Игрок - читать онлайн книгу. Автор: Иэн Бэнкс cтр.№ 43

— Не беспокойтесь, — обратился Гурдже к За. — Меня бы это ничуть не оскорбило.

— Хорошо. Вам тут нравится? — За прислонился к колонне. — Мне показалось, вы чувствуете себя не в своей тарелке, стоя тут один. А где Пекил?

— Беседует с какими-то официальными лицами, пытается организовать частную аудиенцию.

— Ну, ему повезет, — фыркнул За. — А что вы скажете о нашем замечательном императоре?

— Он выглядит… очень величественным, — сказал Гурдже, делая недовольный жест и показывая на свое облачение, а потом — на ухо.

За посмотрел на него веселым взглядом, потом в его глазах появилось удивление, потом он рассмеялся.

— А, вы имеете в виду микрофон! — За покачал головой, развернул еще пару печеньиц и положил их себе в рот. — Об этом можете не беспокоиться. Говорите, что хотите. Никто вас за это не убьет. Они не против. Дипломатический протокол. Мы делаем вид, что эти платья без жучков, а они — что ничего не слышали. Это такая маленькая игра.

— Ну, если вы так считаете… — Гурдже поглядел на тронное возвышение.

— Да, пока там ничего особенного не увидишь, кроме молодого Никозара, — сказал За, проследив за взглядом Гурдже. — Полные свои регалии он получит после игры, а сейчас формально пребывает в трауре по Молсе. Их траурный цвет — черный, кажется, это связано с космическим пространством. — Некоторое время За смотрел на императора. — Странное государственное устройство, правда? Вся эта власть принадлежит одному человеку.

— Похоже, это… потенциально ненадежный способ руководить обществом, — согласился Гурдже.

— Гм. Ну да, все относительно, правда? А знаете, тот старикан, с которым говорит император, возможно, имеет гораздо больше власти, чем сам Никозар.

— Правда? — Гурдже посмотрел на За.

— Да. Это Хамин, ректор колледжа Кандсев, наставник Никозара.

— И вы хотите сказать, он отдает распоряжения императору?

— Официально нет, но… — За рыгнул. — Никозар воспитывался в колледже, провел там шестьдесят лет ребенком и верховником — набирался знаний об игре у Хамина. Хамин холил и лелеял его, научил всему, что знает об игре и обо всем остальном. И вот когда старик Молсе получает билет в одну сторону и отправляется в царство вечного сна — нельзя сказать, что раньше времени, — и на трон садится Никозар, то к кому он обратится за советом в первую очередь?

— Понимаю, — кивнул Гурдже. Он начинал сожалеть, что не уделил должного внимания политической системе Азада, потратив почти все время на изучение игры. — Я думал, что в колледжах просто учат людей играть.

— Теоретически там ничем больше не занимаются, но на деле колледжи — это суррогатные благородные семейства. Империя там берет верх над традициями крови: чтобы из всего населения заполучить самых умных, жестоких и коварных верховников, которые и заправляют всем, они используют игру, а не вливают путем браков новую кровь в деградирующую аристократию, чтобы встряхнуть ее гены. Вообще-то говоря, довольно стройная система. Игра позволяет решить многое. Я уверен, у нее есть будущее. Контакт, кажется, полагает, что тут все скоро развалится, но я сильно сомневаюсь. Эта система еще нас переживет. Они производят сильное впечатление, как вы думаете? Ну, признавайтесь, на вас все это произвело впечатление?

— Невыразимое. Но прежде чем вынести окончательное суждение, я бы хотел еще понаблюдать.

— И в конце концов на вас это произведет впечатление, вы оцените эту варварскую красоту. Нет-нет, я серьезно. Оцените. В конце концов вам тут захочется остаться. И не обращайте внимания на этого безумного автономника, которого вам дали в няньки. Эти машины все одинаковы: хотят, чтобы все было, как в Культуре, — мир, любовь и всякая такая дребедень. У них не хватает чувственности… — За рыгнул, — чтобы оценить… — он рыгнул еще раз, — империю. Поверьте мне. К черту машину.

Гурдже обдумывал ответ, когда к нему и За подошла группа верховников и женщин, встав вокруг них улыбающимся, сверкающим кружком. Из круга вышел какой-то верховник и, поклонившись (на взгляд Гурдже, преувеличенно низко), сказал За:

— Не позабавит ли досточтимый посол наших жен своими глазами?

— С удовольствием! — сказал За и протянул поднос со сластями Гурдже.

Женщины хихикали, верховники глуповато ухмылялись друг другу, а За подошел вплотную к женщинам и принялся двигать вверх-вниз мигательными перепонками:

— Вот так!

Посол рассмеялся и, пританцовывая, отошел назад. Один из верховников поблагодарил его, после чего группка со смехом и болтовней отошла прочь.

— Они как большие дети, — сказал За, похлопал Гурдже по плечу и с пустыми глазами пошел прочь.

К Гурдже подплыл Флер-Имсахо, производя шум, похожий на шуршание бумаги.

— Я слышал, этот идиот советовал послать к черту машины, — сказал он.

— Что? — переспросил Гурдже.

— Этот… впрочем, ладно. Вы не чувствуете себя брошенным из-за того, что не можете танцевать?

— Нет. Я не люблю танцевать.

— И все же, если бы кто-нибудь из присутствующих прикоснулся к вам, для него это было бы социальным унижением.

— А вы умеете выбирать слова, машина.

Гурдже поднес блюдо со сластями к автономнику, отпустил его и пошел прочь. Флер-Имсахо вскрикнул, но успел подхватить падающее блюдо, прежде чем печенье в обертках разлетелось по полу.

Гурдже бесцельно бродил по залу, слегка раздраженный и совсем не слегка раздосадованный. Его не отпускала мысль, что окружавшие его люди в известном смысле — неудачники, словно они все были не прошедшими испытаний деталями какой-то сложной системы и с их включением та была бы безнадежно испорчена. Глупыми и невоспитанными представлялись ему не только люди вокруг него — ему казалось, что и он сам недалеко от них ушел. Каждый, с кем он сталкивался, словно появился здесь, чтобы выставить себя дураком.

Контакт отправил его сюда на дряхлом корабле, который и кораблем-то назвать трудно, приставил к нему тщеславного, безнадежно грубого молодого автономника, забыл сообщить то, что так важно для игры и что они должны были знать (система колледжей, которую пропустил «Фактор», была хорошим примером). К тому же, по крайней мере частично, Контакт вручил Гурдже заботам запойного горлопана и идиота, который, как дитя, увлекся всякими империалистическими штучками и изобретательно бесчеловечной социальной системой.

По пути сюда будущее приключение казалось ему романтическим, величайшим и отважным деянием, к тому же благородным. Это эпическое ощущение теперь покинуло Гурдже. Он чувствовал одно — что он, как Шохобохаум За или Флер-Имсахо, еще один неудачник, а вся эта насквозь убогая империя лежит перед ним, как груда мусора. Конечно, где-то там, в гиперпространстве, Разумы в полематерии громадного корабля давятся от смеха, думая о нем.

Гурдже оглядел бальный зал. Звучала пронзительная музыка, верховники и роскошно одетые женщины двигались парами по блестящему инкрустированному полу в фигурах танца, — гордость и смирение на их лицах тоже вызывали у него отвращение. Мимо осторожно, словно машины, двигались мужчины-слуги, следившие, чтобы каждый бокал, каждое блюдо были полны. Гурдже считал, что не важно, как называется эта социальная система, важно, что она выглядит предельно жестко организованной.