Темные силы - читать онлайн книгу. Автор: Елена Топильская cтр.№ 49

— Это она, Инна. Я не сомневаюсь.

И после этого поднял на оперов страдальческие глаза:

— А… А голос ее у вас откуда?!.

Вот тут-то ребятки мгновенно вспотели. И осознали, что не все приемы получения информации допустимы, в уголовном процессе. Оба мне сказали, что в этот момент им было очень стыдно. Спасло их то, что за давностью времени доцент вовсе не был сражен смертью жены наповал. Напротив, он даже испытал облегчение, осознав, что Инна никогда больше не придет отнимать у него горячо любимую дочку. И, когда опера покаялись, простил их.

Опознав труп жены, Светлов отдал оперативникам кучу ее фотографий, любительских и официальных. И когда судмедэксперты сделали фотосовмещение по черепу, отпали последние колебания — она или не она. Она, на сто процентов.

Областной следователь, получив такую интересную информацию, в ажиотаже поскакал к своему прокурору на предмет возбуждения дела по факту убийства Светловой. Прокурор его ажиотажа не разделил и заартачился: во-первых, причина смерти Светловой до сих пор не установлена. Механических повреждений на трупе не найдено, ни ножевых дырок, ни пробоин в черепе, ни признаков асфиксии, ни огнестрельных ран. А вдруг она умерла от сердечного приступа, а тот, кто был рядом, испугавшись, просто вывез ее труп в область и похоронил в канаве. Может такое быть? Криминалистическая практика знает такие случаи. А мы не в Соединенных Штатах, у нас за сокрытие трупа не судят, если убийства как такового не было.

Следователь возражал своему прокурору, что Светлова могла быть отравлена ядом, который к моменту обнаружения трупа разложился, поэтому не был найден при исследовании труда. Прокурор парировал, что это всего лишь догадки, основывать на которых возбуждение дела не стоит. И намекнул, что лучше бы его подчиненные не совали нос в дела городской прокуратуры, а занимались бы своими собственными делами. Сроки по которым горят и слабенький выход которых в суд совершенно не соответствует серьезнейшим задачам, поставленным перед органами прокуратуры государством, например, — необходимости окончания расследования по делу начальника уголовного розыска, утаившего от учета кражу шапочки у собственного сына.

— Так что давайте, ребята, шуруйте дальше по этим вашим пропавшим бабам, — напутствовал Мигулько и Гайворонского следователь, воротившись от своего прокурора. — Даст бог, что-нибудь накопаете на статью, и хоть кто-нибудь что-нибудь возбудит.

Поэтому Мигулько и Гайворонский, вооружившись композиционным портретом хромоногого, а заодно жуткой фотографией разложившегося трупа Светловой, и на всякий случай — фотографией журналиста, подкараулили на улице возле дома родителей студентки Юли Глейхман, и первым делом показали труп.

Мать Юли схватилась за сердце, а отец заорал и погрозил тростью. Опера ничуть не смутились; Гайворонский монотонно рассказал про вы-могательство денег у мужа Светловой, упомянув, что мертвая, разложившаяся, частично превратившаяся в скелет женщина на фотографии и есть Инна Светлова, после чего сунул Глейхману под нос фоторобот и спросил напрямик, не этому ли субъекту они дали денег за то, чтобы непутевая дочь их больше никогда не позорила.

Их обоих, и Костю, и Гайворонского пригласили в апартаменты, кофе, правда, не дали и кормить не кормили, но зато все рассказали. Матери Юли за это время дважды пришлось вызывать «неотложку», но отлежавшись после каждого укола, она мужественно вставала и продолжала рассказ.

Схема вырисовывалась точно такая же.

Поскольку дочка жила одна, на съемной квартире, с родителями она виделась нечасто. Да они и не настаивали. Девочка выросла хоть и одаренная, но «без царя в голове». Ей легко давались языки, она без труда поступила на филфак, ездила на стажировку в Великобританию, побеждала на разных конкурсах и олимпиадах, но, к сожалению, где-то, скорее всего, за границей, пристрастилась к употреблению наркотиков.

Водила в дом какую-то шантрапу, стали пропадать вещи. Несколько раз сбегала из дому, впутывалась в какие-то криминальные ситуации, дважды приходилось выкупать ее из милиции. Родители пытались ее лечить — безуспешно. Уговоры уже давно не действовали, поэтому девочку отселили, оплачивали аренду квартиры, давали ей денег на еду и одежду, но видеть особо не желали, будь что будет.

Потом вдруг прочитали о ней в газете — правда, не сразу после выхода заметочки о ней, им передали газету знакомые, И у них затеплилась слабая надежда, что дочка взялась за ум. Отец поехал на квартиру, которую для нее снимали, но не застал. Не было ее и на следующий день, и записка, которую он для нее оставил в двери, так и торчала там, никому не нужная.

А через неделю к ним вдруг пришел мужчина. Представился майором милиции, правда, удостоверения не показывал, и не сказал, из какого он отдела, но они почему-то поверили.

— Вот этот самый приходил, который у вас на фотороботе, — сказал Глейхман. — Одет был прилично, но не шикарно. Речь грамотная, манеры хорошие, вообще держался очень убедительно.

Пришедший господин сообщил, что их дочь попалась на краже из универсама, ей грозит суд. Но он может помочь.

— Объяснил, гад, что у него у самого сын наркоманом был, так что он знает, каково нам, — мрачно рассказывал Глейхман, а его жена с рюмкой валокордина в руке согласно кивала. — Сказал, что может ее отмазать, и даже отправить в Среднюю Азию, где есть замечательная клиника, лечат даже самых безнадежных наркоманов, у него там сына на нога поставили. Но стоит это дорого, да и ему хотелось бы кое-что за хлопоты.

Когда договорились о цене, он сказал, что единственное его условие — чтобы они никак не светились у него в отделе милиции. Он возьмет деньги, и если они будут вести себя тихо, полгода они о дочке не услышат, а потом она вернется совсем другим человеком.

— Еще сказал, гад, что если к нам придут и про дочку будут спрашивать, то это могут под него копать, и если мы хоть намекнем, то все сорвется. Выяснится, что Юля освобождена незаконно, опять дело откроют, или как там это у вас называется, и снова ее посадят, или даже если не посадят, все равно таскать начнут, а ей это будет очень некстати, если она вылечится.

Собрав нужную сумму (надо сказать, оч-чень немаленькую; как раз такую, какая запрошена была и у Светлова), они отдали деньги майору, и стали ждать. В соответствии с инструкциями майора, погнали оперов — «вы уж, молодые люди, извините, но мы же не знали…», когда те пришли спрашивать о Юле. Неизвестно, сколько бы они ждали еще.

— Неужели и мысли не закрадывалось, что вас обманули? — спросил Мигулько.

Нет, заверили супруги Глейхманы.

— Я ведь отказался от квартиры, которую для Юли снимал, раз такое дело. Думал, все равно ее полгода не будет, зачем деньги тратить. Взял ключ у хозяина, все вещи Юлины забрал, они у нас так и лежат на антресолях, в сумке. Почему-то подумал, что раз ее милиция задержала, то понятно, почему она вещи свои не взяла. Так ведь и храним их, — сказал Глейхман, а его жена не сдержалась и заплакала: