Героев не убивают - читать онлайн книгу. Автор: Елена Топильская cтр.№ 40

Вилла Теодора Сергеевича Асатуряна была действительно расположена на отшибе, но с выходом к собственному куску пляжа. Каменный забор выше человеческого роста (мы с трудом попали внутрь, Крушенкову пришлось перелезать через забор и открывать калитку изнутри). Прелестный домик, и дивная территория. Сосны, песочек, цветочные клумбы, а в глубине персонального участка леса — тир. И россыпь автоматных гильз. Стреляли по мишеням, укрепленным на деревьях. Мы с Крушенковым заранее решили, что не будем вызывать криминалистов; если придется что-то фиксировать и изымать, сфотографирует все Сергей. Пока мы возились с гильзами, собирая их в конверты и отмечая на плане, откуда мы их берем, пока маркировали каждую, чтобы потом можно было точно сказать, где была обнаружена каждая гильза, солнце начало садиться. Запахло разогретой на солнце хвоей, и откуда-то из-под дома выполз, щурясь на солнце, крохотный черно-белый котенок. Когда мы закончили осмотр, Крушенков взял котенка на руки и посадил себе за пазуху.

— Он же тут пропадет, — сказал он. — Наследников у Осетрины нету, все выморочное. А что ты, кстати, думаешь с понятыми?

— Впишем кого-нибудь, — отмахнулась я. — Мы и сами-то еле сюда попали, а еще и понятых тащить…

Но войти без понятых в дом мы не решились. Котенка Сергей забрал с собой и посадил на заднее сиденье. Котенок, как будто всю жизнь ездил в машинах, забрался под заднее стекло и стал смотреть на дорогу.

— Кого бы привезти понятыми? — заволновалась я.

Меня уже засвербило; мне казалось, что в доме лежат полные данные киллера с обожженным лицом, а также его отпечатки пальцев и весь набор доказательств его участия в преступлениях. А мы уезжаем все дальше и дальше от этого места!

Я так причитала, что Крушенков зарулил в попутную деревню и уболтал первых попавшихся бабушек поприсутствовать при осмотре. А заодно и пролоббировал интересы котенка, выпросив для него блюдечко молока.

Старушки собрались в рекордные сроки и, зажимая в руках паспорта, торжественно уселись на заднее сиденье.

Подъехав к вилле Осетрины, Крушенков непонятно из каких соображений оставил машину за лесочком, а нам предложил пройтись до виллы пешком. Котенок выскочил из машины и побежал к вилле впереди нас, взрывая лапами сухие сосновые иголки, которыми была устлана земля.

Подойдя к двери виллы (дачей этот дом назвать язык не поворачивался), Крушенков пустил в ход прихваченные из машины инструменты. Я про себя посмеялась над тем, что этого высококвалифицированного оперативника в последнее время приходится использовать в качестве слесаря или водителя. Бабушки-понятые реагировали на все абсолютно спокойно, поскольку Сергей заблаговременно показал им внушительное удостоверение с магическими словами «подполковник ФСБ». Он довольно быстро справился с дверью, причем даже не слишком покрушил ее — снаружи было практически незаметно, что дверь взломана. Образовавшиеся опилки он аккуратно собрал в пакетик и унес.

Мы вошли внутрь, осмотрелись, в холле усадили бабушек в удобные кресла и начали Осмотр. Крушенков отправился обследовать верхние этажи, а я зашла в спальню, соединенную с роскошным санузлом, из мрамора и меди.

В доме был некоторый бардак, свойственный жилищам холостяков, которых посещают ленивые и необязательные женщины. Следы женщин, причем разных, мы находили на каждом шагу — я сужу по разным помадам, брошенным во всех углах дома; помады были разных фирм, диаметрально противоположных цветов и даже сточены были по-разному. Для одной женщины этого было слишком много. Да и нижнее белье, разбросанное в укромных уголках, очевидно, принадлежало разным леди. Осетрина явно не скупился на своих крошек — везде валялись новые, порой даже нераспечатанные дорогие косметические наборы, а в шкафу нашлись даже две норковые шубы, разные по росту и фасону.

Все это было хорошо, но женщины Теодора Сергеевича Асатуряна меня не интересовали ни в малейшей степени. Я лезла вон из кожи, стараясь найти следы пребывания молодого человека с обожженным лицом. Я так зациклилась на этом обожженном лице, что даже не обратила внимания, как во дворе истошно пискнул котенок и тут же замолк.

В следующую минуту я практически не удивилась и не испугалась, когда закрыла дверцу шкафа и встретилась глазами с незнакомым человеком. Но это был шок. Мы продолжали смотреть друг другу в глаза, не мигая, и шок постепенно проходил; а меня с ног до головы медленно охватывал липкий ужас. Я с трудом, сделав невероятное усилие над собой, оторвалась от его черных зрачков и перевела взгляд на лицо. И чуть не умерла от страха: черные немигающие глаза смотрели на меня с изуродованного, красно-фиолетового лица. В следующее мгновение человек, стоящий передо мной, резко выбросил вперед руку, и я упала.

Только сильно стукнувшись затылком об пол, я пришла в себя и попыталась закричать, позвать на помощь Сергея. И, как в кошмарном сне, поняла, что не могу выдавить из себя ни единого звука, кроме сиплого писка.

Даже и не знаю, сколько я пролежала на полу, хрипя и ощупывая голову.

Когда я смогла приподняться на локте и оглядеться, в комнате уже никого не было. Из холла доносилось спокойное воркование старушек.

Кое-как поднявшись, я с трудом дотащилась по лестнице до второго этажа, поминутно оглядываясь и вздрагивая. Вскарабкавшись наверх, я завертела головой в поисках Крушенкова и вдруг осознала, что у меня страшно болит шея. Услышав шорох из комнаты напротив лестницы, я на негнущихся ногах подкралась и заглянула туда. Крушенков сидел у окна и перебирал бумаги, вываленные на письменный стол.

— Зачем этому ублюдку нужен был письменный стол? Он и писать-то не умел, — бормотал Крушенков, роясь в бумажках. — А, Маша?

Обернувшись, он посмотрел на меня и испугался. Вскочив так резко, что половина бумаг рассыпалась, он подбежал ко мне:

— Господи, Маша! Что случилось? Ты упала?!

Я помотала головой и скривилась от боли в шее.

— Скажи, что произошло?! — добивался от меня Крушенков, поддерживая меня за локти и разглядывая мою шею.

Поскольку я говорить так еще и не могла, а только мычала, он бережно подвел меня к зеркалу на стене, и оно отразило мои совершенно безумные глаза, встрепанные волосы и красную полосу на шее.

— Машка, да скажи же ты хоть слово? — Крушенков легонько потряс меня за плечи, и я обрела способность говорить. Все еще хрипя, я сбивчиво рассказала, что в дом как-то проник тот самый киллер с обожженным лицом. А может, он уже был в доме, когда мы вошли, ведь старушки-понятые его не видели. А вдруг он и сейчас еще в доме? Тут силы покинули меня, и я разрыдалась на груди у испуганного Крушенкова. А он не знал, что со мной делать, и покорно стоял, пережидая мою истерику.

Наконец я относительно успокоилась и, продолжая мертвой хваткой держаться за кру-шенковский рукав, поведала ему, как я смотрела в глаза убийце.

— Ну, теперь мы, по крайней мере, знаем, что он существует на самом деле и был связан с Осетриной, — мягко сказал Крушенков. Он осторожно подвел меня к креслу у окна и усадил. — Ты побудешь тут одна немного? Я пройдусь по дому…