Женщины Цезаря - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 62

— И ты туда же? — презрительно фыркнул Красc. — Это же смешно! Тот Птолемей находился в Александрии всего пять дней, а потом убежал. И ты хочешь мне сказать, что за пять дней он смог перетащить вещь из цельного золота весом не меньше четырех тысяч талантов, разбить ее на кусочки, достаточно маленькие, чтобы уместить их в плавильную печь, расплавить все эти кусочки во множестве таких печей, а потом начеканить несколько миллионов монет? Он не смог бы этого сделать и за целый год! Где твой здравый смысл, Цезарь? Прозрачный хрустальный саркофаг, достаточно большой, чтобы в него поместилось тело человека, — да, да, я знаю, что Александр Великий был маленького роста! — стоил бы в десять раз дороже саркофага из цельного золота. И понадобились бы годы, чтобы изготовить подобный саркофаг. А ведь еще требуется найти столь огромный кусок хрусталя! Логика подсказывает мне, что кто-то случайно отыскал именно такой большой камень, и замена одного гроба другим случайно совпала с пребыванием в Александрии Птолемея Александра. Жрецы Семы хотели видеть Александра Великого.

— Фу! — брезгливо сказал Цезарь.

— Нет-нет, они его очень хорошо сохранили. Я думаю, сегодня он такой же красивый, как был при жизни, — сказал Красc, увлекаясь.

— Марк, оставим спорный вопрос о том, насколько хорошо сохранился Александр Великий. Нет дыма без огня, ты же знаешь. Мы вечно слышим рассказы о том или другом Птолемее, которому приходилось убегать без сестерция в кармане. Не может существовать столько денег и драгоценностей, как ты говоришь.

— Ага! — торжествующе воскликнул Красc. — Истории основаны на ложных посылках, Цезарь. Чего люди не понимают, так это того, что сокровища Птолемеев и богатство страны находятся не в Александрии. Александрия — искусственный привой на дереве Египта. Жрецы в Мемфисе — вот истинные хранители египетской казны, и именно там она располагается. А когда какой-нибудь Птолемей — или какая-нибудь Клеопатра — бывают вынуждены смотать удочки, они не бегут к Дельте, в Мемфис, а отплывают из бухты Сибот в Александрии и направляются к Кипру, в Сирию или на остров Кос. Поэтому они и не могут наложить руки на огромные запасы денег и сокровищ. К их услугам лишь те фонды, которые находятся в Александрии.

Цезарь вздохнул, откинулся в кресле, заложив руки за голову.

— Дорогой мой Красc, ты меня убедил, — торжественно проговорил он.

Успокоившись после этих слов, Красc заметил иронию в глазах Цезаря и расхохотался.

— Бессовестный! Ты дразнил меня!

— По поводу Египта я согласен с тобой во всем, — сказал Цезарь. — Но беда в том, что тебе никогда не удастся подбить Катула на такую авантюру.

Самому Цезарю тоже не удалось убедить Катула, а Катул отговорил Сенат. В результате менее чем через три месяца нахождения в должности и задолго до того, как они смогли проверить список сословия всадников, — не говоря уже о том, чтобы проверить их имущественный ценз, — совместное цензорство Катула и Красса закончилось. Красc публично вышел в отставку, многое порассказав о Катуле, и все нелестное. Он находился в должности так недолго, что Сенат решил выбрать новых цензоров на следующий год.

Цезарь поступил как настоящий друг, выступив в Палате в защиту обоих предложений Красса — за предоставление прав римского гражданства галлам, живущим по ту сторону Пада, и за захват Египта. Но главный интерес Цезаря в том году заключался в другом: его избрали одним из двух курульных эдилов. Это означало, что теперь ему дозволялось сидеть в курульном кресле из слоновой кости и на улице перед ним шли два ликтора с фасциями. Цезарь поднимался по cursus honorum общественных магистратов именно в свой срок. К сожалению, его коллегой (который набрал намного меньше голосов) стал Марк Кальпурний Бибул.

У них были очень разные представления о том, в чем состоят обязанности курульного эдила, и это касалось каждого аспекта работы. Вместе с двумя плебейскими эдилами они отвечали за содержание города: следили за состоянием улиц, площадей, садов, рыночных площадей, за движением на улицах, заботились об общественных зданиях, о соблюдении закона и порядка, о водном снабжении, включая фонтаны и бассейны, о правильности регистрации земель, зданий, о дренажных и сточных канавах, о статуях на общественных площадях и храмах. Обязанности либо выполнялись всеми четырьмя эдилами вместе, либо полюбовно распределялись между ними.

Весы и меры также находились под наблюдением курульных эдилов, которые имели свои штабы в храме Кастора и Поллукса, расположенном в самом центре, на Нижнем Форуме, рядом с обиталищем весталок. Набор стандартных мер и весов хранился под подиумом этого храма, который люди называли просто храмом Кастора, без упоминания Поллукса. Плебейские эдилы располагались намного дальше, в красивом храме Цереры у подножия Авентинского холма. И вероятно, поэтому уделяли меньше внимания заботам об общественном и политическом центре Рима.

Одна обязанность, которая ложилась на всех четверых, была самой тягостной: запасы зерна и все, что связано с этим, от момента выгрузки с барж до исчезновения в мешках жителей города, которые потащат его домой. Эдилы также отвечали за покупку зерна, плату за него, регистрацию при прибытии зерна и сбор денег с населения за хлеб. У них имелся список граждан, которые могли покупать государственное зерно по низким ценам. Иными словами, эдилы владели копией списка римских граждан. В помещении, расположенном в портике Метеллов на Марсовом поле, они раздавали талоны на получение зерна, а само зерно хранилось в римском порту, в огромных силосных ямах, вырытых вдоль Авентинского холма.

Два плебейских эдила того года (старшим в их паре был младший брат Цицерона, Квинт) не представляли собой конкурентов для курульных эдилов.

— Денег на игры от них ждать не приходится, — сказал Цезарь Бибулу, вздохнув при этом. — Кажется, они вообще не собираются заниматься городом.

Бибул с мрачной неприязнью посмотрел на своего коллегу.

— Не жди рвения и от курульного эдила, Цезарь. Я могу потратиться на хорошие игры, но на грандиозные мероприятия меня не хватит. И деньги свои я не буду мотать так, как это делаешь ты. К тому же я не намерен инспектировать сточные трубы или гидравлические насадки вдоль каждой водоводной трубы. А также перекрашивать храм Кастора и бегать по рынкам, проверяя там все весы.

— А что же ты намерен делать? — презрительно спросил Цезарь.

— Только необходимое, и ничего сверх того.

— Разве ты не считаешь, что весы необходимо проверять?

— Не считаю.

— Ладно, — отозвался Цезарь, опасно ухмыляясь. — Есть некий смысл в том, что мы располагаемся в храме Кастора. Если ты хочешь быть Поллуксом — давай, валяй. Но не забывай о судьбе Поллукса. В памяти людей он не сохранился, и никто его даже не упоминает.

Такой старт нельзя было назвать хорошим. Всегда слишком занятый, чтобы беспокоиться о тех, кто заявил о своем нежелании сотрудничать, Цезарь стал выполнять свои обязанности так, словно был единственным эдилом в Риме. У него имелась отличная сеть помощников, которые докладывали ему о любых правонарушениях. Он завербовал информаторами Луция Декумия и его братьев из общины перекрестка. Эти люди сообщали Цезарю о торговцах, которые недовешивают или недомеривают покупателям; о строителях, которые не соблюдают границ постройки или используют некачественный материал; о землевладельцах, которые обманывают водные компании, отводя на свои земли от главных водоводов трубы большего диаметра, чем предписывает закон. Цезарь немилосердно штрафовал нарушителей, и штрафы были крупные. Никто не избежал наказания, даже его друг Марк Красc.