Преступление доктора Паровозова - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Моторов cтр.№ 81

* * *

Когда ко мне начинают приставать, почему я так рано женился, я обычно смеюсь и ничего не отвечаю. В редкие моменты добавляю, что случилась такая сумасшедшая любовь и просто не осталось другого выхода. Тогда все с сочувствием кивают, давая понять, что особые обстоятельства — достаточный повод для ранней женитьбы. Хотя Рома родился через год после свадьбы. Те, кто потом видят Лену, вопросы задавать перестают, лишь немногие любопытные пытаются выяснить подробности нашего знакомства. Я им честно говорю, что познакомились мы в песочнице, когда нам было по пять лет. Мне почему-то никто не верит, называют болтуном, хотя это чистая правда. Песочница не самое плохое место для знакомства.

Все знакомятся по-разному. Чаще всего это происходит, когда люди живут поблизости, вместе учатся или работают. Также знакомства случаются в общих компаниях, на отдыхе, по дороге, в транспорте. Короче говоря, кто с тобой рядом находится, с тем и знакомишься. Но есть и такой экзотический способ, как вступать в знакомство по переписке.

В фильме «Калина красная» герой, отбывающий срок на зоне, вступает в переписку с женщиной. Она пишет ему, не зная о нем ровно ничего. И когда он выходит на волю, то сразу же отправляется к ней. Раньше я был уверен, что Шукшин эту ситуацию выдумал, а оказалось — нет. Сотни, если не тысячи молодых женщин пишут письма незнакомым мужикам в места заключения. Называют таких женщин «заочницы». Что их заставляет именно там искать свое счастье? Типичное женское сострадание или отчаянное одиночество? О чем они думают, когда пишут осужденным, среди которых есть и воры, и убийцы? Надеются на их исправление? На покаяние? А может быть, вообще не в этом дело?

Вот жена у Лени, как я понимаю, совсем молодой девушкой была, когда начала ему посылать письма в зону. Какая причина заставляет вчерашнюю школьницу писать незнакомому человеку в тюрьму? Когда пишут артистам, эстрадным звездам, спортсменам, — это еще можно понять. Но здесь? Наверное, основная причина кроется в тоске и безысходности деревенской жизни.

Жизнь маленьких деревень везде как под копирку. Непролазная грязь, запустение и дикое пьянство. Найти мужика с работающими мозгами после сорока — безнадежное дело. Все, кто хочет хоть какой-то жизни, убегают в город. Работы нет, перспектив никаких, куцый урожай чахнет сразу после посевной или гниет на раскисших осенних полях, брошенная ржавая техника рассыпается в прах под открытым небом. Да что там говорить о колхозных полях, если даже на личных огородах полное и повсеместное запустение. Бурьян, лебеда и покосившаяся избенка. Никаких развлечений, никакого досуга, кроме пьянства и смертоубийства.

Я заметил, любителей порассуждать о сталинском гении всегда греет одна фраза Черчилля, дескать, Сталин взял Россию в лаптях и оставил с ядерной бомбой. Когда они, словно попугаи, повторяют это изо дня в день, задумываются ли, что им лично дает ядерная бомба? То есть они как бы соглашаются с убийством своих сограждан в обмен на возможность разбомбить к чертовой бабушке всю планету. Зато обороноспособность страны, ответят они. Начинаешь спрашивать: а еще? Так, чтобы достойная жизнь в исторической перспективе? Или блеют невразумительное, или какие-то лозунги чеканят, но ничего конкретного.

А чего это меня понесло? Ага! Я о деревне заговорил. Интересно, всем этим почитателям генералиссимуса почему не жаль нашей деревни, которую он необратимо загубил своими колхозами, комбедами, раскулачиванием? Где там-то его гений проявился? Ну, чего-нибудь наболтают. Любовь — она слепа.

В общем, можно сбрендить с тоски в нашей деревне, тут не в зону, на Марс начнешь депеши слать.

Вот я и узнал про Леню почти все, что хотел. Тяжелая, невеселая, бестолковая жизнь сироты-детдомовца. Никому не нужен, нет никого рядом, чтобы посоветовать, поддержать. Ладно, я удовлетворил свое любопытство, а дальше-то что? Он скоро поправится, и его увезут в тюрьму — вот что дальше. Потом пройдет время, и я буду рассказывать, при каких странных обстоятельствах мне довелось встретить своего дружка по пионерлагерю в смутную пору скоротечной гражданской войны.

И если кто-нибудь меня спросит, почему же я ничего не сделал, не помешал творить над ним расправу, я буду пожимать плечами и говорить, что у каждого своя судьба. Что он сам выбрал тюрьмы и зоны, а я ведь не для того столько лет поступал в институт, чтобы так махом взять и пустить свою жизнь под откос. Тем более ради парня, которого и видел всего два месяца, да и то давным-давно. Что не стоит она, память о моей пионерской юности, таких жертв.

Пятница в больнице — особый день.

День профессорского обхода и выписок. Радостное предчувствие грядущих выходных проникает и сюда, сквозь стерильные больничные стены. Можно безошибочно определить, что сегодня именно пятница, даже не заглядывая в календарь, по специфической суете, выражению лиц и еще чему-то такому, чего нельзя выразить словами.

Обход в нашей палате прошел в штатном режиме. Елисей Борисович был в хорошем расположении духа. Игорек Херсонский, понимая, что с его габаритами прятаться не имеет смысла, скромно стоял и на каждое слово профессора старательно кивал и хмурился, изображая работу мысли, как и положено врачу и клиницисту.

После обхода я раздал больничные со справками и провел беседы с теми, кто уходил домой. Объяснил, как им дальше лечится, какие вещи можно делать, какие нельзя. Женщины слушают всегда внимательно, не то что мужики. Тем все по барабану. Если у мужика есть жена, я всегда прошу ее приехать к выписке. Или дочь. Если мужчина холостой — пиши пропало. Ничего делать не будет, ни лекарства принимать, ни анализы сдавать, ни на процедуры ходить. Такова жизнь.

Поэтому если женщин можно лечить амбулаторно, то мужчин только стационарно. И по возможности стараться широко применять инъекционные формы. Все таблетки будут в унитазе, не сомневайтесь. Правда сейчас особо лекарствами не покидаешься, но это все равно не сравнить с тем, что было несколько лет назад. Тогда кончилось почти всё. Кроме клеола и марганцовки. Больные ложились на операции со своим перевязочным материалом, антибиотиками, анальгетиками, растворами, тарелкой, чашкой, ложкой и даже постельным бельем.

При этом начальство слезно просило нас уговаривать родственников и знакомых, чтобы они легли в больницу. Отдохнули, полежали, обследовались, на процедуры походили. Многие отделения тогда заполнялись хорошо если на треть, и нужно было всеми силами поддерживать состояние коечного фонда.

В реанимации Семерки, куда обычно никаких визитеров не пускали, в то время задумали провести эксперимент и разрешить посещение больных в специально отведенные часы. Родственники немедленно начали расставлять на тумбочки иконки, некоторые приводили с собой попов, те зажигали свечки и читали молитвы. Меня смущало, что, помимо иконок, многим ставили тут же банки с водой, «заряженные» Аланом Чумаком, как средство от всех недугов.

Чумаку мало было телевизионных сеансов, «заряженной» воды, мазей, кремов и прочего. Дошло до того, что одна центральная газета опубликовала «заряженную» фотографию, пообещав всем, кто на нее посмотрит, вечную жизнь. Так одному нашему больному его мамаша приклеила эту фотографию прямо на лоб. Чтоб быстрее поправился. Я взбеленился и, как только та ушла, изорвал портрет этого бесстыжего жулика в клочки и сразу успокоился.