По воле судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 147

Цезарь помолчал, усмехнулся, пожал плечами.

— Имя Катон вам, похоже, вообще незнакомо. Агенобарб — может быть, его прадед был воином. Но я назову сейчас имя, известное всем. Это Гней Помпей, сам себя нарекший Великим! Да, Гней Помпей, который должен бы быть сейчас в наших рядах! Но на старости лет он так заплыл жиром, что выбрал себе иную участь — держать наготове мочалку, чтобы подтирать задницы своим новым друзьям! Он с большой охотой поддерживает травлю Гая Юлия Цезаря. А почему? Почему? Я скажу почему! Потому что он превзойден в военном искусстве, оставлен далеко позади! Потому что он недостаточно широк натурой, чтобы признать, что чьи-то ребята дерутся намного лучше, чем все те, что были когда-либо у него под рукой! Кто может сравниться с вами? Никто! Никто в мире! Вы — лучшие из солдат, когда-либо бравших в руки мечи и щиты! Вот я, и вот — вы! Мы перешли эту реку, чтобы восстановить наше попранное достоинство, чтобы никто никогда не смел более на него посягать. Я не начал бы эту войну по меньшей причине. Я не пошел бы против кучки зарвавшихся олухов, я бы их терпел. Но они осмелились поднять руку на основу основ моей жизни. На то, что я свято блюду и всегда буду блюсти! Это мое dignitas. Оно же и ваше. Кем бы я ни был, вы такие же, как я! Мы шли вместе, плечом к плечу, чтобы отсечь у Цербера все три его головы! Мы пробивались сквозь льды и снега, мы пересекали моря, взбирались на горы, переплывали могучие реки! Мы поставили на колени самые храбрые народы мира! Мы подчинили их Риму! А что может сказать на это бедный старый поблекший Гней Помпей? Ничего, ребята, ни слова! Совсем ничего! Но что же он вознамерился сделать? Он решил отобрать у нас все. Нашу честь, нашу славу, наши воинские заслуги! Все, чем мы по праву гордимся и для чего мы живем!

Он замолчал и раскинул руки. Так широко, словно хотел взять в объятия весь легион.

— Я целиком ваш, ребята. Я твердо знаю: нет вас — нет и меня. И именно вы должны принять окончательное решение. Идем ли мы в Италию, чтобы отомстить за наших плебейских трибунов и вновь обрести наше dignitas? Или мы повернемся кругом и возвратимся в Равенну? Что вы решите? Идти дальше или вернуться?

Никто не двинулся. Не вздохнул, не кашлянул, не чихнул. Тишина была очень долгой. Потом вперед выступил старший центурион.

— Мы идем дальше! — крикнул он.

— Идем! Идем! Идем! — подхватили легионеры.

Цезарь сошел с возвышения и пошел вглубь рядов, улыбаясь, пожимая протянутые к нему руки, пока не скрылся среди тускло поблескивающих кольчуг.

— Что за человек! — поделился своим впечатлением Поллион с Оркой.

Вечером Цезарь ужинал со своими офицерами и четырьмя беглецами из Рима, умытыми и одетыми в кожаные доспехи.

— Гиртий, моя речь записана? — спросил он.

— Сейчас ее копируют, Цезарь.

— Я хочу, чтобы ее разослали по всем моим легионам.

— Они с нами? — спросил Целий. — Я имею в виду командиров оставшихся в Галлии войск.

— Все, кроме Лабиена.

— Это неудивительно, — пробормотал Курион.

— Почему он не с тобой? — опять спросил Целий. Меньше всех информированный, он задавал много вопросов, каких не стоило бы задавать.

Цезарь пожал плечами.

— Я так решил.

— Как твои легаты узнали о твоих планах?

— В октябре я был в Длинноволосой Галлии и, естественно, виделся с ними.

— Значит, ты уже тогда все спланировал?

— Дорогой мой Целий, — терпеливо пустился в объяснения Цезарь. — Рубикон всегда был одним из вариантов. Но — самым крайним из них. И, как тебе хорошо известно, я прилагал все силы, чтобы дело до него не дошло. Однако лишь дурак не рассматривает все стратегические ходы. Скажем так, к октябрю я считал Рубикон скорее вероятностью, чем единственным выходом из положения.

Целий снова открыл рот, но тут же закрыл — после тычка Куриона.

— А что же теперь? — спросил Квинт Кассий.

— Думаю, что мои противники поработали плохо и что простому люду я нравлюсь больше, чем они и Помпей, — сказал Цезарь, отравляя в рот кусок хлеба, предварительно смоченный маслом. Он разжевал его, проглотил и снова заговорил. — Я намерен разделить наш тринадцатый. Антоний, ты возьмешь пять младших когорт и без проволочек пойдешь к Арретию, чтобы присматривать за Кассиевой дорогой. Курион, ты с тремя когортами останешься здесь, пока не получишь приказ идти к Игувию, чтобы выбить оттуда Терма. Я же возьму две старшие когорты и пойду дальше — в Пицен.

— Это всего лишь тысяча солдат, Цезарь! — хмуро заметил Поллион.

— Этого должно хватить. А если не хватит, я призову Куриона. Он остается здесь на какое-то время именно для того.

— Все правильно, — произнес раздумчиво Гиртий. — Имеет значение не количество войск, а качество тех, кто командует ими. Вероятно, Аттий Вар окажет какое-то сопротивление. Но Терм, Гирр и Лентул Спинтер? Они не способны вести за собой даже овцу на веревке.

— Твои слова непонятно почему напомнили мне, — сказал Цезарь, — что надо бы написать Авлу Габинию. Пора наконец вернуть из ссылки этого храбреца.

— А Милона? — попытался похлопотать за приятеля Целий.

— Милона — нет, — коротко бросил Цезарь, и на этом трапеза завершилась.

— Ты заметил, — сказал Целий чуть позже, обращаясь к Поллиону, — что он говорит так, словно возвращать из ссылок людей в его власти? Похоже, он уверен в победе.

— Он не уверен, — сказал в ответ Поллион. — Он точно знает, что победит.

— Но ведь на все воля богов, Поллион!

— А кто их любимец? — спросил Поллион, улыбаясь. — Помпей? Катон? Ерунда! Удача сопутствует тем, кто ее не упускает. Шансы на благосклонность Фортуны имеются у любого. Но мы, слепцы, их не видим. А он видит все. И обращает все обстоятельства в свою пользу. Вот почему он любимец богов. Им нравятся умные люди.

Цезарь, оставив Аримин, не очень спешил и далеко не ушел. Вечером четырнадцатого января он велел своим двум когортам разбить временный лагерь. Он решил дать Сенату возможность с ним снестись, ибо проливать кровь соотечественников ему не хотелось. Посланцы Сената и впрямь вскоре прибыли. Очень усталые, на загнанных лошадях. Луций Цезарь-младший, сын родича Цезаря, находящегося в Нарбоне, и еще один молодой сенатор — Луций Росций. Оба принадлежали к партии boni, и Луций Цезарь-старший весьма сокрушался, что славное древо Юлиев портит столь странный побег — его сын.

— Нас послали спросить, на каких условиях ты удалишься в Италийскую Галлию, — сухо сказал Луций Цезарь-младший.

— Понимаю, — ответил Цезарь, задумчиво глядя на него. — А ты не думаешь, что сначала надо бы поинтересоваться, как дела у твоего отца?

Луций Цезарь-младший покраснел.

— Поскольку о нем нет известий, Гай Цезарь, я думаю, с ним все в порядке.