Танцы мертвых волков - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Ланской cтр.№ 17

Здесь не зажигают новогодних елок, не дарят подарков, не радуются выходным. Готэм мертв изначально, живущие в нем — тени прошлого. Они скользят по улицам, вежливо кивают друг другу, как будто еще помнят правила приличия, но их глаза пусты. Призраки не чувствуют боли, страданий, тепла и любви. Они стелются опавшей листвой по стылым улочкам, пропадая из виду, и никогда не поднимают голову к небесам. Почему?

Они уже не верят в героев. Яркий луч с небоскреба не прорежет ночную темень, не высветит на облаках безупречный круг с силуэтом летучей мыши. Бэтмен не придет на помощь к вам, люди-призраки, потому что его не существует, так же, как Деда Мороза.

Но кое-кто в Готэме есть.

Это я.

Сидя на крыльце дома, я курил и смотрел на противоположный берег реки. Отсюда его было видно отчетливо. Слева мелькала огоньками плотина. С недавних пор, а точнее на прошлой неделе тамошний пост усилили, и целых два дня охранники не спали ночами, бдительно прохаживаясь по периметру и преувеличенно бодро реагируя на каждый шорох. Но теперь все успокоилось. Охрана вновь попивала чаек и смотрела телевизор. Когда на Готэм опускалась ночь, я видел голубоватое мельканье в единственном окошке будки. И каждый раз бился в истерическом припадке смеха. Кого они могли поймать? В подзорную трубу я иногда видел их, служителей порядка, прогуливавшихся в обтянувшей животы, синей униформе. Какая там охрана… Они и согнуться вряд ли могли без посторонней помощи. А ведь что могло быть проще? Пересеки они эту пугающую черную ленту реки — и вот он я. Только кому придет в голову искать злодея в маленьком домике, где из удобств — летний водопровод, да неслыханная роскошь в виде электричества.

Лобо, забившийся в свою конуру, дремал, или делал вид, что дремлет, хотя иногда, стоило мне поменять положение тела, я ощущал пронизывающий взгляд желтых глаз. Сегодня он лишь пару раз выходил на улицу, орошал ближайший куст, да вяло ел из своей миски. В такую погоду вся живность забивалась по щелям, что уж о нем говорить…

Я нашел его давно, и не поверил своим глазам, когда тощий щенок превратился в монстра. Кто бы мог подумать? Привезя его из Казахстана в виде домашнего питомца, я даже не предполагал, что зверь способен на такую преданность.

Я потушил сигарету и вошел в дом. Лобо на миг поднял голову, но из конуры так и не вылез. Прошлой ночью, когда разыгрался настоящий ливень, я едва ли не силой затащил его в дом, но он все равно начал скулить и царапать дверь, предпочтя буйство стихии относительному спокойствию. Только одну ночь Лобо неотрывно провел рядом со мной, когда я корчился от боли, чувствуя, как перекатывается внутри что-то круглое, задевая сердце, стуча о позвоночник и впиваясь в легкие. Каждый раз, когда шар подбирался к горлу, я просыпался, с мокрыми от пота простынями, опасаясь, что задохнусь. Во время приступов Лобо никогда от меня не отходил, и отдышавшись, я обнимал его, вдыхал тяжелый запах шерсти, с облегчением сознавая — все кончилось, боль отступила, угрожающе скалясь беззубым ртом.

Я скинул ботинки и забрался в противно скрипевшую кровать. Пружины давно вытянулись так, что сетка изрядно провисала, отчего у меня по утрам болела спина. Но все же это было самое лучшее место на свете, гораздо уютнее тесных клетушек, именуемых благоустроенными квартирами. Комфорт погубит человека. Из зверя он плавно превратится в аморфную медузу, которая одним движением щупальца может заставить мир крутиться в нужную сторону.

Плеер лежал на кровати. Я нажал на кнопку, выставил случайный выбор и, откинувшись на набитую ватой подушку, с нескрываемым удовольствием впитал в себя как нельзя более подходящей к состоянию души песни.

Боль, без любви.

Боль, не могу насытиться.

Боль, люблю, когда очень больно,

Потому что лучше чувствовать боль,

чем совсем ничего.

Ты устала от чувства оцепенения,

Но ты такая не одна.

Я возьму тебя за руку

И покажу тебе мир, который ты сможешь понять.

Эта жизнь наполнена болью,

Если тебе не хватает счастья,

Доверься мне и возьми меня за руку —

Когда погаснут огни, ты поймёшь.

Готэм не спал, мигая огнями, перекликаясь сигналами автомобилей. С другого берега еще доносились отдельные голоса людей. Не будь я так близко от реки, может быть, ничего и не услышал. Но по воде звук летел, как на крыльях…

Темные воды что-то шептали, но оглушенный роком, я предпочел не слышать. Вода была моим личным врагом, извечным кошмаром и самым притягательным, из всего, что было в мире. Повернувшись на бок, я подвинул к себе телефон и открыл крышку. Три пропущенных вызова. Два — от Игоря, один — от Ланы.

Застать брата дома не удалось. Утром он убежал на работу. Я же, с раскалывавшейся головой, забежал к нему около четырех дня, памятуя, что накануне оставил кое-какие вещи, а также незавершенный проект в ноутбуке. Заказ необходимо было закончить к утру, о чем я совершенно забыл. Спохватившись, я засел за работу, уже под вечер вспомнив, что даже не пообедал. Брат так и не пришел, да и на звонки не ответил, видимо, сидел в кабинете супервайзера, отчитываясь о проделанной работе. Я обследовал полупустой холодильник и, не найдя ничего привлекательного, решил перекусить на обратном пути в кафе или ресторане.

В ванной, на веревке сушилась моя рубашка, которую я бросил накануне. Глядя на нее, я ощутил смутное беспокойство. По краю рукава проходила буроватая полоска, которую не удалось вывести пятновыводителем. Шипя от раздражения, я сдернул ее с веревки так, что сломанные прищепки разлетелись в разные стороны. Игорь не говорил со мной накануне, но иногда я ловил косые взгляды, исполненные подозрительного любопытства и тревоги. Иной раз стремление заботиться обо мне, точно курице над единственным цыпленком, раздражало.

Соседка снизу, старуха лет семидесяти, встретила меня злобным взглядом и сжатыми губами. Кажется, понемногу она начинала нас различать, поскольку со мной так и не поздоровалась. С Игорем она была куда более приветлива. Проходя мимо, я ощутил удушливый смрад немытого тела, застарелый запах мочи и грязи. Мне кажется, так пахнет старость: нищая, без намека на честность и благородство, старость людей, не сделавших в жизни ничего, за что их следовало уважать. При всей своей ужасающей нечистоплотности, старушка мнила себя кокеткой, периодически радуя общество своими эпатажными нарядами. Вот и сегодня на ней было пальто побитое молью, потерявшее вид еще в прошлом тысячелетии, легкомысленный пестрый шарфик и грязноватая шляпка с вуалькой, издали похожая на облезлую крысу. Когда старушка на миг ощерилась не то в оскале, не то в улыбке, я увидел, что у нее практически нет зубов. Старуха была типичной обитательницей города, и я не удивлюсь, если, странствуя по кривым переулкам ночной порой, найду ее, высасывающей кровь из невинных младенцев.

Поковыряв в замочной скважине ключом, старуха открыла дверь. Чудовищная вонь едва не сбила меня с ног.