия должна была возвратиться в Лондон, пришел и прошел, но — ни пакета, ни телефонного звонка. Никогда еще я не чувствовал себя настолько несчастным при мысли, что свидания еще ждать и ждать. Я даже начал жалеть, что в одну из наших предшествующих встреч не выпросил у нее — как средство от депрессии — трусиков или чего-нибудь в том же духе. Сейчас было бы хоть что-то. Мне захотелось узнать, нет ли в интернете какого-нибудь форума или сайта, где были бы выложены старые журналы и каталоги, для которых она снималась в качестве модели. Такие форумы или сайты наверняка существовали (у меня уже давно появилось ощущение, которое рано или поздно приходит, должно быть, к большинству пользователей: вряд ли найдется что-нибудь такое, что вы в состоянии вообразить, а его нет нигде в интернете), но едва меня посетила такая мысль, как я тут же решил, что это мне ни к чему.

Крейг провел весь уик-энд со своей загадочной незнакомкой. Эд оказался в отлучке. Телефон Эммы не отвечал, на Эй-ми я махнул рукой, а Фил занялся ремонтом своей берлоги. Так что я пересмотрел уйму фильмов на DVD.

— Кен, какой будет ваша версия случившегося? Вы на полном серьезе утверждаете, будто ничего не произошло?

— Кен! Кен! Это вы не сами присылали угрозы к себе на радио?

— Можете ли вы утверждать, что Лоусон Брайерли получил то, чего заслуживал?

— Кен, а чё, парень, который вам угрожал, правда говорил с мусульманским акцентом?

— Кен, не ради ли рекламы устроена вся эта шумиха? Правда ли, что вашу передачу прикрывают?

— Кен! Мы дадим вам возможность высказаться, да, высказаться, заплатим за эксклюзивное интервью. И напечатаем лишь тот текст, который вы сами утвердите. Да еще с фотографиями!

— Кен, правда ли, что вы свалили на пол и запинали еще и двоих охранников, а заодно девушку, помощницу режиссера?

— Кен, вас могут привлечь за неуважение к суду, каковы ваши комментарии?

— Кеннет, можете ли вы сказать, что ваши действия, имевшие место в прошлый понедельник, равно как и ваша последующая позиция, представляют собой скорее разрывающее шаблон наджанровое произведение искусства, а не просто очередной эпизод политического насилия в средствах массовой информации?

— Кен, так отделал ты того мудака или нет?

— Привет, друзья и подруги! Чудесное утро, не правда ли?

(Последняя реплика принадлежала уже мне.)

— Кен, связана ли как-нибудь занятая вами позиция с вашей широко известной неприязнью к Израилю? Нельзя ли сказать, что вы переусердствовали, доказывая обратное?

— Кен! Ну давай же, Кен! Ты ведь один из нас! Шевелись, отвечай на вопросы! Или слабо? Сам знаешь, что будет, если не ответишь. Припечатал ты того парня или нет?

— Кен, правда ли, что вас уже судили за хулиганство? В Шотландии?

— Мистер Нотт! Вы часто критиковали политиков за отказ давать прямые ответы на вопросы журналистов, не ощущаете ли вы себя теперь в какой-то степени лицемером?

— Хотел бы ответить на все ваши вопросы, ей-ей. Прямо до жути, и можете это процитировать. Но не могу. Жаль, просто до слез.

(Это, понятно, опять я.)

— Кен! Кен! Сюда, Кен! Посмотри сюда! Улыбочку, ну же, давай!

— Нет уж, приятель, я в этом не силен.

— Тогда в чем, черт побери?

— В чем бы оно ни было, я это уже перерос. Пока, ребята, увидимся, — И Кеннет вошел в здание радиостанции.

На вахте я помахал пропуском перед носом охранника и сел в лифт, чтобы подняться к себе, на третий этаж. В лифте я испустил радостный вопль, затем прислонился к стенке и расслабился.

В тот понедельник, по прошествии целой недели со дня моей ставшей уже почти мифической драки с этой грязной фашистской вонючкой, с этим отрицателем холокоста Лоусоном Брайерли, я решил встретить наконец представителей прессы храбро, лицом к лицу. Выйдя из дома Крейга, я прошелся до метро, а поднявшись на поверхность и дойдя до Со-хо-сквер, увидел впереди, на широком тротуаре перед входом на радиостанцию, свору представителей прессы. Я расправил пошире плечи, мысленно прорепетировал парочку годящихся на любой случай ответов и бодрым шагом направился в самую гущу этих типов.

Когда б они смогли догадаться, что им не удастся выдавить из меня ни слова, даже столкнувшись лицом к лицу, то, может, сдались бы еще даже раньше, чем если бы я их просто избегал, ибо в этом случае у каждого из них оставалась бы надежда подстеречь меня один на один, и тогда я, может быть, растерявшись, ляпнул бы нечто эдакое, чего они, собственно, только и дожидались. И можно было бы вернуться в редакцию с поживой. Разумеется, такой исход все равно не помешал бы им наврать с три короба, в том числе включить в свои бредни цитаты из якобы сделанных мной заявлений, — именно на это и намекал парень, сказавший: «Ты сам знаешь, что будет, если не ответишь», — но, по крайней мере, моя совесть осталась бы чиста.

Задуманное мной не имело ничего общего с тем, чтобы не отвечать на разумные человеческие вопросы; вся штука заключалась в том, чтобы игнорировать тупые, дурацкие, типа: не я ли присылал угрозы самому себе, не избил ли я помрежиху, не был ли судим в прошлом за хулиганство (будь это правдой, они давно бы об этом разузнали и даже раздобыли бы фотокопию обвинительного приговора)? Скорей всего, то даже не были кем-то запущенные слухи, о которых могла пронюхать пресса. Такие вопросы журналисты придумывают в надежде, что их жертва может ответить: «Разумеется, нет!» Но все дело в том, что ответ хоть на один вопрос мог оказаться столь же опасным, как кровопускание в пруду, кишащем акулами. Только распалишь аппетит этих живоглотов. Начни говорить, начни отрицать, и обнаружишь, что уже никак не в силах остановиться.

Но удержаться оказалось ох как не просто.

А мусульманский акцент! А насчет закрытия моей передачи? Вот подлые беспринципные ублюдки! (А какой болван задал вопрос, не является ли моя потасовка произведением искусства? Неужто мы дожили до того, что «Филосо-фикал ревью» теперь тоже шакалит по подъездам? Скорее всего, дело обстояло именно так. Вот уж действительно постпостмодернизм.)

И все-таки, если на минутку отвлечься от моральной стороны дела, трудно не восхититься их изобретательностью и преданностью своему делу. Я даже ощутил гордость из-за того, что мне досталась такая словесная взбучка, ведь это значило, что мной занялись самые искушенные акулы пера, настоящие гончие борзописцы из премьер-лиги, неутомимые охотники за жареными новостями, а не какие-то репортериш-ки из разряда щенят, у которых едва прорезались зубы; ну да и я тоже не оплошал.

Все шло своим чередом: и работа над моей передачей, и сама жизнь. Крейг объявил, что вечером в понедельник его тоже не будет дома, и я подумал, что теперь вполне мог бы вернуться к себе на «Красу Темпля». Так я и поступил, и ничего не случилось. Ленди вернулась со станции техобслуживания и мирно провела ночь на открытой автостоянке; на нее никто не напал, никто ее не поджег, никто не похитил.