Юные годы медбрата Паровозова - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Моторов cтр.№ 30

Моя месячная практика в клинике подходила к концу. Это была настоящая практика, без дураков. С нами занимались опытные врачи отделения, они смотрели на нашу работу, подсказывали, поправляли. Тех больных, которые передвигались сами, я массировал в отделении, к другим бегал на этажи. И хотя меня не покидало чувство некоторой несерьезности этого занятия, делать массаж мне нравилось. Причина моего скепсиса заключалась в том, что после работы в клинике я отправлялся к своему основному пристанищу, в реанимацию, и там погружался в совсем другую атмосферу.

“Чернобыльцев” из “голубого” корпуса тем временем стали увозить, размещая их по подмосковным санаториям и пионерским лагерям. О самой аварии стали говорить гораздо меньше, тем более как нельзя кстати случился чемпионат мира по футболу в Мексике. Советская сборная начала с того, что забила шесть безответных мячей венграм. Все ревели от восторга и заключали пари, медали какого достоинства привезут домой наши футболисты. Но, сыграв вничью с Францией и выиграв у Канады, те вдруг продули середнячкам-бельгийцам со счетом 3:4 и покинули турнир.

Вся огромная страна, прильнувшая к телевизорам, дружно выматерилась и так же дружно стала болеть за Аргентину. Марадона буквально творил чудеса, и даже когда он забил рукой гол англичанам, то никто его не осудил, все понимали, что это компенсация за Фолклендские острова.

В первых числах июля нам всем устроили экзамен по практическим навыкам, который у меня принимала сама Тамара Михайловна Турова в компании с заведующим отделением Борисом Львовичем.

– Молодец! – сказала она. – Руки у тебя хорошие, техника немного сырая, но это наживное. Только не торопись, работай чуть медленнее, и все будет хорошо!

Предложение работать медленнее очень позабавило, слышали бы его в реанимации, где всегда только и требовали, что увеличить скорость. Но похвала моим рукам от знаменитой Туровой – это был настоящий повод для гордости. Старожилы отделения утверждали, что Тамара Михайловна весьма скупа на оценки такого рода.

– Работаешь массажистом? Нет? А к нам пойти не хочешь? – продолжала она, окончательно меня смутив. – Смотри, если что, обращайся, местечко найдем! Правильно я говорю, Боренька?

Последнюю фразу Тамара Михайловна уже произнесла для заведующего, который утвердительно кивнул. Затем они оба покинули мою кабинку и перешли к следующему экзаменуемому.

– Вот и все, Орешкин, мы закончили! – похлопал я по спине больного. – Да и всему циклу конец, сегодня последняя процедура!

– Как это конец? – изумился Орешкин, рыжий парень, работающий в ГАИ в чине капитана. – Почему заранее не предупредил? Ты когда освободишься? В три? Все, заметано, в три я как штык на крыльце ждать тебя буду!

А я пошел попрощаться с моим первым пациентом в этой клинике Сетраком Ичмеляном. Мне всегда нравилось болтать с ним, пока я его массировал. Да и человеком он оказался очень приятным, располагающим к себе. Он часто рассказывал всякие случаи из приморской жизни, о своих приятелях-бандитах, о своем доме в Гумисте и о доме младшей сестры в Эшерах. А особенно охотно – про то, сколько и чего растет у него в саду-огороде.

– Мандарин – сто пятьдесят корней имею, апельсин – тридцать, персик – двадцать пять, лысый персик десять, – с удовольствием перечислял он. – Яблок – восемь сортов! Инжир, хурма, мушмула тоже есть!

Я произносил восторженные междометия, не прерывая процедуры, а Сетрак продолжал:

– Лимон – двадцать корней, орех грецкий, виноград, помидор тридцать сортов имею, лук, огурцы, баклажаны, фейхоа есть, зелень-мелень всякая, табак в том году для себя посадил!

– Кончай заливать! – начинал ржать кто-нибудь из соседей по палате. – Ой, не могу, персики, лимоны… Ты еще скажи – пальма у тебя на огороде растет с бананами!

Сетрак приподнимал от подушки голову и говорил, чуть растерянно и смущенно:

– Есть пальма, но не у нас, а у сестры в Эшерах! – начинал он, а эти дурни вовсю покатывались. – Честью клянусь, пальма есть!

Сетрак почти сразу стал зазывать меня в гости. Особенно после того, как понял, что никто в палате не верит такой щедрости богини Флоры по отношению к Автономной Республике Абхазия.

– Моторов, слушай, приезжай, бери жену, бери сына, гостем будешь, сам все увидишь! – серьезно начинал Сетрак. – На море загорать будешь, на Рицу поедем, в Афоне пещеру покажу, с друзьями познакомлю!

Ему сразу очень понравилась моя фамилия, и он стал называть меня исключительно Моторов.

– Раскатал губы, – снисходительно сказал Вовка и прикурил, – пока они здесь и ты с ними пашешь, тебя куда хочешь позовут, хоть в Ереван на свадьбу, а как до дела доходит – дохлый номер! При выписке ни телефона, ни адреса никто не оставляет!

– Это точно! – пуская кольца, задумчиво произнес Андрюха. – Тут в позапрошлом году с одним латышом месяц валандался. И массаж ему делал, и физкультуру, и вытяжение. Тот меня тоже в Юрмалу все звал, даже свой телефон нацарапал! А когда позвонил ему, представился, то услышал: “Исфинитте, русский языкк не пониматть!”

И они с Вовкой дружно заржали. Над коварным латышом и над моей наивностью. Я тоже было засмеялся, но, вспомнив те пятьдесят рублей, а заодно бумажку с адресом и телефоном, которые получил от Сетрака, устыдился. А может, преувеличивают Вовка с Андрюшкой, все же люди разные, вот хоть меня возьми, я тоже в пионерском лагере не всегда правильный номер давал. Просто как-то раз был один год, так я с утра до вечера только и делал, что на звонки наших пионерок отвечал, учебу полностью забросил.

Я подошел к койке, на которой спал Сетрак. Постоял в нерешительности, но затем все-таки потряс его за плечо. Тот быстро проснулся, потер глаза и, узнав меня, весело поприветствовал:

– А, Моторов, барев дзес! Как дела у тебя?

Сетрак все время интересовался моими делами.

Причем мне казалось, что интерес у него этот неподдельный.

– Да все нормально, Сетрак, вот зашел попрощаться, сегодня у меня был последний день!

– Нет, Моторов, зачем прощаться! – строго ответил тот. – Ты еще этим летом в гости ко мне приедешь! Когда, ты говоришь, у тебя отпуск? Через неделю? Это хорошо, Моторов, через три дня у меня самолет домой, как приеду, твоего звонка ждать буду! А потом в гости тебя ждать буду! До встречи, дорогой!

– До встречи, Сетрак Айказович! – в тон ему ответил я, пожимая протянутую руку. – Обязательно позвоню!

Хотя совсем в этом не был уверен.

Ну а в три часа на крыльце меня уже ждал гаишник Орешкин. И мы с ним хорошенько напились прямо у него в машине. Он оказался славным малым, успел сгонять к себе на квартиру и взять две бутылки коньяка и закуску.

Это был самый паршивый июль на моей памяти. Низкие тучи, ветер и непрекращающийся дождь. А еще было очень холодно, как будто не июль, а март. Но даже не в погоде дело. Этим летом я впервые за многие годы не поступал в институт. Все, хватит с меня, достаточно. Это для особо одаренных, а не для такой посредственности, который физику осилить не в состоянии. Хотя именно сейчас экзамен по физике взяли и отменили. Но я вовремя раскусил ловушку, понял, что коварная судьба придумала очередное издевательство, искушает меня, наивного, а потом возьмет и кинет в очередной раз. Уже без помощи физической науки.