Жизнь после жизни - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Аткинсон cтр.№ 96

— Неужели ваша скрипка здесь? Она в безопасности?

Обычно он не приносил ее на пост. Инструмент этот, как говорила мисс Вулф, представлял немалую ценность, и не только в материальном смысле: ведь вся семья герра Циммермана осталась в Германии и скрипка — единственное, что у него сохранилось от прошлой жизни. Мисс Вулф рассказывала, что у нее на ночном дежурстве был «душераздирающий разговор» с герром Циммерманом о положении в Германии.

— Вы не представляете, что там творится.

— Почему же, представляю, — ответила Урсула.

— В самом деле? — встрепенулась мисс Вулф. — У вам там друзья?

— Нет, — ответила Урсула. — Никого. Но какие-то вещи просто знаешь, верно?

Герр Циммерман вынул скрипку и сказал:

— Вы должны меня простить, я не солист, — а затем объявил чуть ли не извиняющимся тоном: — Бах, Соната си минор.

— Удивительно, правда, — шепнула мисс Вулф Урсуле, — что мы постоянно слушаем немецкую музыку. Настоящая красота преодолевает все границы. После войны она, возможно, станет целительной. Вспомните Хоральную симфонию Бетховена — Alle Menschen werden Brüder. [61] {162}

Урсула не ответила, так как герр Циммерман поднял смычок, замер в позе исполнителя, — и наступила полная тишина, словно они находились в концертном зале, а не в обшарпанном опорном пункте. Тишина сохранялась на протяжении всего исполнения («Великолепно», — позже оценила его игру мисс Вулф. «И правда, красиво», — высказалась Стелла) и отчасти демонстрировала уважение к статусу беженца герра Циммермана, но и в самой музыке было нечто столь тонкое, что позволяло каждому погрузиться в собственные мысли. Урсула поймала себя на том, что думает о смерти Хью, точнее, о его отсутствии. Отца не стало всего две недели назад, и у нее то и дело вспыхивала надежда увидеть его вновь. Такие мысли она с самого начала отложила на будущее, и вдруг это будущее для нее наступило. Хорошо еще, что у нее на людях не хлынули слезы, но она погрузилась в глубокую меланхолию. Будто почувствовав ее эмоции, мисс Вулф крепко сжала ей руку. Урсула почувствовала, что мисс Вулф и сама почти вибрирует от нахлынувших переживаний.

Когда музыка отзвучала, чистая и глубокая тишина продлилась, как будто весь мир затаил дыхание, но потом вместо аплодисментов и похвал прозвучало раннее предупреждение: «До воздушного налета остается двадцать минут». Даже странно было представить, что эти предупреждения готовятся у нее на работе, в оперативном центре пятого региона, и рассылаются девушками-телеграфистками.

— Ничего не поделаешь, — тяжело вздохнул мистер Симмс, поднимаясь со стула, — пора.

Когда они вышли на улицу, прозвучало второе предупреждение. У них оставалось в лучшем случае двенадцать минут, чтобы указать прохожим путь в бомбоубежище, пока не завыла сирена.

Сама Урсула никогда не спускалась в общественные бомбоубежища: было что-то тошнотворное в этой тесноте, в давке людских тел, отчего у нее по коже бежали мурашки. Однажды во время их дежурства бомбоубежище разнесло парашютной миной. Урсула решила, что лучше встретит смерть под открытым небом, чем будет убита, как лисица в норе.

Вечер стоял дивный. Черную завесу темноты пронзала тонкая луна среди сонма звезд. Урсуле вспомнилось, как Ромео восхвалял Джульетту: «Сияет красота ее в ночи, как в ухе мавра жемчуг несравненный». {163} Скорбь навеяла Урсуле поэтическое (многие, в том числе и она сама, сказали бы «излишне поэтическое») настроение. А рядом даже не было мистера Дэркина, который сыпал бы цитатами, перевирая их почем зря. Во время одного дежурства у него случился сердечный приступ. Сейчас мистер Дэркин уверенно шел на поправку. «Слава богу», — повторяла мисс Вулф. Она выкроила время, чтобы проведать его в больнице, а Урсула — нет, однако же своей вины здесь не видела. Хью умер, а мистер Дэркин остался жив: места для сочувствия у нее в душе не осталось. Вместо мистера Дэркина должность заместителя мисс Вулф занял мистер Симмс.

Начался пронзительный вой авианалета. Уханье заградительного огня, рев бомбардировщиков в небе, неравномерный ритм самолетных двигателей — все это вызывало у нее дурноту. Грохот орудий, длинные пальцы прожекторов, обшаривающие небо, бессловесное ожидание ужаса — все это не располагало к поэзии.

Когда они добрались туда, где разорвалась бомба, все были уже на месте: газовщики, водопроводчики, саперы, тяжелый и легкий аварийно-спасательные отряды, санитары с носилками, фургон для перевозки тел (который в дневное время обслуживал пекарню). На проезжей части ковром лежали спутанные пожарные рукава, потому что у тротуара полыхал дом, выплевывая искры и горящие головешки. В языках пламени Урсула мельком увидела Фреда Смита, но решила, что ей померещилось.

Спасатели привычно осторожничали, зажигая карманные и ручные фонари, хотя рядом бушевал пожар. При этом у каждого из них в уголке рта торчала сигарета, даром что газовщики еще не обследовали участок, а присутствие саперов говорило о наличии неразорвавшихся бомб. Каждый просто выполнял свою работу (а куда денешься) и храбрился перед лицом опасности. А может, некоторым людям (Урсула не знала, включать ли себя в их число) уже было все равно.

Ее преследовало гнетущее чувство или, точнее сказать, предчувствие, что этой ночью не все пройдет гладко.

— Это все Бах, — успокаивала ее миссис Вулф. — Разбередил душу.

По-видимому, на этой улице смыкались два сектора, и дежурный офицер выяснял отношения с двумя бригадирами спасателей, каждый из которых считал, что это его объект. Мисс Вулф в этом споре не участвовала, поскольку это был не их сектор, но масштабы разрушений, сказала она, оказались таковы, что их пост должен переместиться сюда и действовать, невзирая ни на какие приказы.

— Самоуправство, — одобрительно заметил мистер Буллок.

— Я так не считаю, — отрезала мисс Вулф.

Не охваченная пламенем сторона улицы лежала в руинах; едкий запах кирпичной пыли и взрывчатки забивался в легкие. Урсула пыталась мысленно рисовать себе луг за рощицей в Лисьей Поляне. Лен и шпорник, дикие маки, красные смолевки, ромашки. Припоминала аромат недавно скошенной травы и свежесть летнего дождя. Это была ее новая отвлекающая тактика в борьбе с беспощадными запахами взрыва. («Действует?» — полюбопытствовал мистер Эмсли. «Так себе», — ответила Урсула.)

— А я раньше вспоминала мамины духи, — поделилась мисс Вулф. — «Апрельские фиалки». {164} Но теперь, к сожалению, как ни стараюсь думать о маме, в голову лезут одни бомбы.

Урсула предложила мистеру Эмсли мятную пастилку, сказав:

— Немного помогает.

Чем ближе они подходили к месту разрушения, тем тяжелее становилось смотреть перед собой (иного, как подсказывал опыт Урсулы, ожидать и не приходилось).