Хроника стрижки овец - читать онлайн книгу. Автор: Максим Кантор cтр.№ 78

Кольцо произвело впечатление, действительно, красивая была вещь. Галина Павловна сказала: «Какая прекрасная вещь! Вы можете себе это позволить?»

Разговор в тот вечер шел о судьбах России, ругали коммунизм. Я очень люблю Ростроповича и Галину Павловну. Он – великий музыкант, она – великая певица. Все свои сокровища они, несомненно, заслужили. А то, что его коллекция осела в конце концов у Путина в хоромах, – случайность. Повторяю: подтекста в истории нет, рассказ о том, что все относительно.

Тем более что лет через пять я оказался в квартире одного из заместителей Лукойла, и воспоминание о квартире Ростроповича потускнело. А потом уже такое началось. Совершенно не до музыки.

В конце 1980-х у художников стали отнимать мастерские. Это регулярно проделывают в Москве, это как сезонная облава на проституток или рейд милиции по вещевому рынку – раз в два года начинают трясти художников. Дело беспроигрышное: три старичка лягут с инфарктом, какой-нибудь ханурик напишет в газету протест, а вообще люди относятся адекватно. Тогда вытрясали немного, но трясли периодически. Появились кооперативы, и городские чиновники боролись за эффективное использование вверенной им кубатуры, они говорили так: а какую пользу ты стране приносишь? Мы вот сдадим твои 60 метров под обувной магазин или под иное прогрессивное предприятие.

Немногие могли соперничать с обувным магазином.

Председатель райсовета согласился меня принять. Я оделся художником, взял с собой каталоги выставок, пошел в кабинет. Взятки тогда давали умеренные, но исчислялись они всё же в тысячах, у меня таких денег не было.

Но меня просто так полюбили и простили. Я заливался: мол, в Третьяковке картина висит, на Западе выставки. Выслушали и сказали: живи! Ну, ты все-таки сделай нам что-нибудь приятное. Ну, в ресторан, что ли, позови работников райсовета. Чиновники любили, когда художники вели их покушать. Размах иных ваятелей был известен: Церетели и тогда изготовлял крупные произведения и эти произведения обильно обмывал, и другие мастера славились хлебосольством. Мне рассказывали, как один авангардист принимал жэковских работников, украсив стол камчатскими крабами и горячим саке. К приему райсоветчиков готовились, как сейчас к выборам: денег не жалели. Я статуй Ленина не ваял и квадратиков не рисовал, но деваться было некуда. Надо было доказать эффективность производства.

Говорю: выбирайте ресторан.

– Ну, пусть девочки выберут. Люся (это секретарше), скажи, какой хочешь!

– В хаммеровский центр хочу.

– Вот! В хаммеровском давай отметим знакомство.

Стали подсчитывать, сколько народу будет присутствовать на нашем знакомстве. Насчитали 15 человек. Но пришло больше.

Пришли с женами и подругами. Мужчины в галстуках, дамы на шпильках. И стали заказывать еду: лобио, шашлык, карбонад нарезанный, осетрину холодного копчения. Дорого, но что же делать. А потом стало страшно.

– Вискаря возьмем?

– Давай две бутылки «Чиваса».

– Дамам шампанского надо. Давай так: четыре шампанского и три сухонького. Если мало – повторим.

Ну, и коньячок надо марочный. К шашлыку.

И «Алабашлы» надо. Как без портвешка сидеть.

Водочку берем только для закуски, только под сельдь. Два «Абсолюта» смородиновых.

Это уже стоило астрономическую сумму, цены там хаммеровские. У меня было 800 рублей, немало. Но там тысячи на три.

Сначала думал, отдам официанту часы. Но на кой ляд официанту мой «Полет». А потом я уже ни о чем ни думал, просто слушал, как они заказывают.

Официант выслушал заказ с улыбкой и сказал:

– Извините, алкоголь не можем подать, ввели сухой закон.

В целом у Горбачева не получилось. Но тот вечер вспоминаю с теплым чувством.

Тот вечер был точной моделью российского реформаторства в целом.

Эффект от реформ в России всегда неожиданный: сначала сплошное зло, а потом что-то странное.

Остается подождать, что случится от совокупного действия всех инноваций разом: от приватизации месторождений, от запрета на усыновление сирот иностранцами, от повышения тарифов на жилье, от разгрома гуманитарных институтов, от вывоза стабфонда за границу, от вступления в ВТО в момент европейского краха, от платного образования и от распада СССР. Комбинация реформ непростая – но ведь эффект непременно случится.

Политики откладывают новорожденных детей для нужд Родины, но к тому времени, как сироты подрастут, никакой Родины уже не будет. Попросят – а им не покажут.

Подойдет официант к сиротскому столику и скажет: извините, граждане, все уже давно продали и вывезли за границу – газ, нефть, деньги, алмазы, науку, жилплощадь. Мы только вас продавать не хотели – какой с вас навар? А остальное загнали. Какой патриотизм, граждане сироты? О чем вы?

Удивляются, откуда берется кризис, а все просто.

Вот, читаю:

«В январе 2013 года Европейское сообщество выделило рекордный грант размером 1,5 милиарда евро на Human Brain Project, посвященный созданию максимально подробной анатомической карты мозга». Оказывается, рекордную (!) сумму выделили, чтобы наконец – до того данную отрасль науки финансировали недостаточно – научиться делать протезы, которые управляются сигналами из мозга.

Европейское сообщество, то есть собрание просвещенных стран повышенной прогрессивности, поднатужилось, все страны скинулись – и жахнули аж полтора миллиарда на биопротезирование – чтобы у инвалидов были качественные руки-ноги.

Граждане, вы сошли с ума! Ведь на эти деньги можно содержать две-три сносные футбольные команды или освоить десять приличных особняков в Майами. Лучшие люди нашего отечества тратят такие деньги в течение года на уникальные архитектурные фантазии и прогулочные яхты – вы выбрасываете на ветер сумму, равную индивидуальным тратам российского владельца ресурсов!

Опомнитесь! Прекратите популизм!

Вы приносите в жертву никчемным инвалидам то, что могло бы составить годовые траты достойного члена общества!

Имейте в виду, если бы данные средства были пущены по прямому назначению – то довольный миллиардер, наигравшись в яхты, непременно учредил бы литературную премию.

А так – и деньги пропали, и хорошего человека обидели. Граждане, человечество катится в пропасть.

Знаете, чем отличается лакей от свободного человека? Тем, что лакею проблемы мира и войны не интересны – это господского ума дело; лакей думает о том, чтобы свести счеты с другим лакеем, о жратве, о новых сапогах.

У меня сложилось впечатление, что большинство отечественных колумнистов – сумасшедшие. Не в переносном смысле – но в самом буквальном. Пупсы пишут о бедах своей целлулоидной жизни, выясняют отношения с неугодными. Пупсы пишут про то, что писатель Шевцов атаковал интеллигенцию, что злодей-стрингер сфотографировал Познера на пляже, что богатый авантюрист покончил с собой, и больше писать пупсам не о чем.