Красная сирена - читать онлайн книгу. Автор: Морис Дантек cтр.№ 86

— Нет, он упомянул, что едет к мысу. Это все. Я ведь объяснил — вся информация строго разграничена.

Хьюго поднял руку без оружия в знак примирения:

— Ну ладно, ладно… А теперь поговорим о том, чем в действительности занимается госпожа Кристенсен.

Кеслер закрылся, ушел в себя, но Хьюго не обратил на это ни малейшего внимания.

— Прежде всего, что тебе известно о кассетах? Кеслер уставился на какую-то точку в лесу, между ним и Пинту.

— Выражусь яснее: ты хочешь, чтобы тебя допрашивал я или та легавая из Амстердама?

— О чем вы?

— Я задал вопрос!

— Не знаю, о чем вы.

— Не держи меня за идиота. Я в курсе истории с ужастиками, так что колись. В чем была твоя роль?

Кеслер опустил голову:

— Я уже говорил вам, что занимался только Амстердамом. И только вопросами безопасности.

Хьюго знал, что Кеслер врет и что-то скрывает, но не представлял, как лучше надавить на него.

Вдруг он вспомнил одну деталь из рассказа Алисы о ее жизни в амстердамском доме.

— Ты видел ту кассету?

— Какую?

— Которую Алиса стащила у родителей.

— Не понимаю.

— Я тебе не верю. Алиса рассказывала, что ты часто куда-то возил кассеты из дома в Амстердаме и что-то привозил обратно. Коробки, полные видеокассет… Туда, обратно… Слушай, даю тебе десять секунд на размышление, потом стреляю в колено, и ты вернешься к этому разговору на больничной койке, причем беседовать придется с полицией всего континента…

Кеслер внимательно посмотрел на Хьюго и Пинту, опустил голову:

— Ладно… я вам все скажу, но за это вы меня отпустите.

— Нет, этого я сделать не смогу. Придется спросить разрешения «у девчонки из полиции». В твоих интересах не тянуть волынку, чем раньше ты заговоришь, тем скорее сможешь уйти.

Он удивлялся своей способности громоздить одну ложь на другую.

— Прежде всего, в двух словах, твое настоящее имя, сколько лет, чем занимался…

— Ладно… Мне сорок четыре года, я родился в Нидерландах, но почти всю жизнь прожил в Южной Африке… Я… что вы хотите узнать?

— Кто ты на самом деле. Я люблю знать, с кем договариваюсь о серьезных вещах. Что ты делал в Южной Африке?

— Я… Работал в армейских разведподразделениях, потом в полиции.

Ах вот как? Хьюго прекрасно представлял себе, какого рода работу мог выполнять Кеслер в Соуэто или в лесах Трансвааля.

— А что заставило тебя работать на частных лиц здесь, в Европе?

— У меня были проблемы…

— Какие именно?

Кеслер переступил с ноги на ногу:

— Какие бывают у полицейских.

Он явно не хотел распространяться на эту тему.

— Проехали… Вернемся к делу. Как ты поступил на службу к Кристенсен?

— Когда мне пришлось уехать из Африки, я сбежал в Испанию, потом в Голландию, а там познакомился сначала с Вондтом, а потом с Вильхей-мом Брюннером. Он меня и нанял.

Хорошо. Теперь Хьюго яснее представлял себе психологию собеседника.

— Твои функции?

— Безопасность дома в Амстердаме и…

— Это ты мне уже говорил. Меня интересуют кассеты. Чем ты занимался во всей этой истории с кассетами?

— Так… В мои функции по обеспечению безопасности входило наблюдение за тем, чтобы с «особой» продукцией мадам Кристенсен все шло гладко.

— Что это значит?

— Главное, чтобы Маркенс хорошо делал свое дело.

— О чем ты? Кеслер колебался.

— Повторяю: объясни толком! Кеслер выдохнул:

— Чтобы все тела исчезали…

Хьюго смотрел на него, все еще не понимая:

— Тела?

Растерянное молчание.

— Я буду отрицать, что говорил с вами об этом, понятно?

— Я просто хочу все выяснить, а потом делай что хочешь.

— Ладно… Маркенс и еще несколько человек занимались уборкой тел… после съемок фильмов. Это я нанял Маркенса и еще двух или трех ребят, они занимались безопасностью студии, а потом все подчищали.

Хьюго смотрел на стоявшего перед ним человека и никак не реагировал. Происходящее казалось ему сценой из скверного кино.

— Позволь уточнить. Ты мне говоришь, что Ева Кристенсен регулярно снимала такие фильмы, а ты руководил командой, которая убирала тела, я правильно понял?

Лицо Кеслера исказила непонятная гримаса. Он молча кивнул.

«Ублюдок», — подумал Хьюго. Так и есть, в конце двадцатого века на свет появился гибрид голливудского менеджмента и администрации нацистских концлагерей смерти. Его это даже не удивляет, отметил он про себя, чувствуя горечь во рту и резь в желудке.

Теперь надо идти до конца, как в той маленькой боснийской деревушке, когда он спустился в подвал.

— Сколько было фильмов, хотя бы приблизительно?

Очень длинная пауза, нарушаемая шумом ветра и шелестом ветвей. Человечный и одновременно трагичный контрапункт.

— Точно не знаю, все-таки это была не совсем моя епархия…

«Не совсем, — повторил про себя Хьюго. — Нет, конечно, каждый из вас отвечал за один маленький винтик машины. Техника разделения ответственности, восходящая к Эйхману, но в современной версии».

— Сколько?

Вопрос прозвучал как выстрел.

— Не знаю… Один или два в месяц…

— И в течение какого времени?

— В таком темпе — примерно года полтора… О боже!

— Сколько трупов в фильме, в среднем? Хьюго казалось, что звук его голоса идет из колбы с жидким гелием.

— Что?

— Сколько мертвых тел вы убирали после каждой съемки?

Жидкий гелий вот-вот растечется…

— Сколько?

— Три, четыре, пять — точно не знаю… Примерно…

Хьюго быстро подсчитал в уме. Небольшой рекорд, совершенно невероятный.

— Как это происходило? Как вы находили девушек?

— Не знаю. За это отвечали другие люди.

— Кто?

— Насколько я знаю, Сорван. И какой-то врач. Куча народу, у них была целая команда. Съемки проводили в Голландии…

— Где именно?

— Не знаю… Все было…

— Разграничено, да, я понял.

Хьюго запоминал сведения, как живой компьютер.

Судя по всему, Пинту кое-что понимал по-голландски: его жизнерадостное лицо изменилось — бледный, с заострившимися чертами лица и сжатыми губами, он рассматривал Кеслера с видом человека, заметившего ядовитого паука, которого следует как можно скорее раздавить.