Кошка, шляпа и кусок веревки - читать онлайн книгу. Автор: Джоанн Харрис cтр.№ 47

«Неужели я влюбилась?» — без конца спрашивала она себя. Можно ли по-настоящему влюбиться, всего лишь услышав чей-то голос? Она коснулась концами пальцев клавиатуры, словно пытаясь воссоздать воображаемые контуры его лица, и ей казалось, что она касается его трепещущих век…

«Дорогой Фантом, — быстро напечатала она вдруг, — я люблю тебя. Мне кажется, что вообще-то я влюбилась в тебя давно, но когда прошлой ночью ты заговорил со мной…»

Она отослала это послание сразу же — чтобы не передумать. Так и не закончив фразы, словно надеялась, что он сам ее закончит. И ему пришлось несколько раз ее перечитать, прежде чем до него дошел смысл этих простых слов — который он сперва никак не мог расшифровать…

«Дорогая Lady of Shallot», — напечатал он и остановился. Потом решил, что ничего ей в ответ писать не стоит. В конце концов, он не поэт и не писатель, и слова вряд ли могут ему помочь. Вместо этого он снова переключил каналы и вышел в прямой эфир. На миг он растерялся — он совершенно не знал, что именно собирается сказать или сделать, потом подошел к роялю, взял аккорд ре-минор и то ли заговорил нараспев, то ли запел…

«Я бы так хотел… — казалось, он размышляет вслух. — Я так хотел бы…»

Должно быть, той ночью в воздухе витало что-то особенное. Никогда в жизни он еще не был так красноречив, никогда еще не мыслил так ясно. Возможно, ему все-таки помогала ночь, а может — мысли о тех звуковых волнах, что никогда не останавливаются и улетают далеко-далеко в глубины космоса…

«Я хотел бы, чтобы это стало возможным, хотел бы решиться…»

На пульте настойчиво замигал сигнал вызова. Наверное, передачу все-таки слушало гораздо больше людей, чем ему казалось. Потом замигал еще один огонек, и еще. Звезды. Созвездия. На сигнальной панели мигали и мигали красные огоньки. Вообще-то он был обязан отвечать на каждый звонок, такова была его работа, но сегодня он, Фантом, был занят другим. Ничего, думал он, все это может подождать до завтра; все равно завтра работы у меня уже не будет.

От этой мысли в горле у него сразу пересохло. Ведь «Фантом Радио» — это его жизнь. Что же он натворил? Что он, с ума сошел? Какого черта?! Что за демон внушил ему эту идею?

Он стащил с себя наушники, отошел от микрофона и переключился на привычный канал. Нет, теперь, конечно, уже слишком поздно, думал он. Теперь уже ничего не скрыть. Господи, что я наделал! Всю жизнь играл в прятки и вдруг выставил напоказ — и даже не лицо, а сердце! Пусть слушают все, кому не лень…

На всякий случай он проверил почту.

«Дорогой Фантом, — писала она, — я думаю: пора. Прошу тебя, встретимся через полчаса…»

И назвала точное место: улицу, адрес.

Он ответил одним словом: «Хорошо». И кликнул на Send.

А потом встал из-за стола, внутренне коченея от осознания собственной опрометчивости, и закрыл руками лицо — то самое лицо, один вид которого заставлял маленьких детей плакать от страха. Так он простоял довольно долго, большой, неуклюжий человек с уродливой отметиной на лице, которая выглядела так, словно туда плеснули фиолетовыми чернилами. А у него за спиной на звуковом пульте как безумные мигали огоньки. Там явно что-то перемкнуло — возможно, электричество, — и «Фантом Радио» вышло из эфира. Но для него это уже не имело никакого значения.

Он чувствовал, как бешено бьется его сердце.

Она чувствовала, как сильно у нее кружится голова.

«Что, если ее там не будет?» — думал он.

«Что, если он не придет?» — думала она.

И он быстро написал ей: «Тебе нужно еще кое-что узнать обо мне».

И она ответила: «Я ведь тебе кое-что так и не сказала…»

А потом и компьютеры, похоже, тоже вышли из строя. Экраны опустели. Он видел лишь курсор, мигающий на голубом фоне. И она больше ничего не чувствовала, пальцы ее замерли на клавиатуре Брайля.

И никто не видел, как она, надев пальто, взяла свою белую тросточку и открыла дверь. И никто не видел, как он выбежал на улицу, разве что привратник, как всегда дремавший у себя на посту. А призраки «Фантом Радио» тем временем шептались и пели в темной студии, и огоньки на пульте бодро мигали, принимая кодированные послания слушателей.

Среди героев этого сборника рассказов немало привидений, призраков. Но ведь призраки — как и любовь, как и сами рассказы — способны появляться внезапно и в самых неожиданных местах. Дом из этой истории уже не раз был мною описан (в том числе в некоторых романах): это не совсем мой дом, но некоторые из обитающих в нем призраков, безусловно, мои.

Говорят, первый шаг — принять и смириться. А потом отпустить — это и станет началом исцеления. Нужно по-настоящему почувствовать боль, прежде чем обретешь способность двигаться дальше. Ну, даже если это и так, то его страдания, по всей видимости, оказались куда сильней, чем можно было бы предположить. Большинство мужчин, столкнувшись с разводом, плачутся в жилетку друзьям, или начинают пить, или забиваются в нору и принимаются в полном одиночестве зализывать раны.

А Майкл Харман купил дом.

Местные жители называли его Особняк. [83] Это был старый, запущенный дом того типа, какие показывают в фильмах-ужастиках, например, хорошая семья, состоящая исключительно из белых европейцев и принадлежащая к среднему классу, въезжает в некий готического типа дом-монстр (построенный к тому же там, где раньше было кладбище — индейское, разумеется, если действие происходит в Америке), а потом они все удивляются, почему с ними происходят всякие неприятные «случайности». На этот раз, правда, никакой семьи не было. И «случайностей» тоже. Потому-то, возможно, Майкл этот дом и купил, воспринимая его как некое пустое пространство, которое нужно заполнить.

Все втайне были уверены, что покупка этого дома окончательно разорит Майкла: ему и развод стоил немало, так он еще и эту обузу до кучи на себя взвалил — чудовищный, грязно-белый, какой-то слоноподобный дом с пятью акрами заросшего сада и просевшей под бременем ста зим крышей, к тому же там наверняка понадобится без конца чинить, а то и полностью менять допотопные водопроводные трубы. А сад — точнее, заросли, возникшие на месте беспорядочно разросшихся фруктовых деревьев, — с японским прудом-зеркалом, с высокой каменной оградой, со старинными грушами, ветви которых покоились на шпалерах, с дорожкой, обсаженной одичавшими розами, и бог его знает с чем еще, — нуждался в целой армии садовников, иначе восстановить его и воссоздать там хотя бы какое-то подобие порядка не представлялось возможным. И все же Майкл этот Особняк купил, а почему, так никто и не понял. Энни, правда, твердила, что жить с Майклом в одном доме стало просто невозможно, что она просто не знает, как ей с ним себя вести, что у него то и дело резко меняется настроение, что его взрывной характер и совершенно иррациональные поступки в конце концов довели ее до того, что она стала опасаться, как бы он не причинил вред ей и детям. Но люди, хорошо знавшие Майкла, сильно сомневались, что ее утверждения соответствуют действительности. Во всяком случае, Майклу никогда не была свойственна склонность к насилию. Сложный характер? Возможно. Хотя, скорее, замкнутый. Майкл всегда был очень сдержанным и, несмотря на свою профессию, редко выплескивал чувства наружу, стараясь скрывать свое истинное «я» даже от тех, кто его действительно любил.