Алгебраист - читать онлайн книгу. Автор: Иэн Бэнкс cтр.№ 30

Побеждать и уничтожать мог — если на то была его воля и времена требовали подобной решимости — любой, кому хватало самоуверенности, жестокости и (Люсеферус считал себя достаточно скромным, чтобы признать это) от кого не отворачивалась удача. Способность правильно оценить, что и сколько необходимо уничтожить для достижения нужного эффекта, понимание, когда следует быть жестоким, когда проявлять снисходительность, а когда демонстрировать обманчивую, иссушающую гнев щедрость и даже некоторую видимость юмора, — все это требовало более расчетливого, тонкого, весьма — он не мог придумать другого слова — цивилизованного подхода. Он владел таким подходом. Его история говорила сама за себя. А если ты, владея всем этим, идешь еще дальше и используешь печальную необходимость разрушения, чтобы сотворить произведение искусства, сформировать великолепный зрительный образ, выковать символическое единство… тогда ты переходишь еще выше, на тот уровень, где обыкновенный вояка, обыкновенный политик превращается в творца.

У центральной колонны пара поднимались дымовые щупальца, темные мелкие ветки вокруг огромного бледного ствола — они отмечали места, куда упали воздушные суда оборонявшихся и где бушевали пожары после землетрясения, вызванного применением кратерного оружия. Художественный вкус, без которого такая работа невозможна, требует создания крутого склона без полного уничтожения всего, что есть вокруг (ведь в конце концов здесь должен вырасти новый, возрожденный город). Чтобы достичь такой точности, требовалось изощренное оружие. Эксперты по вооружению при архимандрите уделяли время подобным деталям.

Архимандрит Люсеферус оглянулся, улыбаясь начальникам штабов, которые почтительно расположились у его ног; вид у них был слегка взволнованный, и немудрено — они находились на свежем воздухе еще одной только что покоренной планеты. (Но разве не радостно было вдыхать этот свежий воздух, невзирая на все его инопланетные запахи? Разве эти странные новые ароматы сами по себе не означали, что к их постоянно растущим владениям прибавилась новая жемчужина?) Над ними и чуть позади гудели, паря в воздухе, ощетинившиеся военные корабли, окруженные небольшими облачками сенсорных и оружейных платформ. Вокруг архимандрита расположилась личная охрана — почти все лежали или стояли на коленях на траве, держа наготове оружие, отливающее матовым блеском. Часть из них в военных экзоскелетах бродила вокруг или сидела на корточках, упираясь плоскими стопами в землю.

У подножия холма, за еще одним кольцом охранников, под бдительным гулом беспилотных флаеров охраны, текла медленная мышасто-серая река беженцев.

Ходульники; бескрылые летучие мыши, вули. Виды, населяющие Меркаторию. Пребывавшие в отсоединении все эти тысячелетия, но тем не менее виды, относящиеся к Меркатории. Люсеферус посмотрел на бледно-зеленое небо, представляя себе ночь, звездные покрывала и одно конкретное солнце (на которое ему указали с орбиты всего сорок часов назад, когда силы вторжения готовились к первой высадке), которое неуклонно приближалось, по мере того как они с боями прокладывали к нему свой путь; называлось оно — Юлюбис.

В ярком золотистом воздухе Сепекте, с его боркильской Эквабашней, которая из туманного далека видится тонкой иглой, маленький корабль Навархии приблизился к дворцовому комплексу, проскользнул сквозь древний лес атмосферных силовых колонн километровой высоты и между более скромных, но все же весьма впечатляющих административных и гостиничных башен. Затем он исчез в широком, чуть наклонном туннеле, выходящем на посадочную площадку перед шарообразной громадиной дворца иерхонта — сферой диаметром восемьсот метров, построенной давно скончавшимся Саркомагом по образу Наскерона: отдельные ленты этажей медленно и в разных направлениях вращались вокруг неподвижного ядра. Изменяя цвет то на оранжево-красный, то на коричневатый, то на бледно-желтый, вокруг дворца вились цветовые вихри (точно копируя видимые из космоса облака газового гиганта), за которыми не были видны балконы и окна, сенсоры и передатчики.

— Майор Таак? Лейтенант Инесиджи, дворцовая стража. Прошу вас, сюда. Как можно быстрее, будьте так добры.

Говоривший, чей голос звучал как у человеческого ребенка, набравшего полный рот металлических шариков, был джаджуэджейном, существом, которое в состоянии покоя напоминало насекомоподобное перекати-поле диаметром шестьдесят или семьдесят сантиметров. Лейтенант Инесиджи вытянулся до двух метров — роста Фассина, собрав множество своих прутиков, темно-зеленых и сине-стальных, в некое подобие открытой головы, похожей на птичье гнездо (хорошо еще, что он не попытался изобразить лицо), и шел на двух стеблях, отдаленно напоминающих ноги. Остальная часть его тела, отливавшая цветами посадочной площадки перед дворцом, представляла собой цилиндр, украшенный ремнями из мягкого на вид материала и маленькими металлическими штучками: они могли быть и ювелирными поделками, и техническими приспособлениями, и оружием.

Фассин повернулся, помахал веселой, словно захмелевшей, Дикогре и сел в коляску вместе с джаджуэджейном. Они быстро покатили из зоны, где проверяли приехавших, к лифту, а потом извилистым коридором в номер, из окон которого, похоже, открывался реальный вид на город — на северную его часть с бледной неровной кромкой гор вдали. Лейтенант Инесиджи изящным движением поставил багаж Фассина на кровать и сообщил, что у него есть ровно три пятых часа, чтобы освежиться, облачиться в официальную придворную одежду и явиться к наружным дверям, откуда его проводят к аудиториуму.

Фассин отбил в Бантрабал сообщение о своем благополучном прибытии, а затем поступил, как велено.

Шарообразный аудиториум был роскошным и уютным, стены белого золота сверкали под облаком в форме галактики, заполнявшим все пространство под потолком. Облако пронзали яркие огни, имитирующие звезды. Лейтенант Инесиджи показал Фассину место на одном из низких подмостков, вделанных в неглубокую ступенчатую чашу аудиториума. Из пола выдвинулось рассчитанное на человека кресло. Фассин сел в него, не сгибая спины в своей нескладной придворной одежде, и лейтенант каким-то булькающим шепотом сказал ему: «Прошу вас, оставайтесь на месте, господин майор», потом сделал нечто вроде поклона, повернулся к своей тележке и укатил по пандусу к выходу.

Фассин оглянулся. Аудиториум вполне мог вместить тысячу персон, но их было лишь двадцать пять — тридцать, занявших места словно с таким расчетом, чтобы оказаться как можно дальше друг от друга. Людей (все они, как и Фассин, были в неудобной и довольно вычурной придворной одежде) было больше, чем других видов, но он увидел здесь и джаджуэджейна (увешанный переливчатыми лентами, он то ли спал, то ли отдыхал, свернувшись шаром), двух смотревших на него вулей, которые напоминали два угловатых серых шатра, покрытых серебряными цветами, — один из этой пары двухметровых краснокожих эллипсов парил в воздухе и тоже смотрел на Фассина (даже откровенно указывал на него), другой стоял на своем концевике и либо тоже дремал, либо вытянулся по стойке «смирно»: Фассин ориентировался в телесном языке многих инопланетных видов, но знания его в том, что не касалось насельников Наскерона, были поверхностны. И наконец, среди инопланетян были три подводных жителя в экологических костюмах — больших, наполненных водой скафандрах; в двух из э-костюмов виднелось что-то похожее на аквамариновых квейапов, и, скорее всего, там находились кускунде, третьим же был матово-черный, излучающий тепло ромб размером с небольшой автобус, в котором наверняка помещался теплосимбиотический ифрагиль.