Фавориты Фортуны - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 173

Ее бывшая невестка, Муция Терция, теперь замужем за молодым выскочкой из Пицен, Гнеем Помпеем, который имеет наглость называть себя Магном, Великим! Он не член Сената, но очень богат, очень нахален и жаждет отличиться. Я должна была соблюдать осторожность, чтобы у Юлии не сложилось впечатления, будто я что-то выпытываю. Но она откровенна с теми, кому доверяет. И она была откровенной со мной — благодаря верности отца моего мужа Гаю Марию, которого, как ты помнишь, он сопровождал в ссылку во время первого консульства Суллы.

Оказывается, Юлия ненавидит Филиппа с тех пор, как он продался Гаю Марию много лет назад. Гай Марий презирал этого человека, даже используя его. Так что во время моего третьего визита (я подумала, что сначала необходимо завоевать полное доверие Юлии, прежде чем я упомяну Филиппа намеренно, а не мимоходом) я завела разговор о сегодняшнем положении дел и о возможных мотивах Филиппа, которые заставили его напасть на тебя. И Юлия рассказала… Из того, что сказала ей Муция Терция во время своего последнего приезда в Рим, Юлия поняла: теперь Филипп на службе у Помпея! И Цетег — тоже!

Больше я не расспрашивала. Да и не было необходимости. Со времени той первой речи Филипп без устали твердит о специальном пункте Суллы, который дает Сенату право искать командующего или губернатора вне Сената — при условии, что среди сенаторов не найдется подходящего человека. Все еще не понимаешь, какое отношение это может иметь к сегодняшней ситуации? Признаюсь, я тоже не понимала! Пока не села и не обдумала поведение Филиппа за последние тридцать с лишним лет.

Я поняла, что Филипп просто работает на своего очередного хозяина, если его сегодняшний хозяин действительно Помпей. Филипп — не Гай Гракх и не Сулла. Он не может самостоятельно выработать стратегию, с помощью которой мог бы манипулировать Сенатом таким образом, чтобы Сенат освободил вас обоих от кампании против Фезул и вместо вас назначил Помпея. Он, наверное, очень хорошо знает, что Сенат не сделает этого ни при каких обстоятельствах, — слишком много способных военачальников сидят сейчас в Сенате. Если оба консула потерпят неудачу, Лукулл готов занять освободившееся место, а он в этом году является претором, так что уже облечен властью.

Нет, Филипп просто как можно энергичнее мутит воду, что бы иметь возможность напомнить Сенату, что поправка Суллы о специальном назначении существует. И я полагаю, Цетег хочет поддержать его, потому что тоже каким-то образом попал в сети Помпея. Явно не из-за денег! Но существуют и другие причины, помимо денег, а причины у Цетега могут быть любые!

Поэтому, мой дорогой Лепид, мне кажется, что ты в некоторой степени случайная жертва. Твоя смелость, с которой ты отстаиваешь то, во что веришь, дала Филиппу повод. И он использует этот повод, чтобы оправдать колоссальную сумму, которую платит ему Помпей. Он просто лоббирует интересы человека, который, не являясь сенатором, считает целесообразным иметь сильную фракцию в Сенате на тот случай, если понадобятся его услуги.

Конечно, я могу и ошибаться. Но я так не думаю.

— В этом намного больше смысла, чем во всем, что я слышал, — сказал Лепид мужу своего корреспондента, после того как громко прочел письмо Бруту.

— Я согласен с Сервилией, — отозвался потрясенный Брут. — Вряд ли она неправа. Она редко ошибается.

— Итак, мой друг, что же мне делать? Возвратиться в Рим, как послушному мальчику, провести курульные выборы и затем впасть в небытие? Или попытаться сделать то, чего от меня ждут лидеры Этрурии, и повести их на Рим открытым мятежом?

Этот вопрос Лепид задавал себе много раз с тех пор, как примирился с фактом, что Рим никогда не позволит ему восстановить Этрурию и Умбрию до некоего подобия процветания. Им двигала гордыня и определенное желание выделиться из толпы, даже если это толпа бывших консулов Рима. Со смертью жены ценность его собственной жизни упала в его глазах так низко, что уже почти ничего не значила. Он до сих пор не понял, почему она покончила с собой. А причина заключалась в том, что их сыновья в таком случае не будут подвергаться политическим репрессиям когда-либо в будущем. Сципион Эмилиан и Луций искренне любили отца, а младший Марк был еще ребенком. Именно младший поддержал традицию Лепидов — мальчик, родившийся в сорочке. Все знали: это явление означает, что он будет одним из любимцев Фортуны, долгожителем. Так зачем же Лепиду волноваться за своих сыновей?

У Брута дилемма была немного другая, хотя он не боялся поражения. Нет, то, что привлекало Брута в Этрурии, составляло кульминацию восьми лет его брака с патрицианкой Сервилией: он знал, что она считает его обычным, неинтересным человеком, не возбуждающим, бесхребетным, ничтожным. Он не любил ее, но годы шли, и его друзья и коллеги все более и более ценили ее мнение в политических вопросах. Он понял, что в этой женщине скрывается уникальная личность, чье одобрение много значит для него. Например, в данной ситуации она написала не ему, а консулу Лепиду, пренебрегая им, своим мужем. И Бруту было стыдно. Как он теперь понял, ей тоже было стыдно. Если ему нужно реабилитироваться в ее глазах, он должен совершить что-то смелое, высоко принципиальное, выдающееся. И Брут наконец ответил на вопрос Лепида:

— Думаю, ты должен попытаться сделать то, что хотят от тебя старейшины, и повести Этрурию и Умбрию на Рим.

— Хорошо, — сказал Лепид. — Я поведу их, но не в этом году, а когда освобожусь от этой дурацкой клятвы.

* * *

Когда наступили календы января, Рим не получил курульных магистратов. Выборов не было. В последний день старого года Катул собрал Сенат и сообщил, что завтра Сенат должен отослать фасции в храм Венеры Либитины и назначить первого интеррекса. Этот временный верховный магистрат назначается только на пять дней как хранитель Рима. Он должен быть патрицием, лидером своей декурии сенаторов, а первый интеррекс — еще и старейшим патрицием в Сенате. На шестой день его сменит второй старейший патриций в Палате, также лидер своей декурии. Второй интеррекс и будет проводить выборы.

Итак, на рассвете первого дня нового года Сенат официально назначил Луция Валерия Флакка, принцепса Сената, первым интеррексом, а те, кто намеревались выставить свои кандидатуры на должности консулов и преторов, засуетились, в спешке собирая голоса. Интеррекс послал резкое письмо Лепиду, приказывая тому оставить свою армию и немедленно возвратиться в Рим, напоминая, что он клялся не поворачивать свои войска против коллеги.

В полдень на третий день пятидневного срока Флакка, принцепса Сената, Лепид прислал ответ:

Хотел бы напомнить тебе, принцепс Сената, что я теперь проконсул, а не консул. И что я был верен клятве, от которой теперь освободился, будучи проконсулом. Я с радостью оставлю мою консульскую армию, но напоминаю тебе, что теперь я проконсул и должен иметь свою проконсульскую армию, и эту проконсульскую армию я уже не оставлю. Поскольку моя консульская армия состояла из четырех легионов, а моя проконсульская армия также состоит из четырех легионов, очевидно, что я не должен отдавать ничего.

Однако я хочу возвратиться в Рим при следующих обстоятельствах: конфискованные земли по всей Италии будут возвращены их изначальным владельцам до последнего югера; права и имущество сыновей и внуков проскрибированных будут им возвращены: все функции плебейских трибунов будут восстановлены.