Тотальное преследование - читать онлайн книгу. Автор: Николай Басов cтр.№ 68

Во всей этой истории с шахматами только и оказалось хорошего, что Извеков узнал от кого-то из отдыхающих экономистов, что можно было, оказывается, не беспокоиться по поводу всех своих денег и даже не терять их, меняя имена и удирая от секуритов. А можно было запаролить доступ к своим средствам в какой-нибудь инвестиционной компании, которая должна была выплачивать ему не только те деньги, которые он в нее вложил бы, но и немного «наварить» на этом вкладе. Хотя экономист признавал, что разгуляться на те суммы, которыми Извеков располагал, не очень-то получится. Хитрость состояла только в том, чтобы вложить деньги в банк или компанию незаметно для всех, чтобы потом его все же не могли отследить. Но об этом он тоже спросил и получил пару дельных советов. На всякий случай, выехав разок в город, как тут все называли Преторию, он сделал этот вклад, хотя и не был до конца уверен, что эта схема сработает так, как его в том убеждали.

Кстати, если бы Извеков не отстал от жизни в гидромире, он бы знал, что гинеи получали теперь все большее хождение, заменяя прежние евро и тем более доллары и рубли.

С Америкой вообще происходило что-то не то, насколько Том узнал от более осведомленных и живо интересующихся жизнью на Земле лунитов. Общее мнение было такое, что люди оттуда оказались не готовы к той жизни, которая теперь предстояла человечеству. Они были слишком избалованы комфортом, часто надуманным и ненастоящим, а выгодным только кучке каких-нибудь деляг. Как только эти выгоды для пресловутых богатеев кончились, как только все сколько-нибудь выгодные рынки заняли мекафы, иногда даже просто переформировали их, американцы не сумели не то что приспособиться, но даже не поняли этого. И стали живенько из своей Америки, которой клялись в вечной любви и преданности, удирать во все лопатки. Вот только не очень-то их теперь принимали в остальном мире. В общем, если с Японией получилось героически, то с Америкой вышло наоборот – противно и гниловато.

Зато, опять же по слухам, все совершенно отлично стало устраиваться с Россией. И Тому, конечно, это не могло не нравиться. Вот только одно его и смущало. «Как же так? – думал он. – Мы ведь тоже любили свою родину, тоже готовы были драться за нее…» И он ведь дрался, рисковал жизнью и готов был проливать кровь… Но получилось так, что сколько-нибудь человеческое житье, которое так и не сумели наладить едва ли не все предыдущие правители, для русских-то людей оказалось предпочтительнее свободы и независимости… Не в пример японцам. Но Том успокаивал себя, что до него могли попросту не доходить слухи о таких людях, как Вешка и прочие повстанцы, которые не захотели «присоединяться» к новому миру, к новому порядку.

За этими размышлениями Извеков и не заметил, как пролетели две недели. Для него это был очень большой срок. Он и забыл, когда у него было столько свободного времени, но вот все же получилось… И быстро кончилось. Однажды в его комнату, обставленную, кажется, с некоторой необходимой роскошью – хотя он и не обратил на это внимания, принял, как само собой разумеющееся, – вошел очень толстый, пожилой, с совершенно седыми волосами черный мужичина, но явно не из африканцев, скорее, откуда-то еще. И загнусавил так, что Том не сразу его понял:

– Я буду вашим провожающим с Земли, сэр. Через четыре часа мы должны быть на космодроме. Вас отправляют на космолифте на станцию «Африка». Там вы пройдете адаптацию, и после…

Том принялся собираться, а гид вообще-то ничего интересного больше не сообщил. Вещей было немного, и Том уложился в четверть часа, чем немало удивил своего сопровождающего. Но тот для верности сам проверил шкафы, заглянул даже в ванную, чтобы Том ненароком не забыл бритвенный станок или крем. И они отправились куда-то к границе, на стыке Ботсваны с Намибией, где уже начиналась пустыня Калахари и где находился космолифт.

Сооружение это оказалось примечательным. Томаз даже загляделся на него. Впрочем, было что посмотреть.

На поле, небольшом и зеленом, стояло белоснежное сооружение, чуть ли не сверкающее на солнышке, как жемчужина. Том догадался, что блеск этот был функциональным – для пилотов космолифта он был зачем-то необходим.

И из этого сооружения с раздвижной крышей строго вверх протянулись шесть натянутых, как струны, тросов, кажущихся издалека легкими, тонкими, невесомыми, едва ли не прозрачными. Вот только ни тонкими, ни тем более невесомыми они не были. Они были прочными, мощными, и по ним могли скользить околоземные пассажирские или даже грузовые космолифты. Один такой лифт, очевидно, пассажирский – зализанный, словно капля, и даже с чем-то похожим на ряды иллюминаторов вдоль корпуса, – почти бесшумно соскользнул вниз, притормаживая по ходу, но не привычным хвостом раскаленных газовых струй, вытянутых против земного притяжения, а каким-то другим образом. Может быть, используя свой трос или как-либо иначе. Захватчики были достаточно технически развиты, чтобы применять что-то незнакомое человечеству, например обратную гравитацию.

Посадка в лифт прошла довольно необычно. Извеков расстался со своим гидом, который, несмотря на кажущуюся респектабельность, надоел ему своими совсем необязательными лекциями хуже горькой редьки. А может, потому и надоел, что все время что-то говорил, талдычил, объяснял… Человек пятьсот пассажиров, как определил Том на глазок, построили в три колонны. Перед каждой появилась почти обычного вида стюардесса, и эти девушки повели людей по ухоженным, чистеньким дорожкам к сверкающему зданию. В этом было нечто торжественное, что психологи космодрома, вероятно, отчетливо подразумевали.

Идти было далеко, более двух миль, не меньше, но никто не протестовал. Том огляделся. Сумки и другую поклажу, если она у кого-то и была, подвезли сторонкой, по другой дороге. Хотя багажа было немного. Вероятно, все, что необходимо, эти люди получали централизованно либо покупали на геостационарной станции, куда и были подвешены эти шесть лифтовых тросов.

Подойдя поближе, Том увидел то, чего не заметил раньше. Оказалось, что лифтов было не шесть, а всего два, и каждый был зацеплен за три троса, в трех точках соответственно. Стюардесса зачем-то притормозила их группу перед зданием, когда все эти паутинки превратились в мощные, едва ли не с торс человека… колонны – иначе не скажешь. А Томаз подумал, может, они еще толще, просто он неверно оценивал тут все размеры.

Потом пришлось торопиться, их провели чуть ли не бегом по каким-то коридорам, по винтовому пандусу, ввели внутрь лифта и так же, в ускоренном темпе, предложили всем рассаживаться… Не успели все устроиться, как из динамиков зазвучал голос командира корабля, который сообщил, что отправляются они на станцию «Африка» и что подъем пройдет за четыре часа, а сама станция висит над этой точкой на высоте трехсот с чем-то километров. Во время подъема рекомендовалось не ходить, не курить и особенно внимательно присматриваться к соседям по креслам, чтобы вызвать стюардессу, если с ними начнет происходить что-либо необычное.

Едва стюардессы проверили, все ли пассажиры закрепились ремнями, все ли правильно откинулись на спинки кресел, и сами только-только успели занять свои места, начался подъем. Всего пассажирских салонов было шесть. Двери в них выглядели слегка устрашающе – мощные и толстые. И каждому становилось ясно: в случае разгерметизации эти тяжелые створки выдержат любой вакуум или даже немалый пожар. Для Тома, привыкшего к условиям гидромира, в этом не было ничего необычного и для многих пассажиров тоже. Вероятно, это были опытные мунеры, привыкшие к подобным системам, без которых ни космостанции, ни станции на Луне не могли, разумеется, обойтись.