Делай со мной что захочешь - читать онлайн книгу. Автор: Джойс Кэрол Оутс cтр.№ 71

— Пока еще нет, — неприязненно заметил Джек. — Но я слышал о вещах и похуже.

— Я тоже. Но ведь я же, понимаете, получил диплом и выдержал экзамены на адвоката, что дает определенные привилегии, а они хотят у меня их отобрать. А кроме того, я вовсе не желаю, чтоб меня пристрелили, но не желаю и бежать, пользуясь тем, что взят на поруки… Но, послушайте меня, вы очень скоро поймете одну штуку: люди, которых они избивают, обыскивают и сажают в тюрьму, я хочу сказать — обычные люди, ну, понимаете, те, которые принимают участие в бойкоте, не вызывают у них особой неприязни, а вот на таких, как мы с вами, они действительно точат зубы…

Джек взглянул на свои часы — почти полдень. Утро пролетело, а у него еще с полдюжины дел, кому-то надо позвонить, кому-то ответить на звонок, да и люди терпеливо ждут на лестнице возможности побеседовать с ним. А юрист, глубоко уязвленный, все говорил, словно думал вслух, и мысль текла медленно, убыстряясь, лишь когда его охватывал гнев; Джек же старался хоть что-то записать и не выказывать нетерпения.

— Хорошо, я понял, я подумаю и дам вам знать, — наконец сказал Джек.

Он вышел, чтобы выяснить, удалось ли дозвониться, как он просил. Но девушка — с виду очень молоденькая, из Нью-Йорка — сказала ему, что нет, не повезло.

А день все накалялся. Джек снял пиджак, но воротничка не расстегнул и галстука не распустил. Ему не нравилось то, как одевались некоторые из его добровольных помощников, особенно девушки: он считал, что серьезность дела, которому они служат, требует официальности. Самому ему хотелось выглядеть обычным американцем, чьим-нибудь многообещающим, в высшей степени многообещающим отпрыском.

Вошла девушка, села лицом к нему на жесткий стул с прямой спинкой, наклонилась вперед — кожа на коленях натянулась, побелела. Судя по выговору, она, видимо, была с Восточного побережья, возможно, из Новой Англии. В Яве она находилась с самого начала событий, с первых дней лета; она рассказала о митингах в сельской местности, о страхе, о демонстративном неповиновении, о том, как блюстители порядка заставляли машины съезжать на обочину, как обыскали ее машину, несмотря на номерной знак Массачусетса, в поисках оружия или взрывчатки, а затем «изъяли» по причине, которой Джек не уловил. У девушки было простенькое, но миленькое загорелое личико. Пока она говорила, откуда-то снаружи донеслись гудки.

Он прервал ее: — Это еще что за чертовщина? Что это за гудки?

— О, это всего лишь мальчишки, белые мальчишки, — сказала она. — Раскатывают по улице, пугая людей, — ерунда.

Она слабо рассмеялась.

Даже и здесь флирт — быстрая, отчаянная попытка пофлиртовать, точно на поле боя, между атаками.

Кто-то просунулся в дверь и кинул им газету. Это была «Нью-Йорк тайме». Джек и девушка принялись ее вместе просматривать. Они проглядели статьи и не увидели ничего нового, никаких новых бунтов, затем перелистали газету, чтобы посмотреть, что было несколько дней назад, неделю назад — меры, принятые в связи с сообщениями о взрывах бомб в Алабаме и убийстве человека, отстаивавшего гражданские права в Миссисипи, но опять-таки ничего нового. Джек пробежал глазами страницу с передовой статьей, удержав в памяти лишь некоторые важные слова: «Хваленые ненасильственные методы… однако же… есть риск… разжечь глубоко укоренившиеся предрассудки южан…»

— Берите газету. Она мне больше не нужна, — сказал он.

Девушка брезгливо посмотрела на последнюю страницу:

— Боже мой, кто-то давил ею клопов.

Когда она ушла, Джек решил устроить перерыв и спустился вниз — интересно, нет ли там Рэйчел; но искать ее ему не хотелось. Не хотелось о ней спрашивать. Держа под мышкой пиджак, он вышел на улицу, где стеной стояла жара, и, почувствовав ее, даже вздрогнул. Может, пройтись? Немного пройтись? Он был в Яве уже два дня, но еще не имел возможности осмотреться. Шел двадцать третий день бойкота, а это значило, что люди уже изнервничались, и белые торговцы едва ли будут очень с ним любезны, но в общем-то это ерунда.

Вот она — подлинная жизнь: люди оказывают друг на друга давление, столь же ощутимое, как жара, которую всем приходится терпеть. И с тем и с другим приходится мириться, дышать этой атмосферой, иначе не сможешь жить.

Джек чувствовал себя отлично, несмотря на жару.

Он прошел пять или шесть небольших кварталов и очутился в белой части города, где пролегала на удивление широкая Главная улица, где носом к тротуару стояли машины и высилось современное здание Американского банка с огромными зеленоватыми стеклами. Но все остальное, все другие здания по обеим сторонам улицы были старые, уродливые, бесконечно однообразные, как в тех маленьких городках в Мичигане и Иллинойсе, через которые Джек иногда проезжал и, глядя на них, старался представить себе, каково там жить. А вот чтобы он жил здесь или чтобы он, Джек Моррисси, мог жить даже в одном из тех маленьких городков на Севере, — этого он себе представить не мог.

Здесь на улице не было черных, ни один черный не делал сегодня покупок. Джек шагал не спеша, теперь уже в пиджаке, застегнутом на одну пуговицу, аккуратный, исполненный любознательности и доброжелательства — в той мере, в какой можно быть доброжелательным, когда никто не улыбается тебе. Да, собственно, никто и не смотрел на него — поравнявшись с ним, люди лишь бросали беглый взгляд и затем старательно отводили глаза. Только детишки глазели на него, но это ровно ничего не значило: ведь они же не могли знать, кто он.

Он прошел мимо обычных магазинов — «Вулворта», магазина мужской и женской обуви, ресторана, похоже пустого, с большим окном в грязных пятнах, заляпанным рекламами пепси-колы и «Кэмел». Рядом был магазин мелочей фирмы «Рексолл», и он вошел в надежде хоть ненадолго избавиться от жары, но ведь он был не в Детройте и здесь магазин мелочей едва ли мог быть снабжен кондиционером, так что, не успев переступить порог, Джек уже пожалел, что вошел. В глубине магазина, из-за аптечного прилавка, за ним настороженно наблюдала взволнованная женщина. Джек просмотрел названия выставленных на вертушке карманных изданий: Роберт Руарк, Микки Спиллейн, «Советы по простейшим капиталовложениям», «Победа на море». В магазине не было ни души. Джек лениво повертел вертушку, но не обнаружил ничего, что заинтересовало бы его. Тихо здесь, а? Всегда так тихо? Должно быть, прогораете, да?

Рядом находился магазин женской одежды, который, похоже, был закрыт, во всяком случае, сегодня. А через дорогу — кино, тоже закрытое. На полотняном навесе рекламировались новые и подержанные машины, которые продавались на соседнем участке. Афиши оповещали об очень старых фильмах — в том числе «Бэмби», так что, подумал Джек, кинотеатр, видимо, закрылся еще до того, как начался бойкот. Однако ему доставило удовольствие то, что у киношки такой заброшенный вид.

Что, все прогораете? Ну и как вам это нравится?

Даже на центральной улице транспорта было немного — всего две-три машины не спеша проехали мимо, да пикап с несколькими детишками и тяжело дышащим колли в кузове, и междугородный автобус, направляющийся в Наффилд. Это в округе Пэнола, куда Джек поедет после Явы; там, говорят, дела обстоят еще хуже, хотя никаких крупных выступлений не предпринималось — ничего, даже близко напоминающего бойкот, лишь обычные собрания в церквах или частных домах, советы будущим избирателям, разъяснения решения Верховного суда о совместном обучении в государственных школах, юридические советы… Правда, одну молодую женщину, подругу Рэйчел, какие-то белые парни недели две-три тому назад затащили в поле близ Наффилда и так избили, что она до сих пор лежит в больнице.