Битва за Рим - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 127

Пока Скавр и его спутники шествовали в кабинет, Друз направил свой эскорт через обширный внутренний дворик к дверям в задней стене колоннады. Некоторое время еще Друз постоял среди компании почитателей. Шутя и смеясь, он напутствовал их перед голосованием. Понемногу они небольшими группами начали расходиться, оставались лишь несколько человек. Наступили сумерки, и, пока не были зажжены лампы, тени густо легли за колоннами и в углах.

Замечательно! Последние посетители распрощались наконец со своим кумиром. Внезапно один из них бросился под покровом темноты к Друзу, и тот почувствовал острую обжигающую боль в паху. Остальные уже спешили прочь от дома Друза, торопясь достичь ночлега до наступления темноты, когда улицы Рима превращаются в полные опасностей трущобы.

Ослепленный болью, Друз стоял в дверном проеме с простертой рукой и молча наблюдал, как калитка пропустила последнего посетителя в дальнем конце двора. Затем обернулся, чтобы идти к друзьям, но в тот момент, когда он сделал шаг, из его груди вырвался крик боли и ярости. Что-то теплое и жидкое струилось по правой ноге.

Когда Скавр с друзьями выбежали на крик, Друз стоял на подгибающихся ногах, рука его была прижата к правому боку. На их глазах он отвел руку и с изумлением посмотрел на нее: она была в крови. Опускаясь на колени с широко открытыми глазами, он не мог перевести дух от боли.

Первым опомнился Марий. Он отвернул полу тоги Друза с правой стороны, и все увидели торчащий из паха нож.

— Луций Корнелий, Квинт Муций, Марк Антоний, идите за лекарями, — потребовал Марий. — Принцепс Скавр, прикажи зажечь лампы — все до единой!

Внезапно Друз снова вскрикнул; ужасный вопль взлетел ввысь и заметался из угла в угол, как летучая мышь. Тотчас послышались голоса, топот ног прислуги. Вспыхнули лампы, Корнелия вбежала в комнату и бросилась на пол, залитый кровью, к ногам сына.

— Убийца, — отчетливо произнес Марий.

— Надо послать за его братом, — сказала мать, вставая, вся в сыновней крови.

В суматохе никто не замечал шестерых детей, которые, прибежав с Корнелией, прятались теперь за спиной Мария и испуганно глядели на окровавленного Друза. Теперь он кричал беспрестанно по мере того, как боль нарастала. При каждом его крике дети начинали метаться, пока маленький Цепион не догадался обнять своего братишку Катона, заслонив от него лежащего.

Вернулась Корнелия и вновь беспомощно припала к ногам сына.

В этот момент появился Сулла, силой волоча Афинодора Сикула; он подвел его к Марию:

— Эта бесчувственная задница не хотела отрываться от обеда.

Врач, сицилийский грек, едва дышал в железной хватке Суллы:

— Его надо положить в постель, чтобы я мог осмотреть рану.

Марий, Сулла и трое слуг подняли мечущегося Друза и перенесли его на большую кровать, оставляя за собой широкую полосу крови. Лампы горели ярко — было светло, как днем.

Прибыли и другие лекари; Марий и Сулла оставили их и перешли в другую комнату, откуда они могли слышать беспрестанные крики Друза.

— Мы должны остаться здесь, — сказал Скавр.

— Да, мы не можем уйти, — подтвердил Марий, чувствуя себя старым и разбитым.

— Пойдем же обратно в кабинет, не будем мешать, — предложил Сулла, все еще дрожа от потрясения.

— Юпитер, я не могу поверить! — вскричал Антоний.

— Цепион? — спросил Сцевола, содрогаясь.

— Скорее Варий, испанский пес, — ответил Сулла сквозь зубы.

Так они сидели, чувствуя себя потерянными, бессильными, а в ушах стоял ужасный крик Друза. Вскоре они обнаружили, что Корнелия, как истая патрицианка, проявила гостеприимство даже в такую ужасную минуту, прислав им вино и пищу, а также слугу.

Наконец лекарям удалось извлечь нож. Это оказался инструмент сапожника с широким, изогнутым лезвием, идеальный для таких целей.

— Его повернули в ране, — пояснил Афинодор Сикул Мамерку. — Порваны все ткани, ничего невозможно сшить. Поражены сосуды, нервы, мочевой пузырь.

— Нельзя ли дать ему обезболивающего?

— Я уже приказал приготовить маковый сироп. К сожалению, ничто уже не в силах помочь.

— Вы говорите, что мой сын умрет? — спросила Корнелия.

— Да, госпожа, — с достоинством подтвердил лекарь. — Кровотечение внешнее и внутреннее одновременно, у нас нет средств прекратить его. Он умрет.

— Невыносимо страдая от боли? Нельзя ли заглушить эту боль? — умоляла мать.

— В фармакопее нет более эффективного наркотика, чем сироп из анатолийских маков, госпожа. Если это не поможет, то не поможет ничего.

Всю ночь Друз метался и кричал, кричал, кричал. Крик несчастного проникал во все отдаленные уголки огромного дома, держал в страхе ребятишек, которые плакали и вздрагивали, вспоминая ужасную картину: залитого кровью дядю Марка на полу.

Маленький Цепион все прижимал к себе младшего братишку Катона:

— Я рядом! Не бойся, с тобой ничего не случится!

Возле дома собралась огромная толпа; крики Друза были слышны и здесь, прерываемые всхлипыванием и рыданием сочувствующих.

Внутри, в атрии, собрался почти весь Сенат, за исключением Цепиона, Филиппа (благоразумное решение, подумал Сулла) и Квинта Вария. Что-то незаметно промелькнуло возле входа; Сулла осторожно проскользнул, чтобы полюбопытствовать. Это оказалась девочка, темноволосая и хорошенькая, лет тринадцати-четырнадцати.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, внезапно возникая перед ней.

Она остановилась, пораженная и испуганная. Ее глаза блеснули ненавистью, но затем она их опустила.

— А кто ты, чтобы спрашивать меня об этом?

— Луций Корнелий Сулла. Так кто же ты?

— Сервилия.

— Иди спать, девочка. Тебе не пристало здесь находиться.

— Я ищу своего отца, — сказала она.

— Квинта Сервилия Цепиона?

— Да, своего отца.

Сулла рассмеялся, не пытаясь щадить ее или осторожничать:

— С какой стати ему быть здесь, если половина Рима подозревает его в убийстве Марка Ливия?

Ее глаза осветились радостью:

— Он действительно умирает? Это правда?

— Да.

— Прекрасно! — со злорадством воскликнула Сервилия и исчезла.

Сулла, пожав плечами, ушел в кабинет. Перед рассветом появился Кратипп:

— Марк Эмилий, Гай Марий, Марк Антоний, Луций Корнелий, Квинт Муций, хозяин зовет вас.

Друз теперь тихо бредил и стонал. Друзья поняли смысл этой перемены и поспешили в спальню, протолкавшись через толпу сенаторов.

Друз лежал белый как простыня, лицо словно маска, на которой оставалась еще капля жизни — чудесные, мудрые, огромные темные глаза. По одну сторону его стояла Корнелия, прямая и торжественная, по другую — Мамерк Эмилий Лепид Ливиан, тоже прямой и торжественный. Лекари ушли.