Игра на чужом поле - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 12

– Я приведу себя немного в порядок…

– Вы чудесно выглядите, Настюша, румянец – словно только что с прогулки. Идемте.

Войдя в номер к соседке, Настя невольно изумилась. На столе в вазе – виноград, гранаты, яблоки. Рядом бутылка коньяка, коробка дорогих шоколадных конфет, в тарелочке – нарезанный лимон. Но больше всего ее поразил огромный букет роскошных хризантем, розово-кремовые лепестки которых с внутренней стороны отливали терракотовым. А с кресла встал ей навстречу крупный привлекательный мужчина. Классически строгое восточного типа лицо с темными миндалевидными глазами обрамлялось светло-каштановыми, почти русыми волосами. Этот диссонанс делал его мужественную внешность мягче, обаятельнее…

– Дамир, – представился он, и Настя успела заметить какой-то непонятный отблеск на его лице, словно бы он удивился тому, чему удивляться не положено, но вовремя спохватился.

– Анастасия. – Голос сделаем глуховатым, негромким, а улыбку Настя быстренько позаимствовала из арсенала одной французской звезды.

Дамир поцеловал ей руку, и под его теплым взглядом лед внутри у нее начал таять. Господи, как хорошо, что она пришла сюда! А ведь чуть было не отказалась.

Регина Аркадьевна достала чистую рюмку, налила коньяк и протянула Насте. Та сперва удивилась, что спиртное разливает пожилая хозяйка, а не мужчина, и тут же поняла, что рука ее – до сих пор в руке Дамира, а сама она стоит как соломенное чучело с блаженной улыбкой на лице. Смутившись, она отняла руку, но от рюмки отказалась.

– Вы совсем не пьете? – удивилась старуха.

– Не люблю коньяк.

– А что вы любите?

– Вермут. Лучше мартини.

– Я это учту, – сказал Дамир таким тоном, что Настю бросило в жар.

Дамир Исмаилов, как было рассказано в дальнейшем, родился и вырос в Городе, у Регины Аркадьевны учился с шести лет и подавал большие надежды, но, закончив музыкальное училище, поступил не в консерваторию, как все ожидали, а в Институт кинематографии. Теперь он работает на небольшой частной киностудии режиссером, свободно творит все, что ему взбредет в голову, смело экспериментирует, и иногда плоды такого своеобразного творчества даже получают какие-то там призы на каких-то там фестивалях. Небрежность, с которой говорил Дамир о фестивалях и призах, показалась Насте не то чтобы наигранной, а как бы неоправданной: на что же существует киностудия, если выпускает экспериментальные некассовые фильмы?

– А меня это не волнует, – Дамир весело улыбнулся. – Студия принадлежит на паях двум психам, которые искренне считают, что их талантливых детей не оценили в мире кинобизнеса, и готовы снять с себя все до нитки, только чтобы выходили фильмы, в которых их ненаглядные чадушки играют главные роли. У богатых, знаете ли, свои причуды. Денег у них – море, а откуда они их берут – не моя забота. Вы согласны?

– А в чем смысл экспериментирования?

– Это сложно объяснить на словах… Короче говоря, я пытаюсь использовать свое музыкальное образование и сам пишу музыку к фильмам, стараясь, чтобы она выражала именно то, что я хочу сказать как режиссер.

Когда Настя спохватилась, был второй час ночи. Она не смогла припомнить, когда еще ей было так хорошо в компании совершенно незнакомых людей. Виноград был сладок, кофе – крепок, старуха, вопреки опасениям, оказалась прекрасной собеседницей, живой, остроумной, лихо пила коньяк и заразительно смеялась. Глаза Дамира обволакивали Настю, его взгляд был уже не теплым, а обжигающим, и ей казалось, что она, отогревшись под этим взглядом изнутри, начала плавиться снаружи, у нее нет ни рук, ни ног, и вообще непонятно, как она сможет встать с кресла.

– Настя, не хотите прогуляться перед сном? – спросил Дамир, выглядывая в окно. – Там, между прочим, полная луна. Очень красиво.

– Давайте, – согласилась она, пожалуй, несколько более поспешно, нежели позволяли приличия. От старухи это не укрылось, и она заговорщически подмигнула Насте.

– Вы на машине, Дамир? – спросила Настя, медленно идя через озаренный лунным светом парк.

– Нет.

– Как же вы будете добираться? Городской транспорт уже не ходит, а на такси надежда слабая.

– А разве я не сказал? Я же купил путевку на неделю. Прямо сегодня и купил. Утром прилетел из Новосибирска, наша студия там находится, заглянул домой к Регине Аркадьевне, соседка говорит – она в санатории. Примчался сюда, а Регина мне и посоветовала здесь поселиться. А что? Комфорт, прекрасная кормежка, а главное – Регина рядом. Я ведь, собственно, к ней приехал. Хочу показать ей кое-какие наработки.

– Похоже, вы до сих пор продолжаете у нее учиться, – тихо сказала Настя, плотнее закутываясь в шарф.

– Регина – гений, – очень серьезно ответил Дамир. – Чудовищная судьба и потрясающая стойкость. Она ведь хромая с детства. Хорошее лицо, дивные волосы, а во всю щеку – отвратительное родимое пятно. Талантлива она была невероятно. Специалисты слушали ее записи и шалели от восторга. Как только она появилась перед ними на сцене – все, конец. Это ведь были сороковые годы. Артист должен быть божеством, в него должны влюбляться, тогда на концерты будут ходить. А кто будет покупать билеты, чтобы слушать хромоножку с изуродованным лицом? О том, что люди должны слушать музыку в исполнении талантливой пианистки, и думать никто не хотел. Как же, зрелищность и грандиозность сталинских времен! Поэтому Регина поставила крест на исполнительстве и занялась преподаванием. Она и здесь заставила говорить о себе. Гений есть гений. Она умела за пять минут десятью словами и тремя аккордами объяснить ученику то, что другие педагоги вдалбливали неделями, месяцами. Если у ребенка есть хоть крошечная искорка, хоть малюсенькая крупинка способностей, под Регининым руководством расцветал дивный цветок. Дети ее обожали, родители боготворили. И новый удар! Ее не пустили вместе с учениками в Польшу, на Международный конкурс юных исполнителей. То есть все участники конкурса приехали со своими педагогами, а два человека из нашего Города – с инструктором горкома партии.

– Господи, как чудовищно, – вырвалось у Насти. – Но почему?

– А как вы думаете? Могла ли в шестидесятые годы бедная учительница музыки по фамилии Вальтер поехать в загранкомандировку? Тут и обсуждать нечего. Хуже всего другое. Нашелся идиот, который счел необходимым объяснить ей, почему ее ученики поедут с человеком из горкома, а не с ней. Но, поскольку мужества сказать антисемитскую правду у него не хватило, он ей сказал, что, дескать, внешность у нее непредставительная. На конкурсе, когда объявляют исполнителя, обязательно представляют педагога, который должен встать и поклониться публике и жюри. Как же, мол, вы с вашей ногой да с вашим лицом…

– И что было дальше?

– А дальше Регина поставила цель и начала ее добиваться. Набрала дополнительных учеников, стала не зарабатывать, а буквально заколачивать деньги, света не видела. Наконец взяла отпуск за свой счет и поехала в Москву. Лицо ей привели в порядок, не полностью, конечно, но стало значительно лучше. Если специально не приглядываться, то и не заметишь. А с ногой вышло совсем плохо. Четыре операции, одна за другой, что-то у них там не заладилось, а может, просто ошиблись в чем-то. Короче, если раньше Регина просто хромала, то после лечения стала ходить с палкой. Ей тогда было уже почти сорок. На личной жизни можно было ставить крест. А имей она побольше денег, обратись к врачам лет на десять пораньше, все могло быть по-другому. И семья была бы, и дети. А так – одна как перст.