Сашенька - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Себаг-Монтефиоре cтр.№ 80

Детей! Они едва не забыли о своих детях. Смерть, жестокость и неизбежность того, что их может не стать, были настолько пугающими, настолько неотвратимыми, что они думали лишь о себе. Как она могла быть такой эгоисткой?

Она бросилась в дом, Ваня за ней. Они ворвались в комнату, где спали Снегурочка и Карло. Держась за руки, родители с тоской смотрели на Снегурочку, на белокурые кудряшки, разметавшиеся по подушке.

Девочка спокойно спала, свернувшись калачиком, подложив под щеку свою нелепую розовую подушку.

Карло лежал голенький, на животе, волосы взъерошены, ручки и ножки согнуты, как у младенца, под головой любимый плюшевый кролик.

В горле запершило. Сашеньке не хватало воздуха в этой темной теплой комнате, где витал особый запах маленьких детей. Пахло сеном и ванилью. Казалось, они первые и последние родители во всем мире. Но они единственные знали, что их ждут серьезные неприятности. У Сашеньки ком стоял в горле: они вот-вот навсегда могут потерять свои сокровища!

— Снегурочка, Карло, любимые! — Она опустилась на колени у детских кроваток, Ваня сел рядом с ней, внезапно они тихо расплакались в объятиях друг друга.

— Не буди их, — сказал Ваня.

— Ладно, — согласилась Сашенька. Но она не смогла сдержаться: дрожащими руками подняла Карло из кроватки, прижала к себе, осыпала поцелуями его розовые пухлые щечки. Мальчик заворочался. Ваня обнимал Снегурочку, зарылся лицом в ее волосы, орошая их слезами. Оба ребенка сонно закопошились, очутившись в объятиях родителей, пребывая в радостном неведении о приближающейся буре, вырванные из дремоты этой душной ночи. Все четверо прижались друг к другу в утешительных сумерках: родителей душили слезы, полусонные дети потягивались и вздыхали, уютнее устраиваясь в любящих объятиях.

Наконец Ваня тронул жену за руку.

— Положим их в кроватки! — сказал он. Они подоткнули одеяльца детей, потом потихоньку вышли из комнаты, сели на краешек дивана у распахнутых створчатых дверей. В ночной тишине громко хлопнула дверца автомобиля.

— Ваня! Это они? За нами? — Сашенька бросилась к нему на шею.

Он стал успокаивать жену своими неловкими руками, их грубая сила была такой любимой, такой родной.

— Нет, это не они. Пока не они, — прошептал он. — Мы должны спокойно все обдумать. Перестань плакать, девочка! Соберись. Ради детей…

Он стал ловить ртом воздух, Сашенька непроизвольно застонала, муж закрыл ей рот ладонью.

Она вышла из комнаты. Умылась холодной водой. Оба стали мыслить на удивление трезво.

— Ваня, мы не можем застрелиться, потому что…

— Сталин называет самоубийства «плевком в лицо партии». Мы избавимся от боли, но наши дети будут обречены. Партия за все заставит ответить наших детей.

— Значит, мы убьем себя и детей. Сегодня ночью. Сейчас, Ваня. Мы умрем вместе и будем вместе всегда. Всегда! — Странно, однако Сашенька верила в жизнь после смерти. В вечность. В это верил ее дед-раввин, а она, коммунистка, всегда избегала подобных мыслей.

Теперь эти забытые слова из Туробина пришли ей на память: Зохар 13, Великая книга, Сердце Каббалы [11] , Небеса и геенна огненная, големы [12] и дибики [13] , которые являлись тем, кого проклял дурной глаз; мир духов был так далек от научного марксизма и диалектического материализма. Однако сейчас она представляла себе свою душу и любовь, воспарившую над бренным телом. Там она встретит своих родителей. Обоих, молодых. Они все снова будут вместе! Сашенька вытащила наган из-под Ваниной форменной фуражки. Она еще не забыла, как стрелять.

— И ты в это веришь? — спросил Ваня.

— Я верю. Мы все попадем на небеса.

— Может, ты и права. Если за нами придут, мы убьем детей, а потом себя. Значит, решено. — Но когда Сашенька повернулась чтобы идти в спальню, Ваня схватил ее за руку, забрал пистолет и положил назад в кобуру.

Он крепко обнял жену и прошептал:

— Я не смогу. Не смогу. А ты?

Она отрицательно покачала головой. Уже перевалило за пол ночь, Сашенька начала мыслить более здраво.

— У нас нет времени на слезы, верно, Ванечка?

— Там есть на нас что-то. Но я не знаю, что именно.

— Гидеон упомянул «греков и римлян», а потом арестовали Менделя. О нас Беня Гольден ничего не знает.

— А если он провокатор? Шпион? Негодяй?

— Возможно… — Сашенька была настолько напугана, что готова была обвинять собственного любовника.

Неужели в этом все дело? Неужели Беня разрушил ее семью? Потом на нее нахлынула новая волна предположений. — А может, это интриги на Лубянке? Должна быть какая-то причина, ведь так, Ваня?

Он развел руками.

— Должна быть причина, — согласился он с ней. — Но органам и не нужно искать причину.

В этот момент они услышали, как скрипнули ворота.

— Это они, Ваня. Я люблю вас. Ваня, Снегурочка, Карло. Если кто-нибудь из нас останется в живых — ой, Ваня… Может, покончим с мучениями? Где «бульдог»?

Они держались за руки. В его руке появился пистолет, они зажали его прохладную сталь между своими ладонями, как будто это была стальная связующая нить их любви. Минуты тянулись невероятно медленно.

В тишине раздался свист, из тенистого сада появилась фигура в белом капюшоне.

Ваня поднял наган, спустился по деревянной лестнице.

— Кто там? Я буду стрелять. Я заберу вас с собой, сволочи!

27

— У меня всего пара минут, — произнес гость, сбрасывая кавказский капюшон, который он привык носить еще со времен петроградских зим.

— Ой, Ираклий, слава богу, ты пришел! — Сашенька поцеловала Сатинова и не отпускала его. — С нами все будет хорошо, так ведь? Ты пришел, чтобы сказать, что все разрешилось? С кем нужно поговорить? Скажи!

Они погасили свет на веранде, Ираклий Сатинов сел за стол возле Сашеньки и Вани. Она плеснула всем троим армянского коньяка.

— Все будет хорошо, правда? — снова беспокоилась она. — Нам все снится, да? Ираклий, что нам делать?

— Сашенька, помолчи, — оборвал ее муж. — Дай ему сказать. Сатинов кивнул, в темноте блеснули его прищуренные глаза.

— Слушайте внимательно, — начал Сатинов. — Мне не известны подробности, но я знаю, что-то изменилось. Мендель в разработке, и на тебя что-то нарыли.

— На меня? — воскликнула Сашенька. — Ваня, разводись со мной! Я застрелюсь.