Лабиринт розы - читать онлайн книгу. Автор: Титания Харди cтр.№ 63

Она обернулась к нему, желая завязать разговор, но Алекс думал о чем-то своем, рассматривая видоизмененный солнечный циферблат. Люси смешалась, но он заметил ее порыв и раскрыл ей свои мысли.

— Здесь главенствует не солнце. Его жар необходим розам, но даже в середине лета, когда они пахнут сильнее всего, мама приводила меня сюда, когда смеркалось. Ей хотелось показать мне, что вечером аромат самый стойкий, самый пленительный. Ночью все цветы благоухают. При лунном свете кажется, будто белые розы сами источают сияние. Лунные часы превращают полночь в полдень. В фонтане отражаются звезды — кусочек ночного неба, упавший на землю. У этого сада женская душа. Мама создала этот уголок, чтобы выразить иной взгляд на мир и перевернуть стандарты. Солнце здесь — спутник и незаменимый помощник, но не единоправный властелин. Маме недостаточно было, чтобы мы поняли это рассудком, — она стремилась доказать нам воочию. — Он посмотрел на Люси. — Может, потому, что у нее в доме были одни мужчины…

— А это место она сохранила для себя.

— Да, для нее это было существенно. В доисторическую эпоху, когда люди еще не до конца осознали роль мужчин в деторождении, женщины считались носительницами жизни и смерти: они давали жизнь без явно видимого мужского содействия. Бытовало верование, что женщина хранит в себе сокровенное знание о тайнах богов, что она приобщена к божественной мудрости. Затем произошел сдвиг в сторону мужского, более рационального мировосприятия, символом которого стал Аполлон. При его господстве тайн поубавилось, а вместе с ними отошли на второй план все призрачные, лунные стороны бытия. Солнечный бог Аполлон привнес ясность и поставил познаваемое выше необъяснимого. А Дионис был богом экстатических видений и культа луны.

— Как вы с Уиллом, — промолвила Люси.

— Ну да, — засмеялся Алекс. — Но мамочка верила, что ясность и тайна — вполне сочетаемые составляющие и что их союз способствует наилучшему миропониманию. Наверное, она даже думала, что они с отцом в какой-то степени тому пример.

Алекс замолчал, но Люси и так все поняла. Она подошла и взяла его за руку.

— Если бы я могла выбирать себе маму, я бы выбрала твою, — прочувствованно произнесла она.

Алекс растрогался.

Люси посмотрела на стрелку, указывающую на Венерино водно-небесное царство, и заметила, что та показывает время между тремя и четырьмя часами — на целый час раньше правильного. Алекс проследил ее взгляд:

— Теперь убежали куда больше, чем на сорок восемь минут… Люси принялась размышлять о том, что связывало мать Алекса с этим садом.

— А ты знаешь, Боттичелли, создавая свою «Весну» и панно «Венера и Марс», хотел воздействовать на зрителя магией точного расположения планет, чтобы вдохнуть в него небесную гармонию. Твоей маме, вероятно, было известно, что каждый индивидуум — это микрокосм во Вселенной, он заключает в себе совокупность творения и совокупность божественного.

Алекс внимательно слушал, но Люси вдруг обратила внимание на тень от часовой стрелки. Стояла пора весеннего солнцестояния, когда в природе уравновешивается мужское и женское, солнце и луна, день и ночь. Небесный союз. Как прекрасно, что они оба оказались в этом доме именно теперь, подумалось ей, «это ли не цель желанная?». [86] Часы показывают как раз то самое неправильное время — около четырех перед самым рассветом, когда лунные лучи уступают власть первым проблескам восхода по другую сторону равноденствия.

— Алекс, погляди, куда падает тень!..

Они проверили время по наручным часам — начало третьего; длинная тень от стрелки коснулась плитки со звездой — той самой, которую Алекс собирался укреплять. Он склонился над ней: зазоры между краями больше не казались ему случайными. Люси распустила волосы и отдала Алексу массивную заколку, которой и предложила подцепить край плитки. Алекс поднапрягся и сдвинул плитку. Под ней оказалась полость — глубокая выемка, хоть и совершенно пустая.

— Тут что-то было, это абсолютно точно.

Алекс в замешательстве глядел на Люси. Он и слыхом не слыхивал ни о каком тайнике. Выходит, его мать загодя создала здесь укромное местечко для целей, в которые его не посвятили. Под звездой находилось углубление, пригодное для хранения вытянутого предмета длиной приблизительно в старый английский фут, например бутылки или поставленной стоймя коробки.

— Здесь уже кто-то побывал, — предположил он.

Люси накрыла руку Алекса своей — тот все еще сжимал пальцами край плитки. Вместе они перевернули плоский камень и, увидев его обратную сторону, с улыбкой переглянулись.

— Уилл…

На нижней стороне плитки обнаружилась еще одна звезда, состоящая из квадратов, углы которых служили ей лучами. Среди четких линий были расставлены числа, а под рисунком помещались строки, обожженные для лучшего прочтения.

Подпись оказалась итальянской: «E quindi uscimmo a riveder le stelle». [87] А в самом центре пустого пространства звезды был приклеен ключ — дубликат к «дукати».

То и дело поглядывая на дорогу в зеркало заднего вида, Саймон все еще размышлял о недавней встрече. Ему не давали покоя странности, которые он подметил в квартире у Кэлвина: абсолютное отсутствие индивидуальности, подозрительная скудость учебной литературы на полках. На жилище выпускника-отшельника не похоже, решил он. Как-то неубедительно звучали отговорки Кэлвина, дескать, он работает в библиотеке с очень старыми и ценными книгами, которых на дом не выдают. Это о чем-нибудь говорит? И чего от него можно ждать? Саймону невольно вспомнились слова Яго: «Я тот, и я — не тот». [88] «Вот это в самую точку», — подумал он и, заметив три спешащих к нему фигуры, заглушил мотор.

Часовой перелет из аэропорта Орли до Лондона Люси провела, отстранившись от реальности и погрузившись в собственные мысли. Несмотря на нежелательное телефонное вмешательство в их с Алексом идиллию и даже на последующую необычную находку в саду, ей не удавалось сосредоточиться на грозящей им опасности и на необходимости действовать — до тех пор, пока она не увидела Грейс под вывеской «Прибытие». Лицо у подруги было встревоженное.

Усевшись на заднее сиденье раздолбанного внедорожника Саймона, Люси успела заметить, что и друг Уилла смотрит на нее с отсутствующим выражением. Ее бросило в дрожь. Алекс прыгнул в машину следом за ней, а Грейс устроилась рядом с Саймоном, и тот тронулся с места, не дожидаясь, пока все захлопнут за собой дверцы.