Опасайтесь бешеного пса - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Воскобойников, Елена Милкова cтр.№ 31

— Да, наверное, расчет был таков: пожилая женщина с собачкой на руках сидела на скамейке у детской площадки. Оттуда хорошо просматривается дом, где жил Савченко, и подъезды к нему. Еще одна характерная черта. Савченко никогда не выходил из дома в определенное время. Видимо, из соображений безопасности. Ни для кого не секрет, что начинают обычно с наблюдения за распорядком жизни жертвы. Поэтому он постоянно менял расписание. Подловить его у дома было непросто, нужно было сидеть и дожидаться. Савченко свою безопасность обеспечивал серьезно. Машина подкатывала ровно в тот момент, когда он выходил на улицу, так что ни ему, ни водителю не нужно было ждать у въезда во двор.

— Значит, у убийц была минута-полторы, — кивнул Дубинин, — пока он пройдет от крыльца до машины и сядет в нее.

— Совершенно верно. Именно в момент, когда Савченко с охраной появляется в дверях, собачка срывается с колен пожилой дамы и бросается прямо к нему.

— Остроумно, — покачал головой Дубинин. — Башковит русский народ!

— Вот и получается, — резюмировал Самарин, — что в этих убийствах общего гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Оба осуществлены с помощью специально натренированных собак.

— А маленькая собачка на что тренировалась?

— Бежать в определенном направлении. На запах, к автомобилю, не знаю, какую они задали ей цель, но что-то подобное.

— Значит, убирают кандидатов в губернаторы, да еще при помощи собак. Ваши соображения? — сказал Дубинин.

— Первое, что приходит в голову, — предвыборная гонка, — пожал плечами Дмитрий.

— Естественно. Но уж как-то слишком очевидно. В лоб. Будь я кандидатом, пожалуй, побоялся бы такими методами расправляться с соперниками.

— И тем не менее, Осаф Александрович, мне кажется, стоит повнимательнее приглядеться к остальным кандидатам. У вас ведь есть такая возможность? Посмотрите, может, что и придет в голову.

Дубинин имел доступ ко всем сведениям, в том числе к личным досье, хранившимся в анналах ФСБ.

— Разумеется, я все просмотрю, — кивнул Дубинин. — Покопаю под кандидатов. И под еще одного человека, ныне действующего губернатора. О нем вы не забыли?

— Это отчасти и в его интересах. Он лишился самых опасных противников. Теперь некого избирать, кроме него.

— Да, — согласился старый криминалист. — Скандал в городе накануне выборов уж точно ни к чему. Скажут, что при старом губернаторе творится! Нужно выбирать нового.

— А вы как считаете, Осаф Александрович? — улыбнулся Дмитрий. — За кого будете голосовать?

— Мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться, — ответил криминалист, подняв вверх указательный палец.

— Быть или не быть, вот в чем вопрос, — кивнул Самарин.

— Спасибо, юноша, обрадовали. Люблю начитанных. Запишите мой новый телефон. Если назовутся «Добрыней», не смущайтесь. Это тоже мы.

Елена Штопина не была любительницей газет, а по телевизору смотрела только интересные фильмы, да и то редко. Ей казалось странным, как люди могут проводить время, тупо уставившись на экран, пусть даже не тупо, но уставившись. Как будто нет в жизни ничего более интересного. И уж тем более ей в голову не приходило включать «ящик» утром и смотреть новости. Поэтому она еще не знала о зверском убийстве Галины Новосельской.

Ночью Штопка спала плохо, ей казалось, что где-то рядом в темноте кашляет Чак Норрис Второй, любимый пес, залог семейного счастья.

Чак действительно покашливал Дмитрия ни свет ни заря вызвали на работу, и Штопка осталась с собакой. Ей казалось, что пес чувствует себя неважно. И прыгает не так, как обычно, и хвостом виляет без прежней энергии. Похоже, нужно ехать к ветеринару. Она вспомнила вчерашнего незнакомца — ведь он сразу заметил неладное. Но благодарности к нему она почему-то не почувствовала, уж очень странным он казался. Будь на месте Елены суеверная бабка, она бы сказала — сглазил собаку.

Тревога за пса ее не покидала. Не зная, что перед визитом к ветеринару животное лучше не кормить, Штопка открыла Чаку его любимые консервы, которые он получал только по праздникам. Аппетит вроде неплохой, может, все нормальна…

Но все-таки она решительно сняла с вешалки поводок и сказала:

— Чак, гулять!

Штопка вспомнила, что на одной из соседних улиц, видела вывеску ветеринарной клиники. Нужно сходить туда. Если окажется, что пес здоров, будем считать, что просто погуляли.

Вместе с собакой они вышли из дому и пошли по двору. Елена спустила Чака с поводка, чтобы он немного побегал, и тут случилось нечто неожиданное. Какая-то пожилая женщина, стараясь не подходить к собаке близко, пронзительно закричала:

— Ах ты, гадина!

А затем замахнулась на Чака сумкой. Отраженный стенами домов крик многократно усилился, и нес струхнул не на шутку: Он бросился к хозяйке и прижался к ее ногам, что не помешало ему на всякий случай заворчать, обнажая клыки.

— Ах ты, падаль! Еще рычать на меня! — разъярилась женщина. — Развели тут пакость! Перестрелять бы их всех. Я щас милицию вызову! А ты, шалава рыжая, чего глаза пялишь!

— Вы что, сумасшедшая? — Штопка была так потрясена, что даже не успела рассердиться.

— Что?! — заорала баба. — Я щас тебе покажу, кто сумашедший! Чего псина твоя не в наморднике? Хочешь, чтобы они всех нас перекусали? Жиды проклятые! Понаехали тут!

Жиды были уж совсем не к месту. Тем более понаехавшие. Просто бабе, видно, вспомнилась молодость времен развитого социализма.

— Пойдем, Чак, — Штопка пристегнула поводок и повела испуганного пса мимо крикуньи, сообразив, что «жиды» пришли на ум дворовой скандалистке из-за цвета Штопкиных волос. С точки зрения подобных истеричек, рыжий — значит, еврей. Тем более если одет хорошо. А уж если музыкой занимается или в шахматы играет, то вообще двух мнений быть не может: махровый!

Елена совершенно не умела скандалить и всегда терялась, когда на нее начинали орать. Не было случая, чтобы ей захотелось «отбрить» или «заткнуть» кого-то, напротив — лишь бы уйти подальше, не слышать и не вспоминать.

Бабе такой поворот дела не понравился. Ей хотелось битвы, сражения, дворовой романтики.

— Ах ты, стерва! Узнаю твой адрес, найду на тебя управу! Загадили собачьим говном весь город! Ступить некуда! Мало им, теперь людей травить начали!

Штопка старалась не слушать. «Не нравится, что собаки гадят», — нашла она наконец разумное объяснение безобразной сцене. Она-то носила с собой полиэтиленовый пакетик, чтобы, словно в какой-нибудь Швеции, аккуратно убрать за собакой. Действительно, загадили город. Если бы одни собаки…

— Ладно, Чак, побегаешь в скверике, — Штопка потрепала пса по голове, но он продолжал испуганно жаться к ее ногам. — Да не обращай на нее внимания. Мало ли на свете дур.