Преступление доктора Паровозова - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Моторов cтр.№ 42

Ага, знаю, у кого спросить. Есть у нас специалист по пулям. Сейчас конференция закончится, и я все у него разузнаю. А пока и перекурить можно. Да и на чай время хватит. Я еще раз потянулся и толкнул дверь в коридор.

По лестнице бесшумной стайкой прошелестели девочки в одинаковых синих платьях с белыми воротничками, на голове у каждой — косынка с красным крестом. Медицинская школа при церкви, где готовят сестер милосердия. Во главе отряда, в платке, с медным наперсным крестом поверх черной рясы, сестра Наталья. Всегда серьезна, даже строга, поравнявшись со мной, с достоинством кивнула и, оглянувшись на свой выводок, шепотом поторопила. Подождала немного и повела их в процедурный кабинет набираться уму-разуму.

Мало кто сейчас признает в сестре Наталье ту голубоглазую блондинку, веселушку-хохотушку, старшую медсестру из гинекологии. Не так уж много времени прошло, как она с мирской жизнью завязала, а как изменился человек! А ведь раньше, бывало, она рассказывала что-то очень смешное, например, как ее папа, военный летчик, не пускал ее на танцы, приходилось удирать через балкон третьего этажа, слезать по дереву, а он бегал за ней с ремнем по ночной Кубинке.

От чая и сигареты настроение сразу улучшилось, а в мозгах немного прояснилось. Тут и конференция закончилась. Выходящие доктора возбужденно комментировали вчерашние события. Москва стала городом с комендантским часом и со всеми вытекающими для граждан последствиями. Лешу Зубкова продержали полдня в милиции, у Димы Мышкина омоновцы отобрали все деньги, а медбрату Мишане надавали дубинкой по горбу. Профессор Лазо, тот вообще не смог сегодня добраться до работы, так как Пресня до сих пор оцеплена. Елисей Борисович жил на Малой Грузинской в одном доме с покойным Высоцким и даже был его соседом снизу и, как говорят, писал на того телеги в милицию.

А вот и сутулый очкарик, доктор Баранников, тезка самого Довлатова. Он-то мне и нужен. Большой эрудит, между прочим. Однажды блок «Кэмела» мне презентовал, ему кто-то из больных при выписке вручил. Я, говорит, у тебя иногда сигаретку выцыганиваю, а ведь сам почти не курю. Особенно дома. Зато теперь буду с чистой совестью у тебя стрелять. Ну, что же, интересный подход.

— Привет, Сергей Донатович! — пожал я ему руку и отвел немного в сторону, чтобы нас не сбили с ног студенты. — Дело к тебе есть. Вот, посмотри.

Я вытащил из кармана салфетку, развернул и показал:

— Что скажешь? Откуда пуля? Вроде как от мелкашки?

Донатыч подхватил с салфетки пулю, подошел к окну и с минуту ее разглядывал.

— Значит, так. Пулька эта от патрона под названием «двадцать два эл-эр», боеприпас распространенный, у охотников популярный, да и у спортсменов. Их где только не используют, в том числе и для мелкашек, — возвращая пулю, сообщил Баранников. — Заряд в патроне маломощный, но убить при желании можно запросто. А вот бронежилет никогда не прострелит. Как я понял, это сегодняшнее ранение почки?

— Ну да, оттуда, — пряча салфетку с пулей в карман, кивнул я, — поэтому и интересно стало, как пуля от мелкашки в казачке нашем оказалась.

— Ты вот что, Леха, послушай моего совета, — придержав меня за рукав, сказал Донатыч, — особенно много об этом не думай, тут пусть у милиции голова болит. А пулю положи в сейф к Петровичу, чтобы не пропала.

Точно, пойду к Петровичу, у него в кабинете сейф стоит.

— Да, такие патроны, они еще к «марголину» подходят! — уже от дверей своей палаты громко сообщил Баранников. — Пистолет такой спортивный есть, хорошая вещь.

— Командир, что вы там вчера с Витькой на пару устроили? — нахмурившись, глядя на календарь «Плейбой» на стене, с невероятно красивой шатенкой на октябрьской странице, начал выговаривать мне Петрович. — Какие-то мужики с автоматами ночью по корпусу носились, больных всех распугали.

Петровичем называли заведующего мужским урологическим отделением Маленкова. Владимир Петрович считался мужиком жестким, но справедливым. А самое главное, он был виртуозным хирургом. В каждом втором учебном фильме по оперативной урологии именно руки Маленкова творили чудеса. Несведущие всеми правдами и неправдами стремились попасть к профессорам, а нужно было проситься к Петровичу.

— Владимир Петрович, да никто и не носился! — Я тоже принялся разглядывать шатенку во всех ее впечатляющих подробностях. — Просто омоновцы в туалет попросились, ну я им и разрешил сходить по очереди. Сами знаете, приличный унитаз у нас только на втором этаже, в женском. Наверно, кто-то из баб с недержанием на них в потемках напоролся, вот теперь и жалуются. Не на улицу же их было посылать. Мужики устали, весь день вчера палили в людей почем зря. Пожалел их, хоть они и…

— Хоть они и менты! — Петрович усмехнулся, впервые за весь разговор взглянул на меня, нашарил зажигалку и прикурил.

Я полез в карман и достал пулю, которую успел переложить в маленькую баночку с крышкой от детского питания. На подоконнике стояла, видимо для анализа мочи, а я ее под более почетные цели приспособил.

— Пуля, хочу ее в сейф спрятать, — для наглядности я потряс баночкой, как погремушкой, — а то мало ли. Вещественное доказательство.

Маленков принял у меня баночку, поглядел на пулю, но доставать не стал. Нагнулся, закряхтел, покрутив ключом, открыл сейф, в котором я успел разглядеть бутылку коньяку и почему-то сразу подумал, что в случае чего баночка может заменить рюмку.

— Откуда кровануло-то у вас? — строго спросил он, пока запирал замок. — Добавочную артерию проглядели, олухи?

— Похоже на то! — Признаваться было неохота, хотя в протоколе я это подробно описал. — Зато справились мгновенно, никакому академику Лампадкину такая прыть и не снилась.

— Вот что, командир, — окончательно помягчев, сказал Петрович, — мне тут уже все телефоны оборвали. Решили к этому раненому круглосуточную охрану приставить. Говорят, он опасный государственный преступник, говорят, у них мест в тюремных больничках после вчерашнего нет. Но пока они официальную бумагу не принесут, я их на порог даже не пущу. А почему его к нам-то привезли, ты у этих ментов спрашивал?

— Перед операцией минутка нашлась, спросил! — подтвердил я, рассматривая теперь большую афишу Вилли Токарева с его размашистым автографом. Вилли на афише явно и недвусмысленно косился на шатенку в календаре. Интересно, в жизни он такой же похотливый козел?

— Ну, так что они сказали? — нетерпеливо произнес Петрович. — Слушай, Моторов, какого хрена ты замолчал, заснул, что ли?

У меня так бывает, после суток мозги еле скрипят. Половину фразы вслух проговариваю, половину про себя. Надо дома выспаться хорошенько.

— Да там дело темное, Владимир Петрович, — вздрогнув, продолжил я свой рассказ. — Из этих омоновцев все клещами нужно вытаскивать. Но вроде, как я понял, в каком-то из холлов Белого дома к вечеру стали убитых на пол складывать. Света там не было, так они чуть ли не на ощупь туда стаскивали всех, кого на этажах нашли. А тут вдруг один признаки жизни стал подавать. Ему же еще и в голову выстрелили, да только мимо. Скорее всего, когда от контузии отходил — замычал, а так бы его в морг увезли.