Смерть и немного любви - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 37

– Типичные рассуждения импотента, – фыркнул Турбин. – Отрицание ценности того, в чем сам не силен. Это ваша собственная теория или вы где-то это вычитали?

«Отлично, – подумал Латышев, – все-таки я вынудил этого сопливого интеллигента перейти на взаимные оскорбления. Он долго держался, надо отдать ему должное, но теперь дело пойдет быстрее, он теряет контроль над собой. Да, теперь я понимаю, почему Тамила не успела рассорить их за две недели. Он по темпераменту флегматик, и в беседе с ней он никогда не допустил бы ничего такого, что уронило бы его в Элиных глазах. Тамиле не пристало вести с ним разговоры о сексе, точно так же как она не могла при нем говорить обо мне, потому что Эля расценила бы это как предательство с ее стороны. А мне все это можно, я не выдаю ничьих секретов, я говорю о себе и своих чувствах».

– Вы противоречите сами себе, – спокойно заметил он. – Мужчина, который не может ничего, кроме как трахаться, начинает отрицать ценность всего остального. Знаете, кто уверен в том, что секс – это главное? Нищие неудачники, которые больше ничего не смогли в жизни сделать. Вот и утешают себя тем, что в постели они – гении, а все остальное неважно. Вы же философ, стало быть, должны понимать, что сексуальность – не продукт цивилизации, она заложена в человеке от природы, и гордиться своими анатомическими данными и физиологическими возможностями так же глупо и недостойно настоящего мужчины, как, например, гордиться густыми волосами или красивыми глазами. Этим может гордиться женщина. А настоящий мужчина ценен только тем, чего достиг, чего добился, что сумел сделать, создать, изобрести. Так вот, Валерий, мне есть чем гордиться. А вам?

Марат перевел взгляд на Элю, которая сидела замерев, как кролик перед удавом, и боялась пошевелиться. По ее лицу было видно, что она никак не может уловить суть спора, поэтому не может понять ни приводимых соперниками аргументов, ни оценить правоту кого-то из них. Нужно было, как говорят в научных кругах, снизить уровень дискуссии.

– Элечка, я обращаюсь к тебе. Я не настаиваю на том, чтобы ты принимала решение прямо сейчас, это решение трудное и болезненное. Но прежде чем ты его примешь, я хочу, чтобы ты все взвесила. Наш с тобой роман длился год. Твои отношения с ним, – он кивнул на Турбина, – длятся только пять месяцев. Мы с тобой гораздо больше привязаны друг к другу, потому что знаем друг друга дольше. Это тебе понятно?

Эля послушно кивнула, как примерная ученица, которой объясняют теорему на уроке геометрии.

– Мое финансовое положение таково, что я могу обеспечить тебе нормальное существование. А что касается секса, то вспомни Балатон. Разве ты была недовольна мной? У нас все получалось, и нам было очень хорошо. И потом, в Москве, нам тоже было хорошо. А теперь представь себе, что ты первый раз в жизни ешь персики. Они такие вкусные, что ты съедаешь сразу три килограмма, и тебе кажется, что ты можешь без остановки есть их тоннами. Но уже на пятом килограмме тебе становится дурно. Назавтра ты смотреть на них не можешь. А через месяц ты начинаешь относиться к ним совершенно спокойно, с удовольствием ешь, когда тебе их приносят, и даже не вспоминаешь о них, когда их нет на столе. То же самое происходит и с сексом. Это тоже понятно?

Она снова кивнула, и только тут до Турбина дошло, что происходит на его глазах.

– Вы ведете себя как подонок, – взорвался он. – Перестаньте давить на нее. Вы пользуетесь тем, что она внушаема и безропотно вас слушает. Убирайтесь отсюда!

– Элечка, мне уехать?

Та снова кивнула. Из глаз ее катились слезы, но она их не замечала, глядя куда-то мимо сидящих по обе стороны от нее мужчин.

– Хорошо, детка, я уеду, хотя видит бог, как мне этого не хочется. Твой приятель назвал меня импотентом и подонком, а значит, недалек тот день, когда он назовет тебя дурой и сукой. Если человек в принципе способен на оскорбление, то оскорбление любимой жены – только вопрос времени. И еще одно. Знаешь поговорку: «Бог дал – Бог и взял»? Она говорит о том, что все, что в человеке от природы, может в любой момент исчезнуть. Густые волосы могут начать выпадать. Красивое лицо может быть обезображено в результате несчастного случая. Даже жизнь может внезапно оборваться. А вот то, что человек сделал, порой живет веками. И то, чему он научился сам, уже не пропадет, потому что это не Бог дал и взял обратно, а человек сам сделал, сам добился. Завтра твой приятель заболеет тяжелым гриппом, и его сексуальная привлекательность значительно ослабеет. Что останется? Нищета и скука. А если это случится со мной, то останется все по-прежнему. Вспомни, Элечка, сколько раз случалось, что у меня не было сил, а ты все равно оставалась довольна.

Марат не спеша поднялся, налил себе в чашку остывший кофе из кофейника и стоя выпил, исподтишка наблюдая за Элей и Турбиным. У Эли выражение лица было подавленное, у Турбина – злое. Сейчас, пожалуй, уже можно оставить их одних, когда пройдет первый шок, они пустятся в длинные разговоры. Если Турбин начнет хаять Марата, каждое лыко будет в строку, каждое резкое слово в его адрес, не зря же Марат бросил эту фразу про оскорбления, знал, что говорить. Чем грубее будет Турбин, тем больше Эля будет убеждаться в правоте Латышева. А если Турбин проявит мягкость и интеллигентность, то его аргументы до Эли не дойдут: она в тонкой материи не сильна, понимает только простые фразы и знакомые слова. Марат это давно заметил.

Квартира, оставшаяся у Селуянова после развода, была огромной и неухоженной. Жена не стала делить жилплощадь, так как с самого начала было известно, что ее будущий новый супруг является в Воронеже довольно крупной шишкой и с квартирными делами у него все в большом порядке. Николай выбрал себе сферу обитания – большую комнату и кухню, где старательно поддерживал порядок и чистоту, а на оставшиеся две комнаты и просторную прихожую просто махнул рукой. Сюда частенько наведывался Юра Коротков, который жил в крошечной двухкомнатной квартирке вместе с женой, сыном и парализованной тещей и который, проведя несколько часов в тишине и покое просторных селуяновских хором, немного оживал и набирался сил. Самой большой удачей он считал те вечера, когда жена, среагировав в очередной раз на какую-нибудь мелочь, устраивала скандал и вынуждала терпеливого Короткова пулей вылетать из квартиры, хлопнув дверью. В такие вечера Юра бегом бежал к метро и уже через пятьдесят минут входил в тихую обитель своего товарища и коллеги. Неубранную, с клоками пыли, шаловливо перекатывающимися под ногами при каждом движении воздуха, с отрывающимися кое-где обоями, но зато спокойную и надежную. Квартира Селуянова была единственным местом, где Юра мог выспаться. Может быть, играло свою роль и то, что Николай, как только заканчивались зимние холода, постоянно держал все окна открытыми, из-за чего воздух в квартире всегда был свежим и прохладным, а дома у Короткова из-за опасений, как бы парализованная теща не заболела пневмонией, форточки открывались только на 15 минут в сутки для «гигиенического проветривания». Каждый, у кого в доме был парализованный больной, знает этот специфический тяжелый запах лекарств, мочи и вечно влажного белья, которое сохнет по всей квартире в самых неподходящих местах. У себя дома Юра вставал по утрам с тяжелой головой, злой и невыспавшийся.