Антоний и Клеопатра - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 101

Грязный, дурно пахнущий, Антоний как-то смог подняться. Он упал на колени, и она опустилась рядом с ним, прижала его голову к груди. А он все плакал и плакал.

Клеопатра была в ужасе, хотя это слово не могло описать эмоции, охватившие ее после того, как она поговорила с Фонтеем и Агенобарбом. Когда Антоний выплакался, его вымыли, положили на более удобную, чем его походная раскладушка, постель. И начался болезненный процесс протрезвления и жизни без вина. От Клеопатры потребовалось все ее умение и терпение. Он был трудным пациентом — отказывался говорить, сердился, когда ему не давали вина. Казалось, он уже жалел, что так хотел приезда Клеопатры.

Таким образом, говорить с ней пришлось Фонтею и Агенобарбу. Фонтей очень хотел помочь всем, чем мог, а Агенобарб даже не пытался скрыть свою неприязнь и презрение к ней. Поэтому она постаралась разделить ужасы, о которых ей говорили, на категории, в надежде на то, что, рассуждая логически, последовательно, она яснее увидит, как можно вылечить Марка Антония. Если ему суждено выжить, то его необходимо вылечить!

От Фонтея она узнала всю историю этой обреченной кампании, включая ту ночь, когда самоубийство казалось единственным выходом. Она не знала, что такое метель, лед и снег по пояс. Снег она видела только во время ее двух зим в Риме. Те зимы не были суровыми, как ее тогда уверяли. Тибр не замерзал, и редкие снегопады были словно волшебство — безмолвный мир весь в белом. Интуитивно она понимала, что это несравнимо с условиями отступления от Фрааспы.

Агенобарб в своем рассказе больше сосредоточился на красочном описании отмороженных ног, людей, жующих сырые пшеничные зерна, Антония, сходящего с ума от предательства друзей и проводников.

— И ты заплатила за эту катастрофу, — сказал он, — даже не подумав о вещах, которые не были включены в самое необходимое, а следовало бы. Например, теплая одежда для легионеров.

Что она могла ответить? Что это касалось не ее, а Антония и его снабженцев? Если она так скажет, Агенобарб посчитает ее ответ желанием переложить вину на Антония. Ясно, что Агенобарб не захочет слышать критику в адрес Антония, предпочитая винить ее, потому что ее деньги дали возможность осуществить эту экспедицию.

— Все уже было готово, когда появились мои деньги, — сказала она. — Как Антоний собирался проводить свою кампанию, если бы денег не было?

— Тогда не было бы и кампании, царица! Антоний продолжал бы сидеть в Сирии с колоссальным долгом поставщикам за все, от кольчуг до артиллерии.

— А для тебя лучше бы он продолжал сидеть, чем иметь деньги, чтобы заплатить долг и провести кампанию?

— Да! — крикнул Агенобарб.

— Значит, ты не считаешь его способным генералом.

— Думай, что хочешь, царица. Я больше ничего не скажу.

И разъяренный Агенобарб стремительно вышел.

— Он прав, Фонтей? — спросила Клеопатра того, кто ей симпатизировал. — Марк Антоний не может командовать большим предприятием?

Удивленный и растерянный, Фонтей в душе проклял несдержанный язык Агенобарба.

— Нет, царица, он не прав, он имел в виду не то, что ты подумала. Если бы ты не сопровождала армию до Зевгмы с намерением идти дальше, если бы не высказывалась на советах, люди вроде Агенобарба не стали бы заниматься критикой. Он хотел сказать, что это ты испортила все, указывая, как именно проводить кампанию, что без тебя Антоний был бы совсем другим человеком и не потерпел бы поражения без боя.

— Это несправедливо! — ахнула она. — Я не командовала Антонием! Нет!

— Я тебе верю, госпожа. Но Агенобарб никогда не поверит.

Армия добралась до Левкокомы через три недели после прибытия туда царицы и обнаружила, что вся гавань забита кораблями, а город окружен лагерями. Клеопатра привезла врачей, лекарства, целый легион пекарей и поваров, чтобы кормить солдат лучше, чем это делали их нестроевые слуги. Она привезла удобные кровати, чистое, мягкое белье. Она даже велела своим рабам очистить мелководный берег от морских ежей, чтобы все могли мыться, не боясь худшего бича берегов на этом конце Нашего моря. Если Левкокома и не была Элисийскими полями, то среднему легионеру она казалась сродни им. Настроение было хорошее, особенно у тех, кто сохранил пальцы.

— Я очень благодарен, — сказал ей Публий Канидий. — Мои ребята нуждаются в настоящем отдыхе, и ты дала его им. Как только они придут в себя, они забудут о самом худшем, что им пришлось пережить.

— Кроме отмороженных пальцев и носов, — горько заметила Клеопатра.

Порт Юлия был закончен, и мягкая зима позволила Агриппе начать тренировать своих гребцов и морских пехотинцев. Луций Геллий Попликола и Марк Кокцей Нерва в первый день нового года стали консулами. Как обычно, сторонник взял верх над нейтралом. Нейтральный Луций Нерва, третий на переговорах при заключении Пакта Брундизия, проиграл брату, стороннику Октавиана. Попликола должен был управлять Римом и следить за действиями фракции Антония, которая оставалась многочисленной и крикливой. Октавиан не хотел, чтобы эта фракция приписывала Антонию победу над Секстом Помпеем.

Сабин хорошо следил за строительством Порта Юлия и хотел стать главнокомандующим, но его неуживчивость, неумение ладить с людьми явились причиной, почему он не подходил для такой должности, по мнению Октавиана. Пока Агриппа был занят в Порту Юлия, Октавиан пошел в сенат с предложениями.

— Поскольку ты был консулом, по положению ты равен Сабину, — сказал он Агриппе, когда тот прибыл в Рим с докладом, — поэтому сенат и народ издали декрет, по которому ты, а не Сабин будешь главнокомандующим на суше и адмиралом на море. Конечно, подчиняться ты будешь мне.

Два года управления Дальней Галлией, консульство и доверие Октавиана к его инициативе сильно повлияли на Агриппу. Если раньше он краснел и говорил, что недостоин, то теперь он выглядел очень довольным. Его мнение о себе нисколько не изменилось, но уверенность в себе очень выросла, причем без фатальных недостатков Антония — лени, невнимания к деталям, нежелания просматривать корреспонденцию от Марка Агриппы! Когда Агриппа получал письмо, он немедленно отвечал на него, и так кратко, что его получатель сразу схватывал суть.

— Как ты хочешь, Цезарь, — только и сказал Агриппа в ответ на новость о его назначении.

— Но, — продолжил Октавиан, — я попросил бы тебя найти небольшой флот или пару легионов под мое командование Я хочу лично участвовать в этой войне. С тех пор как я женился на Ливии Друзилле, кажется, я полностью избавился от астмы, даже могу находиться рядом с лошадьми. Поэтому я должен все вынести, чтобы не распространялись ложные слухи о моей трусости.

Это было сказано спокойно, но стеклянный взгляд выдал его намерение навсегда стереть пятно Филипп.

— Я так и планировал сделать, Цезарь, — улыбаясь, сказал Агриппа. — Если у тебя есть время, я хотел бы обсудить планы этой войны.