Белое, черное, алое… - читать онлайн книгу. Автор: Елена Топильская cтр.№ 50

— Ой, Ленечка, еще обувь с трупа из морга забери, сейчас заедем ко мне, я тебе дам постановление на выемку. У нас же есть слепочек с чердака, мы сравним и свяжем все это в один узелочек. Кузьмич тебе в пояс поклонится.

— Что-о?! Это чтобы я в свою чистенькую машинку вонючие башмаки с трупа положил?! Не дождетесь!

— Хочешь — на трамвае привези, — спокойно посоветовала я, дав себе слово не раздражаться.

— Ну давай-давай стукни, мне как раз ремонтироваться надо, я с тебя такой ремонт сдеру! — закричал Кораблев, встав поперек трамвайных путей перед тем, как свернуть к прокуратуре, и пытаясь перекричать трамвайный трезвон. Это, конечно, адресовалось не мне, а вагоновожатой, оглушавшей нас трелью звонка в надежде, что Кораблев уберется с путей и даст ей проехать. — Ну стукни, стукни!

— Леня, а ничего, что с этого боку я сижу, куда она стукнет? Мне ремонтироваться не надо!

Наконец мы благополучно разъехались с перекрестка, причем Леня умиротворенно улыбался (я давно заметила, что всякого рода скандалы и конфликты благотворно действуют на его нервную систему), а трамвайщица потрясала кулаками и нервно позванивала.

Вернувшись в контору, я нашла подсунутую под дверь Лешкину записку о том, что он отправляется в ратный поход по травматологическим пунктам и просит считать его коммунистом, если он не вернется через полгода. А я вытащила из сейфа дело Чванова и стала задумчиво перелистывать страницы, пытаясь сообразить, откуда вытащить людей, которые прольют свет на тайны частной жизни Дмитрия и Ольги Чвановых. Ольга была сиротой, сестер-братьев не имела, и никакие ее подруги в деле не упоминаются.

Чвановская же мамаша, судя по имеющимся в деле показаниям, к откровенности со следствием не расположена и явно проповедует принцип невынесения сора из избы. Да, я так ведь и не выяснила, кто теперь хозяин в особнячке, вырванном в борениях у банка. Я отметила себе на календаре, что это необходимо сделать как можно быстрее. А ведь это на нашей территории; может, прогуляться до особнячка и посмотреть своими глаза-ми? Я решительно влезла в куртку и отправилась на прогулку по району.

Особнячок стоял в тихом месте исторического центра. Тротуар был свежеотремонтирован на сто метров туда и сюда, изумительной красоты кованые решетки и воротики закрывали окна и двери. Никаких вывесок, опознавательных знаков, символов и флюгеров на нем не наблюдалось. Входная дверь со стороны улицы ручки не имела, была девственно гладкой. Я озадаченно огляделась. Ага, вот, похоже, единственная связь с нутром этого домика — кругленькая кнопочка звонка в уголке двери.

Я решительно позвонила и две минуты ждала ответа; безрезультатно. Я еще раз нажала на кнопку звонка и держала ее дольше, чем этого требовали приличия.

Кто-то там, за дверью, зашевелился; и в этот момент в углу двери, противоположном звонку, я заметила глазок видеокамеры. Поскольку открывать мне не спешили, я вытащила удостоверение и вытянула руку с красной книжечкой, поднеся ее поближе к глазку. Наконец дверь открылась.

В проеме показался внушительного вида молодой человек в черной униформе милитаристского стиля. Он потянулся к моему удостоверению, которое я все еще держала в руке, намереваясь взять его у меня, но я отвела руку. Не надо никому давать свое удостоверение, вообще из рук его выпускать не надо. Тем не менее молодой человек, вытянув шею к моей руке, внимательно изучил все, что написано в моем удостоверении, и вопросительно взглянул на меня.

— Прокуратура района, — напомнила я, хотя он только что прочитал это в моем документе. — Разрешите войти?

Молодой человек не шелохнулся, продолжая вопросительно на меня смотреть.

То, что он не шелохнулся, означало, что он и не думал посторониться и раскрыть дверь пошире. Мы продолжали стоять по разные стороны порога.

— Скажите мне, пожалуйста, название вашего учреждения, — попыталась я все-таки вызвать его на разговор.

— Фамилия, — процедил молодой человек.

— Чья? — слегка растерялась я.

— Название: «Фамилия».

— А кто его возглавляет?

— Редничук, — лаконично ответил молодой человек.

— Пожалуйста, передайте ему повестку… Я вытащила из сумки бланк прокурорской повестки и быстро заполнила ее, указав время явки — завтра к десяти утра.

Охранник беззвучно принял повестку и захлопнул дверь перед моим носом. Вот так! А у меня в удостоверении, между прочим, лежал вкладыш с выпиской из Федерального закона «О прокуратуре», гласивший, что предъявители сего имеют право беспрепятственно проходить на любые режимные предприятия и пользуются правом неограниченного доступа в любые учреждения… Шагая назад, в прокуратуру, я вспоминала рассказ нашего старенького зама прокурора, который когда-то возглавлял крупную районную прокуратуру, и на его территории имелась фешенебельная интуристовская гостиница. И вот как-то раз, в очень застойные годы, он пришел на работу, а дежурный по РУВД ему сообщил, что ночью в гостинице произошло ЧП: покушение на изнасилование иностранной туристки, из Чехословакии. Прокурор посмотрел материалы; реальная ситуация, похоже, несколько отличалась от официальной версии. Туристка объясняла, что легла спать в номере, не заперев двери, вдруг ночью в номер вошел молодой человек и стал осуществлять сексуальные домогательства, от которых ее спасла руководительница группы, случайно оказавшаяся в коридоре и услышавшая шум борьбы. Молодой же человек рассказывал, что в три часа ночи он шел мимо интуристовского отеля и захотел выпить сухонького; дав швейцару три рубля, он беспрепятственно вошел в гостиницу, в баре реализовал свое желание — выпил сухонького да еще и подцепил симпатичную иностранку. Они поднялись к ней в номер и только приступили к близкому знакомству, как вдруг в дверь постучали. Туристка испугалась и вошедшей руководительнице группы, которой, по всей видимости, кто-то стукнул про ее аморальное поведение, выложила версию о попытке изнасилования, а руководительница с ходу вызвала милицию.

Все склонялось к мирному урегулированию проблемы, но коль скоро речь шла о задетой чести иностранной гражданки, прокурор обязан был лично прибыть на место происшествия и принять участие в разбирательстве. И прокурор нехотя потащился в гостиницу, где находились участники истории. Но не тут-то было: прокурор района элементарно не смог миновать швейцара, чтобы войти в гостиницу. Швейцар встал намертво, заявляя, что гостиница режимная, интуристовская, пропуск по специальным картам гостя, а больше никакие документы не действительны, и пустить прокурора он может только с личного разрешения директора, а директор сейчас на совещании, так что придется подождать. Вот тут прокурор психанул и закричал: ага, как ночью хануриков всяких за треху пускать сухонького попить — так это с вашим удовольствием, а прокурора, значит, только с личного разрешения директора гостиницы?!. Так что время идет, а времена не меняются.

В прокуратуре меня уже ждал недовольный Кораблев с довольно приличной фотографией умытого и подкрашенного лица обнаруженного нами в лесу трупа. Пакет с ботинками с трупа, и вправду вонючими, Кораблев демонстративно, из вредности, положил прямо мне на стол. Я достала из коробки, стоящей на подоконнике, слепок, сделанный с отпечатка обуви на песке чердака, и, нетерпеливо разорвав пакет с ботинками, вытащила оттуда сплющенную и обгоревшую обувку. Еле расправив эти горелые комки двумя карандашами, чтобы не трогать их пальцами, я сравнила рисунок подошвы. На мой взгляд, похоже! Но окончательный вердикт вынесет эксперт-трассолог.