Прощай, молодость - читать онлайн книгу. Автор: Дафна дю Морье cтр.№ 51

— В чем дело? — спросила она.

Я почувствовал, как к лицу приливает краска.

— Простите, — сказал я. — Я на минуту отвлекся. Да, здесь отлично. Мне всегда здесь нравилось.

Она взглянула на свои проклятые часы.

— У нас в пансионе обед в семь пятнадцать, — сказала она, — и им нравится, когда к обеду переодеваются. Мне нужно идти. Я уже все равно опаздываю.

Я вскочил слишком живо, исполненный желанием угодить.

— Можно мне дойти с вами до бульвара Распай? — спросил я.

— Но вам же не по пути, — ответила она.

— Нет-нет, я не спешу, с удовольствием пройдусь.

Я оплатил счет, и мы перешли через дорогу. Мы очень быстро дошли до пансиона. У него был не очень презентабельный вид. Из окна на верхнем этаже выглядывала какая-то неряшливая женщина. Она нас не заметила. Я был уверен, что мне следует сказать много, но ничего не мог придумать. Я боялся, что ей будет скучно, если я приглашу ее пообедать со мной как-нибудь вечером. Какой ей интерес ходить со мной куда-то? Я не мог вообразить ничего хуже этого. Поэтому только и сказал ей, стоя возле пансиона: «Надеюсь вас снова увидеть», на что она ответила: «Я тоже на это надеюсь», а я спросил: «Может быть, завтра?» И она ответила: «Да, возможно», и мне пришлось этим удовольствоваться.

Она вошла в пансион, а я подождал минуту, потом повернулся и пошел по бульвару Распай в обратную сторону.

Я размышлял, не пойти ли мне домой поработать, а потом подумал, что, в конце концов, проработал почти весь день, так что не стоит. Не стоит переутомляться. Поэтому я отправился обедать, а потом в кино, где посмотрел плохой фильм. Почему-то раньше мне это не приходило в голову. Я сходил в кино для разнообразия. Это позволит по-новому взглянуть на мою книгу. Но мне очень хотелось, чтобы со мной была та девушка.

Однажды мы сидели в «Ротонде» днем. У нее только что закончился урок музыки. Я рано занял столик и поджидал ее. Теперь я виделся с ней почти каждый день, ровно в пять часов. Это было хорошее время. После урока ей хотелось пить, и она была немного уставшей. Она пришла как-то раз, потом через два дня, потом на следующий день, а назавтра — снова, и таким образом это вошло в привычку. Она появлялась в «Куполе» или «Ротонде», а я уже был на месте. Я привык работать большую часть дня, а потом ждать пяти часов. Это придавало смысл моему дню. Было так чудесно поглядывать на часы около четырех и думать, что остался всего один час. После этого я никогда особенно не работал. Я заканчивал работу в половине пятого, а потом выходил из дому, заказывал столик, усаживался и принимался ее ждать. Я недоумевал: как же это я жил раньше, когда все дни были одинаковыми? Теперь я не представлял себе, что бы делал, если бы не было этих пяти часов. Что-то подпрыгивало у меня внутри, когда я видел, как она идет к кафе, помахивая папкой с нотами. На ней всегда был оранжевый берет. Я называл ее Хестой, а она меня — Диком. Я не умолкал ни на минуту, а она кивала, соглашаясь с моими словами, или сидела, притихнув, погруженная в какие-то грезы. Я уже не был таким смиренным, как раньше. Я обнаружил, что у меня имеются разные теории, я даже говорил безапелляционным тоном. Было так много вопросов, которые занятно было обсуждать. У меня было какое-то странное чувство, что она гораздо умнее, чем я, но не сознает этого, и потому она казалась совсем юной. Мне нравилось, что она такая юная. Я чувствовал, что знаю очень много. Я был очень старым, очень мудрым. Я рассуждал о жизни. Когда она смотрела на меня серьезно, глазами чуть печальными и такими глубокими, я снова становился смиренным, начинал запинаться и терялся — тогда я был молодым.

Именно из-за этих минут мне уже мало было видеть ее час или около того в «Куполе» или «Ротонде». Мне хотелось, чтобы она пообедала со мной, быть может, затем сходила бы со мной в кино, потом мы зашли бы в кафе чего-нибудь выпить и съесть по бутерброду, и я проводил бы ее в пансион. Целый вечер с ней, скажем с пяти до одиннадцати. Ничего не могло быть лучше этого. Но мне приходилось довольствоваться одним часом. Мне следовало быть довольным. Это было просто ужасно: ведь всегда хочется чего-то большего.

Однажды мы сидели в «Ротонде», и она пила оранжад через соломинку.

— Конечно, люди устраивают совершенно абсурдную шумиху вокруг секса, — говорил я. — Они так себя ведут, как будто это единственная вещь в мире, которая имеет значение. А на самом деле это ничто, это всего лишь маленькая фаза в жизни, которая едва ли имеет значение. Мужчины и женщины должны заниматься любовью точно так же, как они играют в теннис. Они должны подходить к сексу как к здоровой физической потребности, и не более того.

— Ну, не знаю, — задумчиво произнесла она, — это приводит к разного рода осложнениям.

— А не должно бы, — настаивал я. — Вот в чем ошибка — в серьезном отношении к этому.

Было очень занятно вести подобный разговор. Это значило, что мы хорошо знаем друг друга, что мы современны и у нас нет никаких старомодных идей. Я мог беседовать с Хестой о чем угодно.

— Дело в том, — продолжал я, — что детей неправильно воспитывают. У них смещены все представления. От них скрывают правду, как постыдный секрет. Поэтому у них создается неверное представление. Я считаю, что образование следует в корне изменить.

— Как бы вы его изменили?

Я на минуту задумался, так как не был к этому готов: говорить легко, а предложить что-то дельное труднее.

— Ну, я бы учил детей не ожидать слишком многого, — сказал я наконец. — Пусть бы они узнали обо всем, прежде чем вырастут, тогда им не пришлось бы разочаровываться впоследствии. Им нужно объяснить, что это ничего не значит, ровным счетом ничего.

— Да, но тогда все будут заниматься всяким таким повсюду, — возразила Хеста, — и у женщин все время будут рождаться дети.

Я рассмеялся: она была совсем юной!

— О нет, это бы держали под контролем. Кроме того, люди занимаются всяким таким, как вы это называете, только потому, что им сказали, будто это нехорошо. Если бы они об этом думали не больше, чем о рукопожатии, никто бы не носился с этим.

— Вы сказали, что это физическая потребность?

Я нахмурился, потому что сбился.

— Да, и я действительно так считаю. В конце концов, это зависит от индивидуума. Бессмысленно устанавливать правила. Я хочу сказать… о, не хотите ли еще чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо.

— Мне бы хотелось, чтобы вам не нужно было так скоро возвращаться в этот мерзкий пансион. Вы со мной пообедаете как-нибудь вечером, не так ли?

— Да.

— Как насчет пятницы?

— В пятницу я могу.

— Мы могли бы пообедать, а потом сходить в кино.

— Это было бы мило.

— Значит, неважно, если вы иногда опоздаете?

— Да, иногда.

Я не знал, как дожить до пятницы. Даже тогда все могло сорваться. А вдруг она заболеет или что-то в этом роде?