Загадка в ее глазах - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 16

— Подъем! — повторила я.

— Ты что, Охотникова, белены объелась? — лениво осведомился Миша. — Ночь скоро!

— Ну и что? Еще не вечер, как сказал поэт.

Я подошла к Сашиной кровати и легонько постучала командира по плечу:

— Эй, вставай! Сейчас у нас по плану охранный тренинг, как договаривались. Забыл?

Саша сел, протирая глаза, и недовольно поинтересовался:

— Ну и зачем это все?

— Затем, — ласково проговорила я, — чтобы Ольга Христофоровна осталась жива. А то с вами у нее нет ни единого шанса уцелеть в нашем диком и опасном городишке…

Я сидела в машине и грела руки о пластиковый стаканчик кофе. Напиток более всего напоминал сгущенку, растворенную в воде, а вовсе не кофе, но зато он был горячим. Я купила эту странную жидкость и сосиску в булочке, потому что не успела позавтракать — из гостиницы я ускользнула еще до рассвета, растолкав Мишу и грозным шепотом велев ему не спускать глаз с Ольги Христофоровны.

Вчера ночью я позвонила одному симпатичному капитану полиции по фамилии Алёхин, который был мне кое-чем обязан. И теперь в предрассветных сумерках перед гостиницей меня ждала машина, неприметная белая «Нива» — ее подогнал Алёхин по моей просьбе. С машиной он, как и любой нормальный мужчина, расстался неохотно, принялся нудить, что как раз собирался на зимнюю рыбалку… Но я заверила капитана, что верну его драгоценное транспортное средство самое позднее через два дня, как раз к выходным, в целости и сохранности. Алёхин посмотрел на меня с сомнением. Но, поскольку пару месяцев тому назад мы вместе чудом выбрались из одной лаборатории, нашпигованной бактериологическим оружием, теперь мы с ним были боевые товарищи.

Как и большинство мужчин, Алёхин был на редкость наивен во всем, что касалось женской психологии. А именно — через неделю после нашего чудесного спасения капитан пригласил меня на день рождения своей жены Насти, которую он верно и преданно любил еще со школы. Наверное, он полагал, что его друг, спасший ему жизнь, то есть я, Евгения Охотникова, автоматически становится и другом его Насте.

В отличие от капитана, я в женской психологии разбираюсь, поэтому отказывалась от приглашения как могла, выдумывала сначала правдоподобные, а потом уж и совсем дикие предлоги, а в последний день даже перестала отвечать на его звонки, но это не помогло. Кончилось тем, что Алёхин подстерег меня возле моего дома, когда я, в темных очках и бейсболке, воровато озираясь, выбежала в булочную по просьбе тетушки Милы, и чуть ли не силком усадил в свою машину. Вот в эту самую белую «Ниву» — единственное транспортное средство честного полицейского.

Алёхин привез меня в ресторан, где проходил праздник. Гостей было немного — только самые близкие друзья и еще какие-то родственники именинницы. Алёхин, сияя, как новогодняя елка, представил меня своим родным и близким, а потом подвел к супруге. Реакция присутствующих была как раз такой, какой я и опасалась. Я, конечно, не Мата Хари, но выгляжу вполне прилично. Теперь представьте — муж именинницы бросает дорогую супругу и гостей в разгар праздника и мчится на поиски таинственной незнакомки, привозит ее в ресторан, а в свое оправдание утверждает, что этой женщине он обязан жизнью! Представили? Капитан никак не мог понять, почему никто не бросается мне на шею, а любимая супруга, вежливо со мною поздоровавшись, сажает дорогую гостью на дальний край стола, а сама садится рядом с мужем, да еще и берет его под руку… Немного спасало положение то, что я выскочила из дому без макияжа, в джинсах и кедах, в бейсболке и майке с надписью на груди: «Я люблю тебя, мой славный город родной!». Майку подарил мне слепой пятнадцатилетний мальчик, выигравший забег среди инвалидов в День города, после чего парнишку похитили, а я потратила почти месяц на его спасение, вдобавок получила пулю в плечо. В общем, майку я ценила и носила часто, не обращая внимания на идиотскую надпись.

Посидев немного для приличия, я сердечно во всеми попрощалась и слиняла с семейного торжества, провожаемая свирепым взглядом именинницы. Алёхин тем же вечером перенес ужасный скандал, но так ничего и не понял. Но на семейные торжества он меня больше не звал, и на том спасибо. Иногда мы перезванивались, но в последнее время все реже и реже. И вот теперь я попросила капитана об одной услуге. Точнее, о двух — дать мне погонять его «Ниву» и найти для меня сведения об одном фигуранте давнего уголовного дела. Добрый Алёхин обругал меня пристойными словами, потому что было ровно два часа ночи — покинуть гостиницу я не могла, пришлось подождать, пока все уснут, — но исполнил обе просьбы. И вот теперь я грела руки о стаканчик с жидкостью, именуемой кофе, и внимательно рассматривала сосиску. Это блюдо в забегаловке именовалось «хот-дог» и, похоже, и было догом — точнее, какой-то его частью. Нет, я же так молода! Очень хочется пожить еще, поэтому есть это я не буду.

Я опустила стекло, ледяной декабрьский ветер моментально ворвался в машину и выдул из салона остатки тепла, и негромко свистнула дворняге, вертевшейся неподалеку. Умная псина потрусила ко мне и уставилась преданными глазами на «хот-дог». Наверное, она не зря несла стражу именно здесь, у палатки, — знала, что человек такое съесть не способен, не запивая это большой порцией сорокаградусного алкоголя, и рано или поздно будет и на дворнягиной улице праздник.

— Удачного дня! — пожелала я псине и выбросила «хот-дог» в окно.

Дворняга поймала его на лету и моментально убралась в укромное место — насладиться добычей в одиночестве. Собственно говоря, я собиралась заняться тем же самым. В смысле, не доедать сосиску за гаражами, а исследовать добычу в тихом месте. Моей добычей была пластиковая папка с копией документов восьмилетней давности.

Человека, за которым я собиралась следить, звали Денис Васильевич Овсеенко. Было ему сорок пять лет, и когда-то он служил в полиции, точнее, тогда еще милиции — было это до несчастья, случившегося с его сыном. Это было все, что мне удалось о нем узнать. Собственно говоря, эту информацию я получила от Ложкарева. Папка, по моей просьбе добытая Алёхиным, должна была дополнить скудные сведения.

Я живу в Тарасове довольно давно. Трагедия в семье Овсеенко произошла восемь лет тому назад. Но почему-то я не помню ни единого материала в прессе об этом деле — а ведь оно должно было оказаться на первых полосах газет! Но нет — ни восемь лет тому назад, ни за все последующие годы не появилось даже маленькой заметки о том, как генерал выстрелил в мальчика, на всю жизнь оставив его инвалидом. Так не бывает! Делаем вывод — дело замяли. Да не просто погрозили пальчиком журналистам, запретив им раздувать шумиху вокруг несчастного случая, а пустили в дело тяжелую артиллерию — кто-то на самом верху сделал так, чтобы раз и навсегда отбить у журналистов охоту копаться в этом деле.

Я уже знала, что следствие велось спустя рукава. Наскоро пролистав папку, я отметила грубые нарушения, допущенные еще на первом этапе. Для расследования этого простого дела была почему-то организована следственная бригада, причем создана она была с нарушениями — вопреки 163-й статье Уголовно-процессуального кодекса, вместо постановления прокурора следственная бригада по делу Овсеенко образовалась на основе межведомственного распоряжения. Соответственно, все следственные действия, проведенные этой бригадой, считались незаконными, а собранные ими доказательства — недопустимыми. То есть использовать их в суде было нельзя.