Персики для месье кюре - читать онлайн книгу. Автор: Джоанн Харрис cтр.№ 40

— Прошу вас, мадам. Я не могу тратить целый день на вас одну.

Нет. Дипломатия и лесть не относятся к числу моих талантов. Безусловно, отец Анри Леметр проявил бы большую чувствительность и понимание, беседуя с Каро. Я часто бываю нетерпелив, даже резок и, в отличие от отца Анри, не умею скрывать свои чувства. И не умею изображать заинтересованность или сочувствие, если их не испытываю, тогда как он это делает исключительно умело. И я не умею обращаться с прихожанами, словно они и впрямь всего лишь глупые овцы.

Но я знаю их куда лучше, чем их смог бы узнать любой другой священник, даже присланный из столицы. Они, может, и овцы, но они мои овцы, и я не имею ни малейшего намерения передавать их на попечение отца Анри. Разве он сумеет понять их — с его-то улыбкой, точно с рекламы зубной пасты, с его-то победоносным обаянием? Разве Ален Пуату признается ему, что пристрастился к таблеткам от кашля и не хочет, чтобы об этом узнала его жена? Разве Жиль Дюмарен ему скажет, что винит себя в том, что позволил сестре поместить их мать в богадельню «Мимоза»? Разве Жозефина Мюска пойдет к нему на исповедь, разве расскажет, что раньше частенько совершала мелкие кражи и до сих пор испытывает потребность понести за это наказание? Откуда ему знать, что после смерти сына Жан Марон подумывает о самоубийстве? Что Генриетта Муассон — а ей уже восемьдесят пять — каждую неделю исповедуется мне в той ничтожной краже, которую совершила в девять лет? (Между прочим, речь идет о детском наборе для вышивания, который она стащила у своей сестры, погибшей более шестидесяти лет назад во время несчастного случая — перевернулась лодка, на которой они плыли по Танн.) Разве признается ему Мари-Анж Люка, что занималась сексом по Интернету с каким-то незнакомым парнем и теперь хочет знать, не грешно ли это? А уж Гийом Дюплесси никогда ему не скажет, что по-прежнему молится за упокой души своего любимого пса, умершего более восьми лет назад; и я, да простит меня Господь, позволяю ему верить, что животные, возможно, все-таки действительно обладают душой, а значит, могут и попасть в рай…

Я совершил немало ошибок, отец мой, но мне хорошо знакомо чувство вины. И я понимаю, что есть такие проблемы, которые нельзя решить, используя телеэкраны и акустические усилители. Эти проблемы порой нельзя решить, даже прибегнув к помощи епископа.

— Вы ведь понимаете, почему он так говорит, Франсис.

Голос отца Анри вернул меня к действительности. Я так глубоко задумался, что даже не сразу вспомнил, кого он имеет в виду. А он продолжал вещать, что принял на себя мои обязанности только потому, что, как ему кажется, мое честное служение Господу было скомпрометировано слухами и сплетнями, которые распространились после пожара в старой chocolaterie. Я подозреваю, что эту идею подсказала ему Каро Клермон, твердая последовательница прогресса, видящая в отце Анри Леметре не только родственную душу, но и возможность некоего карьерного роста для себя самой. Она уже убедилась в том, как много этот человек успел сотворить всего лишь за две недели. А уж сколько он успел бы наворотить за полгода…

Отец Анри последовал за мной на кухню и без приглашения уселся, так что я поспешил сказать:

— Чувствуйте себя как дома. Не хотите ли кофе?

— Да, пожалуйста.

— Между прочим, это по-прежнему мой приход, — заметил я, разливая кофе по чашкам. Он пожелал кофе с молоком. Я же предпочитаю черный. — Боюсь, сахара у меня нет.

Снова эта рекламная улыбка.

— Это не страшно. Мне и не следует пить кофе с сахаром. — И он выразительно похлопал себя по талии. — Надо следить за собой, чтобы животик не рос, верно, Франсис?

Господи, он и говорит-то совсем как Каро! Я залпом выпил кофе и налил себе еще.

— Это по-прежнему мой приход, — повторил я, — и пока меня не сочтут виновным настоящие судьи, а не те, что полагаются на сплетни и домыслы, я не намерен его оставлять.

Разумеется, он понимает, что ни перед каким судом я не предстану. Полицейские уже не раз беседовали со мной и признались, что нет ни малейших свидетельств того, что я как-то связан с этим пожаром, и, хотя мельница слухов в Ланскне продолжает беспрепятственно крутиться, весь остальной мир давно потерял интерес к этому происшествию.

Отец Анри Леметр глянул на меня и сказал:

— Здесь все далеко не так просто; нельзя воспринимать случившееся лишь в черно-белых тонах. К тому же я уверен — да и вы, должно быть, это понимаете, — что священник должен быть вне каких бы то ни было подозрений. Тем более в такой деликатной ситуации, когда замешаны представители иной культуры…

— У меня нет никаких проблем с представителями иной культуры, как вы их называете, — сказал я, уже с трудом сдерживаясь. — На самом деле… — Я умолк, не договорив. В запале я чуть не выложил ему все, что произошло прошлой ночью. — Если и имел место некий антагонизм, — продолжил я наконец, уже вполне спокойно, — то неприязнь исходила исключительно из общины Маро, а старый Маджуби вечно старался меня спровоцировать.

Отец Анри Леметр улыбнулся.

— Да, этого старика с избранного пути не собьешь. Но теперь иные времена, и существуют иные способы взаимодействия. Впрочем, я полагаю, с новым имамом поладить будет легче.

Я удивленно посмотрел на него:

— С каким «новым»?

— О, разве вы не знали? Сын старого Маджуби, Саид, принимает на себя обязанности имама; теперь в мечети всем будет заправлять он. Похоже, старик уже и в Маро всем несколько поднадоел своими шутками и каламбурами. А некоторые, похоже, искренне огорчены нынешним положением дел. Как, впрочем, и вы. — И он снова сверкнул зубами.

Я на мгновение задумался. Вот это новость! Мне и в голову не приходило, что у старого Маджуби среди жителей Маро тоже могут найтись завистники. Но способен ли Саид Маджуби принести в наши отношения с арабской общиной столь необходимые пере-мены?

— Саид — человек разумный, — вкрадчиво заметил отец Анри. — И прекрасно понимает нужды своей общины. Он вполне способен руководить людьми, он достаточно прогрессивен и пользуется всеобщим уважением. Мне кажется, с ним будет гораздо легче вступить в диалог, чем с его отцом.

Люди вроде отца Анри Леметра никогда слова в простоте не скажут. С их точки зрения, выражение «вступить в диалог» гораздо лучше, чем «поговорить». Кроме того, у меня невольно возникло подозрение, что в словах отца Анри кроется насмешка надо мной. Он ведь вполне ясно дал понять, что я не понимаю нужд моей общины. Что я недостаточно прогрессивен, а уж после пожара в старой chocolaterie, видимо, вполне безопасно говорить, что я больше не пользуюсь всеобщим уважением. Это что, способ поймать меня на крючок? Или просто он хочет меня предупредить, что скоро и меня сместят с поста?

— Наш епископ считает, что вы могли бы даже вы-играть, сменив место работы, — сказал отец Анри. — Вы чересчур долго живете в Ланскне. И стали воспринимать этот городок как свою собственность, стали навязывать здешним жителям свои законы, а не законы церкви.